Читать интересную книгу История одного лагеря (Вятлаг) - Виктор Бердинских

Осудили их без "высшей меры" – в стране тогда действовало вето на смертную казнь (был такой короткий период после войны). И "поплыл" Саня по лагерям, как дерьмо по Енисею, – со сроком на "полную катушку" да еще "по рогам" и "по ногам", то есть без права проживания в Белоруссии после "отсидки"… Последнее, кстати, представляет собой "чистый образец" советского административно-полицейского маразма: в Белоруссии бывшему лагернику жить запрещено, а в России, на Украине и т.д. – можно. Чудеса в решете!.. Помните, как у А.Н.Островского: "В Сибирь?! Да и там люди живут…"? Так оно и произошло с Сашкой…

Повстречались мы с ним недавно: "оттрубил" он свои 18 с лишним годков и освободился по двум третям "отсиженного" (существует такое "установление" в ИТК – Исправительно-трудовом кодексе). Сейчас уехал "на юга", а где-то в солнечной Италии теперь уже, надо понимать, далеко не молодая донна все ждет-не дождется весточки от своего незабвенного "Сеньора-Саши" о том, что он "неплохо устроился" на горячо любимой им Родине… Судьбы, судьбы – слезы, слезы – горе, горе… – и все это на наши головы, на долю "простых" советских людей…"

Нужно отчетливо представлять себе, что советско-сталинское государство, вся его властная система безжалостно жестоки не только к своим политическим противникам (подлинным и мнимым, реальным и вымышленным), но и к своему народу в целом. Ведь именно этот народ страдал на каторжном лесоповале и погибал от дистрофии в лагерных "больничках"…

Сотни тысяч крестьян и рабочих были брошены за "колючку" сталинских "зон" по "закону семь восьмых" (Постановление ЦИК и СНК СССР (закон) от 7 августа 1932 года "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной социалистической собственности"). В соответствии с этим людоедским "законом" за горсть собранных на колхозном поле колосков (оставленных "под снег" после уборки) можно было "схлопотать" до 10 лет лагерей…

Миллионы рабочих, служащих, крестьян (так называемых "указников") оказались на таежных лагерных "дачах" по другим, не менее драконовским, чем пресловутый "закон о колосках", Указам Президиума Верховного Совета СССР:

– от 10 декабря 1940 года ("о малолетках") – об уголовной ответственности несовершеннолетних с 12-летнего возраста;

– от 26 июня 1940 года ("о прогулах");

– от 10 августа 1940 года – об ответственности за мелкие кражи и хулиганство;

– от 28 декабря 1940 года ("о фезеушниках") – об ответственности за самовольный уход молодежи из ремесленных школ…

Ранее мы уже говорили о двух наиболее кровожадных сталинских Указах от 4 июня 1947 года ("четыре шестых") – об уголовной ответственности за хищения государственного, общественного и личного имущества граждан…

И это – отнюдь не полный перечень тех "законодательно-репрессивных" актов (всего их, помимо Уголовного кодекса, – около 20), которыми обосновывалось и обеспечивалось существование ГУЛАГа.

Тотальная регламентация всех сфер жизни человека в стране "победившего социализма": имущественной, производственной, общественной, семейной, личной, духовной и даже интимной – делала государство всевластным и неподотчетным хозяином огромного массива своих граждан, имеющим ничем и никем не ограниченное право миловать (изредка), но чаще всего – наказывать, карать, казнить…

При этом жестокость кары, наказания, репрессии сплошь и рядом не соответствовала характеру, содержанию, типу "прегрешения", а была направлена на то, чтобы просто растоптать в человеке личность, индивидуальность, превратить его, по излюбленному в кремлевских верхах выражению, в "лагерную пыль"…

Обратимся для подтверждения сказанного к некоторым "вятлаговским судьбам".

Свидетельство очевидца:

"…Григорий К-ца, старший лейтенант, окончил с отличием КВАУ в городе Киеве. Воевал безупречно. После войны служил в Германии – порученцем в штабе. Однажды на машине с шофером вез какой-то секретный пакет и по пути подсадил (хотя это строжайше запрещалось) стоящих на обочине и голосующих девиц. Через несколько километров пути две эти "пассажирки" мгновенно и одновременно накинули удавки на сидящих впереди военных. Задыхающийся К-ца сумел все-таки применить оружие и "уложил" обеих налетчиц. Но за "грубое нарушение инструкции" получил "под завязку" – 25 лет! Отсидел из них 19, зачеты к тому времени "пропали". Освободившись, спился и умер в одиночестве. А ведь красавец был, обладал блестящим, светлым умом. Спрашивается: за что, к чему с такой немилосердной жестокостью обошлись с этим человеком?.."

Суровость насаждаемых в стране официальных фарисейско-пуританских нравственных догм привела в лагеря великое множество молодежи.

Пример: Сергей Ш. из Глазова "нагулял" с одной девицей ребеночка, а женился на другой. И вот первая его "подруга" при 9-месячном ребенке подала в суд заявление на "обманщика", обвинив его в "изнасиловании". Суд "разобрался" с Сергеем быстро и круто – и "отбухал" в Вятлаге глазовский "донжуан" свой "червончик" от звонка до звонка… И подобных этому трагически абсурдных случаев было немало.

Кстати, как раз по одному из такого типа "дел" угодил в Вятлаг знаменитый футболист Эдуард Стрельцов. Как свидетельствуют очевидцы, он прибыл на Комендатский ОЛП летом 1959 года – огромный парень с большой сеткой футбольных мячей. Окончил в "зоне" 8-й класс и перешел в 9-й. Работал заключенный Стрельцов в центральных ремонтных мастерских дворником, а значился слесарем. Начальство лагеря оберегало его, как могло…

Вспоминает бывший вятлаговский школьный учитель:

"Стрельцов-футболист – это одно, а Стрельцов-человек – это совершенно другое…

Как-то его повезли на слет передовиков производства в Лесной, записав в оркестр балалаечников, – чтобы показать лагерным "стахановцам". После "официальной части" крутили фильм со спортивным киножурналом – об игре наших футболистов, кажется, в Осло с участием Стрельцова. По ходу игры диктор-комментатор кричит: "Стрельцов, где Стрельцов?.." Весь зал в ответ заорал: "Он здесь, в Вятлаге, на Комендантском!"…

Именно с тех пор получил распространение маловразумительный сегодня для нас (по своему происхождению) термин "хулиганство". Между тем он очень широко трактовался сталинскими судами (и это наследие не изжито до сих пор): под него можно подвести все, что мало-мальски выходит за рамки рутинной действительности, в том числе и прежде всего – озорство, далеко не всегда, согласимся, безвредное для окружающих. Но там, где представлялось вполне приемлемым и достаточным ограничиться мерами административного или общественного воздействия, предпочитали тяжелую дубину уголовной кары, то есть – "лишение свободы"… В результате не тысячи действительно злостных нарушителей общественного порядка, а десятки (если не сотни) тысяч случайно "оступившихся" или без всякого злого умысла "согрешивших" людей попадали в лагеря и многие из них навсегда погрязали в "криминальной трясине". Среди них встречались самые разные человеческие типы: одни сидели "за дело", сами того не отрицая, другие – "по глупости", а третьи – за пустяки. Бывают ведь люди, которые не могут жить без "выкрутасов", шуток, розыгрышей, порой настолько увлекаясь этим, что не задумываются о последствиях, иногда весьма плачевных, для объектов их "остроумия"…

Вот история одного такого "чудака", который, в силу своего характера, действительно "накуролесил" на статью УК, хотя был и остался в общем-то вполне добропорядочным и правопослушным человеком.

Впрочем, обратимся к свидетельству очевидца:

"…Где-то к 1959-му году в "зоне" приказали снять все висевшие в бараках портреты "вождей" (Ленина, Ворошилова и прочих), а также писателей. Заходит как-то в барак комиссия во главе с младшим лейтенантом Ильиным (лагерная кличка "Дупель-пусто", а в "зоне" умели очень точно "припечатать" кличкой любого человека – и солагерника и "начальника", понимаете?). Дневальный начинает рапортовать: "Гражданин начальник!.." Но "Дупель" обрывает его криком: "Портреты вождей снять!!" Дело-то в том, что на стене в секции висел портрет Мичурина… А дневальным (по-лагерному "шнырем") в бараке был ленинградец Женька Федотов – "ходячий комок" смеха. Он (Женька) и отвечает "Дупелю": "Гражданин начальник, это же Мичурин!" "И поэтов – тоже!!!" – гремит в ответ еще одна команда Ильина… Ну как же такую ситуацию не "смаковать" потом в бараке, разыгрывая ее в лицах?..

А Женька Федотов, мальчишкой переживший блокаду, "погорел" по своей дурости. Приехал он как-то к родственникам в Белоруссию. И однажды, шагая по шоссе из Могилева, "проголосовал" попутному грузовику и сел в кузов, где уже находились трое мужчин, по виду – евреи. Разговорились. Попутчики интересуются у Женьки: "Кто, откуда, куда идешь?" Тот решил пошутить: мол, лежал в "психушке" Могилева (там расположен всебелорусский психодиспансер)… Собеседники насторожились: "Ну а как дела сейчас?.." Женька в ответ: "Хорошо, но подчас бывают приступы…" "Вижу, – рассказывал он потом, – отодвигаются от меня и косятся. Дай, думаю, припугну… Через некоторое время, встав в позу приготовившейся к прыжку рыси, изобразив "зверскую рожу" и растопырив пальцы рук, как когти, с криком пошел на мужиков. Они, понятно, "перетрухнули" и сиганули из кузова мчавшейся на полной скорости машины… Один – насмерть, другие двое – попереломали руки-ноги…" А для Женьки в итоге – 15 лет лагерей. В приговоре записали: "Федотов на почве хулиганских побуждений сказал попутчикам, что он душевнобольной, и, сделав сумасшедшее выражение лица, с криком бросился на следующих с ним 3-х мужчин, что вызвало у них ужас и…" Вся "зона" знала Женьку и его "хулиганские" наклонности. Был он дневальным 17-го "школьного" барака и не мог жить без выкрутасов…"