до его плеча. У него обжигающая кожа и натянута до предела. Он весь тугой и зажатый, как пружина. Ему плохо. Я это чувствую. Он ничего не говорит. Но ему дурно. Во сто раз хуже, чем когда-то было мне. Потом я замечаю неровные дорожки белой пыли на столе среди прочего бардака. Решительно сминаю это в сторону ладонью и вклиниваюсь между столом и телом Мерзавца. Забираюсь ему на колени, стискивая изо всех сил за мощную шею.
— В этом нет необходимости, Мэт. Бросай.
— Не могу. Пытаюсь. Тянет. Дерьмово. Я просто отброс. Насильник. Да? — не дожидается ответа и кивает. — Да. И ты даже не представляешь. Как феерично я просрал всю свою жизнь. Ошибался. Всюду. И даже отец… — говорит коротко и обрывисто, как будто сыплет осколками. — Я был не прав. Не во всём. Но в самом главном. Наш конфликт. Он был прав. Но не мог сказать об этом прямо. Берёг мои чувства. Я ошибался. Пошёл вниз… И до сих пор качусь туда. Урод.
— Тише-тише, Мэт. Ты не такой. Не знаю, о каком конфликте ты говоришь, но точно уверена, что ты — лучше, чем кажешься. Я это чувствую. Я это знаю.
Он отрицательно мотает головой и тянется к столу, собирая краем пластиковой карточки крошки кокаина.
— Мэт, не надо. Мне страшно одной. Ты даже не представляешь, как мне страшно…
Я плачу. Мэт собирается нюхать кокаин. А я не могу его остановить. Не получается. Он сильный и резкий, всегда доводит начатое дело до конца.
Сейчас он хочет забыться в наркотическом угаре. Чтобы ничего не помнить, чтобы стать никем. Я не хочу, чтобы он это делал. Но понимаю, что наркотическая зависимость — это не то, от чего получается небрежно отмахнуться рукой. Приходится бороться. Это трудно сделать в одиночку. Но Мэт не одинок. Я не хочу и не смогу оставить его. Я хочу быть с ним. Остаётся только донести до него это.
— Прошу… Умоляю! — бью его по плечам. Он лишь ведёт рукой в сторону, словно отгоняет назойливую муху. Я ныряю ему под руку, требуя. — Тогда дай и мне тоже!
— Что? — он словно просыпается, смотря на меня пьяным взглядом. — Это дерьмо не для тебя! Уходи, Огонёчек. Не пачкайся об меня ещё больше.
— Я хочу быть с тобой. Это не означает запачкаться. И если наркоманский рай — это твоя единственная реальность, значит, я буду там. Вместе с тобой.
Он подскакивает и хватает меня в охапку, встряхивая.
— Это убьёт тебя!
— И тебя тоже! Хочешь травиться? Не забудь перед этим дать и мне порцию яда! — смотрю ему прямо в глаза, не отводя взгляда.
Мы словно пытаемся бороться друг с другом. Опять воюем. Когда уже наступит длительное перемирие? Не кратковременная передышка после секса, а долгие минуты единения. Наверное, никогда.
— Давай! — требую я. — Я тоже хочу попробовать.
— Проваливай к чёрту, Эбигейл!
— Только вместе с тобой, Мэтью! — подлетаю и бью его по груди кулаками. — Сейчас я ненавижу тебя ещё больше! Ты бросил меня одну! И ушёл… Ушёл накачиваться наркотиками? Отличный выход. Хочешь сдохнуть? Не подумал, каково будет мне, если потом я найду тебя, умершим от передозировки? Ты не Мерзавец. Ты просто эгоист!
Мэтью позволяет колотить себя, а потом резко опускается на пол и обхватывает ладонями моё лицо.
— Я не позволю тебе прикасаться к наркотикам!
— Не позволяй сделать это прежде всего себе!
Я влепляю ему пощёчину и бью в ухо так, что уверена — у него чертовски сильно звенит в голове. Мэтью на мгновение разжимает захват пальцев. Не давая ему опомниться, приближаюсь к его рту, алчно вбирая его губы. Сосу, слизывая вкус табака, выпивки и марихуаны. В нём много пьяной дури, и у него слетают тормоза. Возможно, мне удастся его остановить. Или мы упадём в эту глубокую пропасть и разобьёмся. Вместе.
Мерзавец позволяет себя целовать первые несколько секунд, потом активно включается в дело, шаря по моему телу руками.
— Сучка, ты выводишь меня из себя!
Я царапаю пальцами топорщащуюся ширинку на его джинсах. Кажется, обламываю ноготь. Но это такая ерунда. Не имеющая значения. Я жадно тяну язычок молнии вниз и освобождаю его член, подпрыгнувший в мою ладонь. Резко сжимаю напряжённый ствол в руке и приподнимаюсь, вожу крупной головкой по своей промежности.
Она вмиг намокает. Я становлюсь готовой и податливой ради него. Раскачиваю бёдрами и дразню его влажными складками. Наслаждаюсь каждым его отвязным и пошлым стоном. Он мнёт мою задницу пальцами и жадно смотрит мне в лицо.
— Тебе нужен наркотик, Мэт? Как насчёт этого?
Я со всего размаху опускаюсь на его член. Мы дёргаемся и кричим одновременно, подаваясь навстречу друг другу. Он крепко и сильно сжимает меня, до хруста в сдавленных костях. Упирается лбом в моё плечо. Он мокрый от выступившей испарины.
— Да… Это то, что мне нужно. Только ты умеешь вытрахивать дурь из моей башки. Сделай это, — просит он. — Выбей из меня дерьмо… Я не хочу быть таким, как сейчас. Просто не могу удержаться.
— Я с тобой. С тобой! С тобой! — повторяю без конца, взмываю и опускаюсь над ним. Снова и снова. Вколачиваю его в свою киску так, чтобы он понял: мы — единственная реальность друг для друга. Яд и спасение в одном флаконе.
Моя безумная скачка не длится долго. Мы кончаем одновременно. Жадно хватаем воздух искусанными губами. Чуть позднее взгляд Мерзавца немного проясняется. Он смотрит на меня как-то по-новому. Так ещё ни разу не смотрел.
— Оказывается, тебе идёт моя одежда. Я хочу, чтобы ты носила её всегда. Будешь?
— Буду. Только уйдём отсюда. Прошу?
Мэтью легко поднимается и берёт меня руки. Мы покидаем гараж. Я думаю, что он сразу отнесёт меня в дом. Но проходя мимо сада, он ставит меня на разогретую солнцем землю.
— Минутка, Огонёчек.
— Мэт! — зову его. — Куда ты?
Он не отвечает, но возвращается почти сразу же, неся несколько роз. Наломал их голыми руками. Разодрал кожу острыми шипами, и теперь по рукам струится кровь.