собой делать.
Она оттолкнулась от двери и слегка подпрыгнула.
— У меня есть идея. Сядь ко мне на колени.
Она махнула на меня рукой. — Нет, тебе нужно работать. Я должна идти.
— Не заставляй меня прийти и усадить тебя. Я пристально посмотрел на нее, мое лицо было каменным. — Запри дверь.
Она сделала, как я просил, на ее лице появилась улыбка. — Хочешь, я выключу свет?
— Нет, блядь. Я хочу смотреть.
— Смотреть на что? — спросила она жеманно, выгнув одну бровь.
Я попаду в ад, подумал я. Но я все равно сказал. — Смотреть, на то как ты встаешь на колени и берёшь мой член в рот.
Ее челюсть упала, и на долю секунды я подумал, что зашел слишком далеко. А потом маленькая лисица опустилась на пол и, блядь, поползла ко мне, ее спина выгнулась дугой, глаза были прикрыты, волосы соблазнительно спадали с плеча.
Я повернул свой стул лицом к ней, пока она медленно скользила вокруг моего стола. Когда она достигла моих ног, она положила руки мне на колени. Я расстегнул ремень, и она смотрела, как я беру свой член в руку, медленно проводя ею вверх и вниз по утолщающемуся стволу. Ее глаза были расширены.
— Ты нервничаешь? — спросил я.
Она покачала головой и облизнула губы. Она скользнула руками по моим бедрам и взяла мой член из моей хватки, обхватив его пальцами.
Затем она опустила голову мне на колени и стала дразнить меня языком, медленно проводя им по головке, от чего мышцы моего живота напряглись, а ноги подкосились. Другой рукой я потянулся к ее волосам, убирая их с ее лица. У меня перехватило дыхание, когда я увидел, как ее голова опускается ниже, чтобы неторопливо вылизывать его снизу вверх. Три гребаных раза она мучила меня таким образом, и на третий раз ее глаза встретились с моими. Она продолжала смотреть на меня, пока брала только головку своими влажными губами и нежно сосала.
— Глубже, — прорычал я.
Опустив глаза и рот, она взяла меня чуть глубже и застонала. Это было так приятно, что я потерял терпение и запустил руку в ее волосы. Наверное, я потянул слишком сильно, потому что она вздохнула и отстранилась от меня.
Я ослабил хватку и нахмурился. Не зря это занятие было запрещено во время моего брака. — Прости. — Не стоит, — задыхаясь, она снова посмотрела на меня, и в ее глазах мелькнула злая искорка. — Я говорила тебе, что мне нравится, когда ты груб. Я серьезно.
Мой член запульсировал в ее руке, и я снова сжал кулак в ее волосах. — В таком случае…
Она издала звук, нечто среднее между смехом и стоном, и снова накрыла меня своим ртом. На этот раз она взяла меня до самого горла, и я в экстатическом неверии смотрел, как ее губы и язык двигаются вверх и вниз по моему члену. Но вскоре смотреть стало недостаточно — беспокойное, жгучее напряжение, нарастающее в моем теле, требовало, чтобы я двигался. Положив руки ей на голову, я откинулся назад и начал входить в нее — быстрыми, жесткими толчками, которые заставляли ее принимать меня глубже. Она задыхалась, хрипела и с трудом дышала, но не отталкивала меня. Ее руки переместились на мои бедра, и она впилась пальцами в мою плоть, а я трахал ее горячий ротик все быстрее и быстрее, моя кровь становилась все горячее и горячее, пока внезапно оргазм не вспыхнул во мне, и я излился в нее, даже не предупредив.
Хороший парень, возможно, отстранился бы вместо того, чтобы притянуть ее ближе, но в тот момент я хотел быть самым большим засранцем на планете, лишь бы кончить от удара моего члена в ее горле. Это было эгоистично, но это был чистый экстаз. Не только оргазм, но и осознание того, что она хотела всего меня. Принимала всего меня. Даже жаждала всего меня. Я забыл, где мы находимся, какой сегодня день, что я должен был делать — возможно, я даже забыл свое собственное гребаное имя.
Когда я наконец отпустил ее голову и она села, глядя на меня так, словно только что выиграла миллион долларов, у меня закружилась голова, сердце заколотилось, и я едва мог дышать. Я никогда не чувствовал подобного раньше.
Я смотрел на нее сидящую на полу у своих ног и думал: либо я скоро умру, и это был последний прощальный подарок жизни для меня, либо я влюблен в нее.
И я не был уверен, что из этого хуже.
Глава 24
Фрэнни
— Господи, — прошептал он, выглядя почти испуганным. — Это было так чертовски горячо.
Я улыбнулась и вытерла нижнюю губу тыльной стороной ладони.
Вдруг он потянулся вниз, схватил меня под мышки и водрузил на стол перед собой. — Ты в порядке?
— Более чем в порядке. Мне понравилось. Сейчас я вся такая горячая и возбужденная.
У него на секунду отвисла челюсть. — Ты хочешь сказать, что это возбудило тебя?
Я пожала плечами и застенчиво улыбнулась ему. — Да. Мне нравится слышать тебя. И чувствовать тебя. И возможность уделить тебе все свое внимание, не отвлекаясь ни на что. Обычно, когда ты кончаешь, я тоже кончаю, и я слишком увлечена, чтобы сосредоточиться на тебе.
— Мне нравится, когда ты увлечена, — сказал он, потянувшись к пуговице на моих брюках. — Так что теперь, думаю, моя очередь уделить тебе все свое внимание, не отвлекаясь ни на что.
— Мак, нет! Ты должен наверстывать по работе" э. Я попыталась оттолкнуть его руки, но вместо этого он опрокинул меня назад за плечи, так что я оказался на спине, свесив ноги со стола.
— К черту работу. Он снял с меня туфли и схватил мои брюки, стянув их до конца вместе с нижним бельем.
Я приподнялся на локтях. — Уже поздно. Разве миссис Ингерсолл не ждет тебя?
— К черту миссис Ингерсолл. Он опустился на колени и закинул мои ноги себе на плечи. — Но… как же… дети… И тут я уже не могла продолжить, потому что его язык вытворял такое, что лишал меня способности связно излагать мысли.
После нескольких длинных, медленных поглаживаний по моему центру и нескольких секунд мягких, кружащихся кругов над моим клитором, он поднял голову. — Я сейчас не думаю о детях. И не хочу. Я провожу весь день каждый день, делая что-то для них, и буду делать это до конца жизни. Но сейчас речь идет о том, чего я хочу.