Читать интересную книгу Статьи из газеты «Труд» - Дмитрий Быков

№ 203, 29 октября 2009 года

На добрую память

Биллу Клинтону поставили памятник в Приштине.

Он сфотографировался на его фоне, потому что иначе, признался он, жена не поверит… Есть чему не поверить, в общем.

Из всех клинтоновских деяний, включая бурную историю с Моникой, бомбардировки Белграда и поддержка косоваров в борьбе за независимость остаются наиболее сомнительными. Под все послевоенное мироустройство была заложена бомба, и даже те, кто всегда и во всем поддерживали Америку, умолкли в растерянности. Хиросима и Нагасаки — и те, кажется, не вызвали в мире такой волны антиамериканизма.

После российского рекордного марша в Приштину и захвата военного аэродрома (12 июня 1999 года) многие заговорили о риске третьей мировой. Косовский прецедент сделался универсальным оправданием для любых сепаратистов. Режим Милошевича, конечно, пал, но в первые дни бомбежек Белграда популярность покойного Слобо взлетела до небывалых высот.

Символом силы и благородства в глазах всего мира стали не американцы, провозгласившие своей целью борьбу с геноцидом албанского населения, а сербы, стоявшие живыми цепями на белградских ночных мостах. Кто там был прав, а кто виноват — рассудит история, и не раз, кажется, пересудит — такова участь всех балканских конфликтов. Но кто выглядел красиво — запомнили все, и этого уже не перепишешь.

Я, однако, далек от мысли, что единственной целью Клинтона было установление справедливости и предоставление косоварам, как выражаются они сегодня, шанса на лучшую жизнь. Цель его была очевидна — войти в историю не только самым любвеобильным президентом США, но и великим президентом, символом американского влияния, гарантом американского главенства в мире.

Буш-младший, отчетливо сознавая скудость своего интеллектуального ресурса и катастрофическую непопулярность внутри страны, преследовал сходные цели в Ираке, даром что Клинтон — демократ и либерал, а Буш — республиканец и ястреб. Я даже не исключаю, что в Ираке будет стоять памятник Бушу. В Тбилиси, например, уже есть его улица.

Тот факт, что американская поддержка режима Саакашвили привела Грузию к бесспорной для трезвомыслящих наблюдателей национальной катастрофе, никого не остановил. А может, они нарочно назвали улицу в честь Буша, чтоб память была.

Не сомневаюсь, что после российского признания Абхазии и Осетии там тоже появятся улицы Медведева или Путина. И в этом тоже не будет ничего хорошего, поскольку сепаратизм никогда и никого еще не довел до добра, а свобода, конечно, вещь хорошая, но национально-территориальные споры к свободе отношения не имеют. Мы успели в этом как следует убедиться еще в карабахские времена

Вот я и думаю: если отдельным руководителям — прежде всего американским, но подчас и нашим, и прочим — так мучительно хочется остаться в истории регуляторами мирового порядка, может, можно как-то ограничиться установкой памятников? Насколько было бы лучше, если б, вместо бомбежек Белграда, в Приштине попросту установили памятник Клинтону. А в Грузии и Украине, вместо оранжевых и розовых революций, проложили бы улицы Буша. А в Цхинвали сразу поставили бы наших вождей — в любом виде и количестве.

Может, тогда и отпала бы необходимость беспрерывно мериться силой, отстаивая «зоны влияния»?

№ 207, 5 ноября 2009 года

Нет Дымовского без огневского

История с Алексеем Дымовским превосходно иллюстрирует польскую поговорку времен «Солидарности»: нет такой глупости, которую не переглупят коммунисты.

Это, как вы понимаете, перефразированный сталинский лозунг: «Нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики».

Вот, казалось бы, идеальная ситуация для власти: имеется майор в Новороссийске, явно не очень адекватный, путающийся как в изложении собственных желаний (то хочет служить, то не хочет), так и в перечне собственных претензий. Что-то уж очень разнородные вещи у него в одном ряду: платят мало, работа сверхурочная. Но это у всех. Заставляют сажать невиновных, но сам он умудрился невиновного не посадить, а звание все же получил. Конкретных фактов минимум.

Обращение напрямую к Путину как минимум странно: президент у нас Медведев. Может, у него эта фамилия вызывала ассоциации? Там у него один из начальников, тоже Медведев, замечен в несправедливостях…

И вот на примере этого майора грамотная власть немедленно доказала бы и реальную свою заинтересованность в проблемах милиции, и готовность реагировать на жалобы простых граждан, и заботу о рядовом человеке, пусть даже выражающемся несколько коряво. В самом деле, ведь не все понятно и с видеоблогом майора Дымовского, и с доказательствами конкретных фактов, на которые он ссылается (доказательств, однако, не приводя), и со стремительной и дружной реакцией общественности на эти ролики.

Тут бы и разобраться — быстро, гласно, руками первых лиц. Ничего, однако, подобного. Как и предсказывал автор этих строк, уже на следующий день мы узнаем, что Дымовскому помогали из-за границы, и не кто-нибудь, а общественные организации. Вот это и есть в действии, товарищи, та описанная Солженицыным в «Красном колесе» ситуация «воронки»… Когда на глупость отвечают идиотизмом, а на ляп — провалом.

Кем надо быть и чем думать, чтобы на другой же день без единого факта (если они есть, озвучьте, пожалуйста) обвинить во всем коварный зарубеж? Непонятно, чем им досадили именно НПО. Вероятно, причина проста: паралитик чешет не там, где у него чешется, а там, куда он может дотянуться. Я охотно бы поверил, что майор Дымовский не совсем в себе. У нас половина милиции, судя по статистике, не очень хорошо себя чувствует: то оперативник девушку застрелит, то сам застрелится, то перестреляет кучу ни в чем не повинных людей и застрелится сам, а то перестреляет и не застрелится — тоже не диво.

Я допустил бы даже, что Дымовский захотел дешевой славы, или что его подкупили враги Рашида Нургалиева, или что у него это на почве стресса — жена беременная, мало ли. Хотя это ей положен стресс — на самом деле случился короткий припадок борьбы за права человека. Во все поверил бы. Но не в то, что правозащитные зарубежные организации, неправительственные, вегетарианские и в массе своей гуманитарные, подвигли его на эти видеообращения. В это я не поверю сроду, а тем более без доказательств. В общем, если до этой реакции властей у меня была порядочная толика сомнения в словах майора Дымовского, теперь я верю ему во всем. И любому абсурду, о котором он расскажет, тоже поверю.

№ 212, 12 ноября 2009 года

Утеха прокаженных

Во время зачатия — давая жизнь — мы чувствуем себя богоподобными; отбирая её, мы тоже присваиваем себе нечеловеческие полномочия.

Есть у меня смутное предчувствие, что с 1 января 2010 года мораторий на смертную казнь отменен не будет. И связано это с тем, что Дмитрий Медведев выступил против его отмены, а воля первого лица у нас приравнивается к общенародной.

Перед нами тот редкий случай, когда я радуюсь этому обстоятельству, вообще-то печальному для русской демократии. Наш народ очень любит казнить, карать, больше половины россиян выступают сторонниками смертной казни, а когда им пытаешься возразить, начинают в ответ орать (они все почему-то очень крикливые): «А если бы злодей изнасиловал вашу дочь, мать, бабушку?!»

То есть, не прибегая к аргументам сугубо личного порядка, они свою позицию аргументировать не могут. Ибо позиция эта с любой нормальной точки зрения слабая. Прибавляя одно убийство к другому, никто не увеличит количества справедливости на земле; отомстить никому нельзя уже потому, что месть не возвращает к исходному положению дел.

Впрочем, это все абстрактный гуманизм, а я человек вспыльчивый, и потому на меня действует только один аргумент: преступника вообще-то не жалко, есть такие, которым любой казни мало. Но палача за что? Почему он обязан брать грех на душу? Если это делает не палач, а машина, как в случае со смертельной инъекцией, зачем отягощать душу судьи, для чего вешать грех на все общество в целом? Убийство — не такая простая вещь, не зря с этой иглы так трудно соскочить даже не маньяку, а любому вошедшему во вкус киллеру: что-то сверхъестественное вроде вылета души в этот момент действительно происходит.

Во время зачатия — давая жизнь — мы чувствуем себя богоподобными; отбирая её, мы тоже присваиваем себе нечеловеческие полномочия. И, наверное, это в самом деле приятно, на извращенный вкус. У нас полно обладателей таких извращенных вкусов — вероятно, потому, что у людей наших очень мало оснований для самоуважения: почти нет работы, особенно созидательной, творческой, героической.

Никакого участия в политике. Унижает тебя любой кассир, любая мелкая сошка, мнящая себя начальником. Вот все и находятся в поиске компенсации. Но поскольку убивать просто так у большинства, слава богу, не хватает ни храбрости, ни умения (это же тоже непросто, свинью резать — и то сноровка нужна), они предпочитают сублимировать свою кровожадность в требованиях смертной казни.