Так что тайный ход янычары заметили только тогда, когда последние враги обратились в бегство и ломанулись, недолго думая, как раз в эту самую дырку.
Барабин погнался за ними первым, и какое-то время еще слышал впереди себя топот самурайствующих молодчиков, а позади — хриплое дыхание последних выживших янычар.
Но потом вдруг как-то сразу Роман оказался один в совершенно темном лабиринте, с пустой головой и совершенно без понятия, куда теперь идти.
Адреналин еще кипел в крови, и Барабин шел куда-то, не разбирая дороги и отчаянно матерясь нечеловеческим голосом, особенно когда натыкался на стены.
Орал он так, что по идее его должны были слышать на милю вокруг. Но в замке Ночного Вора была хорошая звукоизоляция.
Хорошо что Роман по-прежнему ничего не соображал, а то впору было уже впасть в отчаяние.
Он понятия не имел, кто накинулся на него из темноты. Возможно, это были друзья-янычары — только разбираться Барабин не стал. И лишь когда схватка уже близилась к концу, Роман неожиданно обнаружил, что кто-то рядом дерется на его стороне, размахивая рассыпающим искры факелом.
В глазах стояла какая-то багровая муть, и Барабин не сразу узнал союзника. Понял только, что это женщина и, кажется, обнаженная, но с тяжелым рыцарским мечом в руке.
На мгновение Роману показалось, что это Эрефорше. Он никогда не верил в привидения, но сейчас вздрогнул и похолодел. Пьяное воображение рисовало дикие картины, а остатки здравого рассудка наводили на мысль, что в этом безумном мире может быть все что угодно.
Тут до Барабина дошло, что в его руке опять нет Эрефора. Вместо него в правой руке был янычарский ятаган, а в левой — трофейный самурайский клинок.
Но когда клинки прозвенели в последний раз и наступила гулкая тишина, женский голос еле слышно прошелестел над ухом Барабина:
— Теперь я буду беречь твой меч. Если хочешь, зови меня Эрефорше.
Барабин вздрогнул снова, но тут женщина поднесла факел к лицу, и Роман наконец узнал Тассименше.
В голове его начинало проясняться, и он буркнул с простительным раздражением человека, которого догнали мучительные отходняки:
— Зачем мне вторая Эрефорше?
— Я могу ее заменить, — ответила боевая гейша. — Я буду хорошей рабыней.
— Да пошли вы все к черту! — отмахнулся Барабин и перешел на русский, потому что ему слишком трудно было строить в непослушном мозгу фразы на чужом языке, да еще артикулировать их непослушными губами.
— Рабыни, горбыни, — проворчал он на языке далекой России, что лежит где-то между страной Фадзероаль и страной Гиантрей. — Никто мне не нужен. Блин, где бы водки взять.
Но тут здравый рассудок прорвал, наконец, вязкий туман в голове, и Барабин вспомнил, что в этом замке все-таки есть рабыня, которая нужна ему позарез.
Вероника Десницкая.
Черт возьми, он не намерен оставаться в этом чертовом мире вечно, и ему надоела до крайности эта бесконечная резня. До такой степени, что от запаха крови уже начинается аллергия. А теперь еще и башка трещит нестерпимо от растреклятого янычарского пойла. И так хочется простой русской водки — но вся она, увы, осталась где-то между страной Гиантрей и страной Фадзероаль.
Но даже если отбросить трудности с локализацией этих стран и неясность по поводу способа возвращения в Россию, которая лежит между ними, остается главная загвоздка.
Вернуться без Вероники он не может ни при каких условиях. Безутешный отец достанет его даже из-под земли, и умирать будет мучительно больно.
И тут в мозгу Барабина снова всплыла важная подробность, о которой он в горячке и опьянении боя совсем забыл.
Он же не просто так напросился в штурмовую группу. Да и когда глотал обжигающую жидкость из фляги янычара, чтобы без тени страха ринуться вглубь замка впереди всех, он еще помнил, что должен добраться до места, где держат Веронику, самым первым. Ведь только в этом случае она будет считаться его законной добычей.
А теперь было, наверное, уже поздно. Тассименше намекнула мимоходом, что замок взят, а следовательно, баргауты наверняка уже рассыпались по всему замку в поисках добычи.
Но раз они пока не добрались до этих темных подвалов, куда в полубеспамятстве занесло Барабина, то может, они не нашли еще и те подземелья, с которых началось первое знакомство Романа с замком Ночного Вора.
Вот только как их вообще найти? Соображать надо было быстро, а мозги наотрез отказывались работать, и извилины скрипели, как несмазанные шестеренки.
Наверное, мучительная работа мысли отражалась на его лице, и Тассименше заметила это в свете факела, потому что она прильнула к нему нагим телом, отставив далеко в сторону руку с факелом, и промурлыкала на ухо:
— Ме кнов ан гоот ремеди фор будун ойянучар.
«Я знаю хорошее средство от янычарского будуна», — машинально перевел Барабин, и даже понял, что за средство она имеет в виду — тем более, что гейша уже тянулась к его губам своими.
Но тут Романа будто обухом ударили по голове.
Слово «будун» во фразе рабыни прозвучало по-русски!
Можно спорить, какая в нем должна быть первая гласная — «у» или «о», и происходит ли оно от слова «бодать» или от слова «будить». Но одно бесспорно: баргаутская рабыня только что произнесла его совершенно четко — через два «у» и с местным акцентом, но вполне по-русски.
— Будун? — переспросил он обалдело.
— Ну да, будун, — ответила Тассименше и, решив, что иноземец ее не понял, поспешила объяснить: — Это когда плохо после выпивки. От янычарского зелья всегда бывает плохо.
Барабин, конечно, подозревал, что он не первый русский на этой планете. А как минимум второй — потому что первой из тех, кого он знал, была Вероника Десницкая.
Но судя по поведению ее похитителей, канал доставки девушек из России существовал и до этого инцидента и был неплохо отлажен.
Однако чтобы русское слово попало в местный язык и стало привычным, людей из России тут по идее должно быть много. И странно, что Роман пока ни одного из них не встретил.
А с другой стороны, из-за этого будуна (не состояния, а слова) начала проясняться ближайшая перспектива в решении проблемы возвращения на Землю.
Прежде всего надо найти русских, которые смогут объяснить все чудеса, что здесь происходят, не на местном головоломно-зубодробительном языке, а на нормальном человеческом.
Но это все потом. А сейчас надо найти только одну русскую, которая, наверное, понимает в происходящем еще меньше, чем сам Роман. Надо найти Веронику.
Поэтому Барабин мягко, но решительно отстранил от себя Тассименше, сказав ей:
— Не здесь. Пол сырой, а на весу я тебя не удержу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});