Читать интересную книгу Волчья сыть - Сергей Шхиян

— И это все с тобой сделали простым кнутом?

— Почто простым, правежным.

— Ну-ка покажи, — попросил я, — вчера я толком не разглядел.

— Это всегда пожалуйте. Нам за показ денег не брать.

Кузнец развязал свою суму и подал мне завернутое в чистую тряпицу это орудие пытки. Только теперь, держа в руках, я понял, что такое настоящий кнут.

Как я уже говорил, к толстому, в обхват руки, древку был приделан сложенный из толстых четырехгранных полос кожи семидесятисантиметровой длины столбец, делающий конструкцию гибкой и хлесткой. Столбец этот завершался массивным медным кольцом, к которому был прикреплен конец, сделанный из широкого ремня толстой сыромятной кожи, выделанный желобком и загнутый на конце когтем.

Этим-то хвостом, твердым, как кость, наносились удары. Каждый удар пробивал кожу, и она вместе с мясом отставала кусками.

— Хороший палач за три удара может кого хочешь отправить на тот свет, — вмешался в разговор Иван, — коли будет бить не плашмя, а когтем, то сквозь ребра сердце враз пробьет!

— Господи, каких же только пакостей люди не напридумывали себе на погибель и муки! — не удержался я от сентенции.

— Это как водится, — подтвердил кузнец, — как споймаю управляющего, ужо муку ему сам определю!

— Скоро на месте будем? — переменил я тему разговора.

— Зараз и доберемся. Вон за той рощицей аккурат и начнется Пьяный лес.

— Почему его так назвали?

— По барину Звереву, он на охоту всегда пьяный ездил, вот поначалу и решили, что по этому делу и сгинул. С тех пор и пошло: Пьяный и Пьяный. А ранее тот лес Выздринским звался, а почему — не знаю.

— Останови здесь, — попросил я кучера, когда мы доехали до рощицы, за которой должен был начаться лес. — Вернешься за нами вечером. Если мы не придем, приедешь на другой день. Понятно?

— Это как положено, — согласился кучер. — Мы люди с большим понятием. Коли велено, так оно и прилежно. Только Выздринским лес именовали потому, что жил в здешних краях барин такой Выздренов. А ты, коли не знаешь, не говори, — добавил он в укоризну кузнецу. — Так и звали барина — Иван Иванович Выздренов. Только помер он давно, а когда это было, врать не буду.

— Ты чего Степан, грибов объелся? — возмутился кузнец. — Коли лес Пьяный уж который год, а Иван Иваныч помер всего недолга! Скажешь тоже, слушать тошно!

— Ладно вам, потом решите, — оборвал завязавшийся спор Иван. — А почто ты здесь сойти надумал, ваше благородие? До леса еще с версту будет.

— Забыл, как мы вчера попались? А Вошин покруче Святого Отца будет. Давайте уж по холодку да с краешку подбираться. Тише едешь — дальше будешь.

Никто из спутников не возразил, и к Пьяному лесу мы пошли скрытно, через березовую рощу.

Я был во вчерашней одежде, которую стараниями Али дворовые девушки почистили и заштопали. Об Иване радеть было некому, и вид у него был совсем непрезентабельный. Тимофей вообще одет по-крестьянски в холщовые портки и рубаху, на ногах лыковые лапти. Так что драгоценные аглицкие ружья к нашей внешности никак не подходили.

Думаю, что со стороны наша троица напоминала поход двух небогатых горожан в компании крестьянина в лес по какой-то собственной нужде, вроде покупки дров.

Миновав рощу, мы не вышли в поле, отделяющее ее от нужного нам места, а перелесками направились в глубь массива, с самой дальней от проезжей дороги стороны.

Здесь, если и было кому сторожить подходы к тайным местам, вряд ли мог ожидать вторжения — слишком велик был крюк, который делали мы, пробираясь сюда.

— Ты сам бывал здесь? — спросил я Тимофея.

— Давно, еще мальчонкой. Барин Зверев пропал, когда я еще женихаться не начал, а моему старшому — да вы его видели — почитай, четырнадцатый годок миновал. Вот и считай, сколько годов прошло.

— Болота далеко отсюда начинаются?

— Нет, почитай, где сразу от поля, а где и в глубине. Клюквы здесь по осени богато.

— Слышал про клюкву. А мы не попадем в топь? — задал я вопрос, тревожащий меня как городского жителя, наслышанного о бездонных топях и зыбучих песках.

— Кто его знает, — ответил Тимофей, — может, и попадем. Как начнется болото, срубим себе вехи, чай сразу все не потопнем. Да ты, никак, боишься!

— Вот еще, что я, болот не видел! — соврал я. Болот и бездонных топей я и не видел, и боялся.

Однако, на первый взгляд все оказалось не так страшно. Сначала под ногами была только сырая пружинящая земля, потом стали попадаться лужи, покрытые ряской, и между ними островки, поросшие высокой, раскидистой осокой.

Иван срубил несколько молодых деревьев и стесал с них ветви.

Дальше мы шли, проверяя дорогу вехами. Два раза я срывался с болотных кочек в воду, но в трясине не вяз, просто промочил ноги. Впрочем, бдительности не терял; здесь было как при езде на машине начинающего водителя: как только поверил в себя и начал наглеть на дороге — тут же влетишь в скверную историю.

Углубившись в болото, мы свернули в сторону Пьяного леса и начали пробираться в его направлении. Идти делалось все труднее. Озерки с зеленой водой попадались все чаще, и приходилось их обходить, что сильно замедляло движение. К тому же меня доставали комары и мошка, пролезающая во все щели одежды и стоящая пищащими столбиками над нашими потными головами. Сколько времени нужно было еще идти, никто из нас, понятное дело, не знал. Как и то, будет ли какой-нибудь толк из этого блуждания.

— Ты раньше здесь бывал? — в очередной раз начал пытать Иван кузнеца, когда мы присели отдохнуть на относительно надежную кочку.

— Не помню, когда это было. Лес как лес, разве такое место узнаешь! — винился Тимофей. — Боюсь, что ничего мы тут не найдем, никакие человеки в такой мокряде не уживутся, одна сырость и комары.

— Коли дымом пахнет, значит, и здесь живут люди, — нравоучительно заметил Иван и вдруг подскочил на месте. — Не чуете? Дым!

Я принюхался, но ничего не почувствовал. Тимофей, тот вообще приподнялся и шумно втянул в себя носом воздух.

— Поди, показалось, откуда здесь дыму взяться.

Но Иван уже встал в стойку и был уверен, что не ошибся.

— Печь топят, осиновыми дровами и хлебом пахнет!

Он наслюнил палец и поднял его вверх, определяя направление ветра.

— От восхода солнца им несет, — сообщил он, сориентировавшись по сторонам света. — Там изба, — уверенно указал он направление, откуда дул слабый, не ощутимый воспаленной искусанной кожей лица, ветерок.

Мы невольно вскочили на ноги, подчиняясь его уверенности.

— Пошли, только осторожно! — велел солдат, автоматически беря командование на себя.

Я не стал спорить и повиновался. Мы двинулись вперед, тщательно ощупывая каждый метр земли. Несколько раз путь прерывался опасными окнами воды, и приходилось возвращаться назад почти до нашего недавнего бивуака.

Когда продвигались вперед, уже и мы с Тимофеем начали чувствовать печной дух. Судя по всем косвенным признакам, до цели, каковой бы она ни была, оставалось всего ничего, несколько сот метров.

— Дойдем, и что будем дальше делать? — вдруг спросил кузнец, останавливаясь и для отдыха наваливаясь всем телом на жердь.

— Посмотрим, кто в тереме живет, — ответил я словами народной сказки. — Если наши ряженые волки, то…

— Постреляем их, и вся недолга, — докончил за меня Иван.

— Или они нас, если первыми заметят. Ты знаешь, сколько там может быть народа? Я пока знаю о троих, о Вошине с женщиной и стороже, а если их больше?

— Уж не за становым ли приставом ты идти хочешь? — насмешливо спросил солдат. — Он точно управляющего поймает, как только всю водку в Завидово выкушает!

— Пристав нам не нужен, сами попытаемся справиться, — парировал я, — но слушаться вы будете меня. Я один из вас знаю, что делать! — нагло заявил я, считая, что только один из нас троих смотрел боевики про спецназы и разведчиков и хотя бы отчасти представляю, что нужно делать в такой ситуации.

— Коли так, то командуй, ваше благородие! — то ли иронично, то ли серьезно согласился солдат. — Тебе и карты в руки.

— Как только кто увидит жилье, прячьтесь, за что сможете, главное, чтобы нас сразу не заметили, — отдал я первое и пока единственное приказание. — Потом я научу вас камуфляжу.

— «Кому ляжу» ты нас, барин, научишь? — не понял Тимофей.

— Маскировке, — тоскливо проговорил я очередное непонятное русскому слуху слово. — Правильно прятаться научу, — докончил, с трудом отыскав приемлемый для них эквивалент иностранным словам.

— Прятаться мы и без тебя умеем, — засмеялся солдат. — Велика наука! Сам в кустах — голова в крестах!

Иван, как и мы с кузнецом, устал от скитаний по непроходимым местам и начал задираться, срывая раздражение. Я никак не отреагировал на его тон, всматриваясь в лесную чащобу, чтобы не прозевать заимку или схрон.