делаю! Останови меня, Катя! Не хочу, чтобы возненавидела потом! Не хочу…
Но она не останавливает, она отзывается, она прогинается, подставляясь под мои пальцы…
Сдвинув в сторону тонкую ткань, притронулся к горячим складочкам, зная, что это уже Катю не напугает! Нежная кожа груди белым пятном выделялась на темной траве. Волосы разметались — темное на темном… Мне казалось, что она шепчет что-то. Мне хотелось услышать. Но, склоняясь к ее губам, я внезапно забыл, зачем это делаю, и снова поцеловал, с радостью ощущая Катины пальчики в своих волосах — не отталкивает, отвечает, ласкает даже!
И, конечно, у меня хватило бы выдержки — ласкал бы, трогал, целовал бы ее и дальше, не рассчитывая на продолжение… Не сделал бы, удержался, балансируя на грани до предела. Помня, что ей пришлось пережить! Только я же не железный… я был уверен, что смогу выдержать, даже когда вытаскивал из трусов до предела возбужденный член. И, наверное, Катя не думала, что я окажусь таким мудаком… Наверное, она доверяла мне… Потому что когда устроился между ее ног, собираясь ни в коем случае не допустить проникновения, просто тереться, просто касаться, чтобы вместе с нею, чтобы одновременно прийти к финалу… Наблюдал за ее лицом. Целовал искаженные страстью губы, головкой скользя по чувствительным складочкам. И она не сопротивлялась. Она. Доверяла. Мне…
Если бы только ее ручки вдруг не поднялись с травы, если лежали бы спокойно где-нибудь подальше от меня, или, как до этого, безобидно трогали волосы… тогда бы, наверное, я и дальше останавливался у самого входа, вовремя начиная движение вверх, просто скользил бы по ее влажности, каждый раз задевая напряженный чувствительный бугорок.
Я чувствовал, как она двигается подо мной, подстраиваясь инстинктивно. Но даже это смог бы выдержать. Я слышал ее тяжелое дыхание. Слышал, как она время от времени сквозь зубы втягивает воздух. Это было пыткой, но я мог эту пытку терпеть. Но когда ее рука легла мне на спину, когда ногти вцепились в кожу, царапая, оставляя следы на ней, замер, пораженный… И словно со стороны видел, хотя, конечно, мог это только чувствовать, как ее ноготки чертят свой огненный путь вниз на мои ягодицы!
Естественно, все наши действия, все поступки, можно объяснить, подогнать под доказательную базу, найти оправдание… Я понимал, что, наверное, Кате нравится то, что я делаю. Я понимал, что она ждет дальнейших движений, и, почувствовав, что я замер, остановился, Катя просто подталкивает меня к продолжению, к таким же безобидным движениям, но для меня женская рука, сжавшая мою ягодицу, наверное, была подсознательно совершенно определенным знаком, который мозг еще мог отследить и игнорировать, а тело — нет! Для меня это был знак того, что женщине достаточно подготовительных ласк, что ей нужно большее! И пусть все мои чувства буквально кричали: "Стоп! Стоп, идиот! Остановись!", очередное движение по горячему влажному шелку ее плоти неожиданно для меня самого закончилось внутри Катиного тела…
И это потом пришло осознание тесноты и упругости… Это потом появилась непреодолимая потребность двигаться еще — больше, сильнее… А поначалу я замер в ней, с ужасом ожидая реакции.
Катя открыла глаза. Ее руки безвольно скользнули по моим бедрам и упали в траву. Мне показалось, что она как-то обмякла, расслабилась, словно то напряжение, то возбуждение, которое только что у нее было, которое я видел и чувствовал, вдруг исчезло, рассеялось, осталась только немая покорность мужской силе и решение терпеть, во что бы то ни стало! Мне не нужно было это терпение! Нет, моему организму, конечно, оно было нужно… Именно поэтому, не сдержавшись, я все-таки еще раз толкнулся в горячую глубину…
Хотелось просто зажмуриться, и доделать свое дело! Хотелось вколачиваться внутрь податливого женского тела до предела и кончить, отметив ее своим семенем, сделать ее своей окончательно и бесповоротно! Я чудом сдержался… Потому что мне самому, мужчине, Марку Изотову, не нужна была ее покорность и обреченность! Мне были нужны ее чувства, ее живые эмоции, ее страсть! Мне была нужна ее любовь, ни больше, ни меньше! Поэтому я обхватил ладонями ее личико, казавшееся в темноте смертельно бледным, губами коснулся мокрой от слез щеки…
И что теперь? Прощения просить? Отпустить ее? Вот так, на этом самом моменте оборвать всё? А-а! Я просто не знал, как быть теперь! Любил ее. Это шло от самого сердца. Понимал, что назад дороги для меня нет… Поэтому зашептал, глядя в широко распахнутые, абсолютно черные в темноте глаза:
— Девочка моя любимая… Всё хорошо же, правда? Я же не сделал больно? Не обидел тебя. Люблю тебя… Прости меня, пожалуйста! Скажешь, чтобы ушел сейчас, уйду! Всё сделаю… Только не плачь, прошу тебя! Не нужно плакать!
И не сразу сумел осознать, что именно означают её слова произнесенные прерывисто, на выдохе:
— Марк, я не плачу… Это дождь идет!
Слова дошли до сознания не сразу. Первое, что понял — руки на моей спине, обнимающие, поглаживающие… Потом и сам ощутил, как на обнаженные ягодицы, на поясницу, футболка на которой была поднята ее руками вверх, капают холодные капли! Дождь? Всего-то дождь? Захотелось рассмеяться, захохотать на весь этот луг! Так, чтобы услышали те, кто несся мимо по трассе, объезжая мою, поставленную на аварийку, машину! Но стало не до смеха, потому что Катино тело привыкло ко мне, подстроилось, потому что, устав от долгого ожидания, она медленно выгнулась мне навстречу…
И я позволил себе забыть обо всем на свете! Сначала медленно, осторожно, а потом, поймав первый ее протяжный стон своими губами, вбиваться в ее тело до упора, чувствуя с восторгом, как Катя ногами с силой оплетает мои бедра! Целовать ее, шептать что-то, чего не запомнил, и даже, кажется, не слышал сам… И ощутив, как резко и крепко сжались ее внутренние мышцы, как судорожно задрожало тело, увидев, как закатываются от удовольствия глаза, отпустить себя, позволить сделать то, о чем мечтал давно — заклеймить эту женщину, мою женщину, своим семенем, чтобы дать себе возможность привязать ее к себе навсегда…
… - Просто не ожидала сейчас от тебя…
— Что? — я еще не успел отойти, еще по позвоночнику пробегала легкая судорога недавнего оргазма, а эта невыносимая женщина уже готова была убить меня словами!
— Это ты мною сейчас от дождя прикрылся? Чтобы не намокнуть? Да? — она говорила и улыбалась — я это чувствовал по тону, по голосу, но все ещё не понимал, что имеет в виду.
— Я не хотел тебя раздавить… — естественно не