Такой ответ, как видно, поразил пиратов. Судя по ровному, невозмутимому тону Марка, они, конечно, ожидали совершенно иного решения и полагали, что им удастся без труда получить все то, чего они желали. Узнав, что представитель колонии отказался удовлетворить его требования, адмирал излил свой гнев в целом потоке проклятий и угроз по адресу всех жителей колонии. Но Марк и его спутники и после того оставались невозмутимыми до конца. Шлюпка пиратов вернулась на свой фрегат, а переселенцы возвратились к своей батарее. Едва лишь адмирал успел войти на палубу своего судна, как с фрегата грянул первый выстрел; то был сигнал начала военных действий. Ядро попало прямо в батарею и перебило руку канаку, который в этот момент прикладывал фитиль к запалу пушки.
Бомбардировка была серьезная. Тридцати орудиям фрегата Марк мог противопоставить лишь свои два орудия; но эта маленькая батарея действовала на славу, снарядов было вволю; земляной вал служил им превосходной защитой, и вскоре всем стало ясно, что бой этот не столь неравный, как бы оно казалось с первого взгляда. Сам Марк и Бэтс лично наводили орудия, и ни один снаряд их не пропал даром: каждый оставлял по себе след в какой-либо из частей корабля; а между тем снаряды, направленные на батарею, или уходили глубоко в насыпь земляного вала, защищавшего батарею, или перелетали через парапеты. Одним словом, после полуторачасовой пальбы с той и другой стороны у переселенцев был всего только один раненый, тот самый канак, которому первое неприятельское ядро раздробило руку, тогда как у пиратов насчитывалось семь человек убитыми и более двадцати ранеными.
Если бы бой этот продолжался еще некоторое время при тех же условиях, то он, очевидно, должен был бы окончиться полнейшим торжеством колонии. Но пираты во-время поняли, что плохо взялись за дело, и по приказу адмирала один из бригов двинулся к северу, уходя из-под выстрелов, и вслед за тем обрушился на северную часть батареи.
Батарея эта была построена таким образом, что огонь ее был обращен только вперед, но в боковых фазах не имелось амбразур, через которые огонь мог бы быть направлен на рейд. Правда, высокие земляные укрепления были воздвигнуты с обоих флангов с целью оградить прислугу, но такого рода пассивное сопротивление не могло оказать делу никакой услуги в случае более продолжительного сражения.
Видя, что нет никакого расчета оставаться здесь долее, и опасаясь, чтобы не был отрезан путь к отступлению, Марк решил вернуться на суда со своими людьми. Это было дело далеко не легкое и не безопасное. Один из жителей колонии был убит наповал во время этого трудного отступления, двое канаков были тяжело ранены, но в конце концов им все-таки удалось добраться до своих судов. Менее чем через четверть часа маленький дессант вернулся на «Анну» и «Марту». Батарея, понятно, оказалась в руках пиратов. Строения и дома были сожжены, магазин и пороховой погреб взорваны, орудия заклепаны.
Пиратский фрегат продолжал следовать далее все тем же западным каналом, имея перед собой на расстоянии пушечного выстрела суда колонии. Канал этот был чрезвычайно извилист, не говоря уже о том, что его пересекало бесчисленное множество мелких проливчиков и каналов; в них нелегко было разобраться даже и людям, уже давно знакомым с их расположением и направлением. Это обстоятельство внушило Марку одну счастливую мысль, которая тотчас же заслужила полное одобрение Боба.
На расстоянии приблизительно одной мили в глубь архипелага между мелкими островами находился один из многочисленных здесь ложных проливов, весьма заманчивого вида; немного далее он вдруг круто сворачивал и уходил на север, в сторону от всех населенных местностей Рифа, суживаясь до такой степени, что там едва ли возможно провести даже «Анну» и «Марту». Боб уверял, что их суда пройдут благополучно и смело выйдут в залив, и что, во всяком случае, необходимо сюда завлечь врага, чтобы отвести его в сторону от кратера и от столицы Рифа и окончательно сбить с пути. Марк, конечно, не мог не согласиться с этими доводами Боба и последовал его примеру.
«Нэшамони» Марк отослал окольным путем на Риф с письмом к Пенноку, в котором он просил его прислать ему немедленно на тот пункт, где пролив суживается до крайней степени, одно двенадцатифунтовое орудие с лафетом и возможно большее количество снарядов. После того он смело вошел в канал, который был ему очень знаком. Воды здесь было всюду более чем достаточно даже и для большого судна, за исключением, впрочем, только одного места, где находилась весьма значительная по своим размерам и протяжению мель. Над нею было не более пяти метров воды; это было вполне достаточно для судов Марка и даже, может быть, и для обоих бригов, но что касается фрегата, то в случае, если бы нашим друзьям удалось залучить его в этот пролив, можно было сказать с уверенностью, что ему никоим образом не выбраться отсюда.
Солнце уже клонилось к закату, когда Марк достиг мели. Он принялся лавировать вокруг и около нее, надеясь завлечь сюда в ночной темноте адмиральский фрегат. Но осторожный адмирал был не так прост, чтобы даться в ловушку; едва только стемнело, как он приказал убрать все паруса и бросил якорь. Вероятно, он думал, что находится на пути к Рифу, и потому не видел никакой надобности торопиться, уверенный в том, что добыча не уйдет от него.
Обе враждующие стороны готовились провести ночь на якоре. В этот момент «Анна» и «Марта» находились менее чем в полумиле расстояния от того места, где пролив суживался до размеров широкой канавы, и где этим судам во что бы то ни стало следовало пройти, так как в этом для них было одно спасение. Пользуясь темнотою ночи, Марк незаметно перешел с «Анны» на «Марту», потому что эта последняя была шире в своей килевой части, и если бы ей удалось пройти через ущелье, то «Анна» вслед за ней прошла бы без труда.
Без шума, почти крадучись, тайком двинулся шлюп по направлению к скалистому ущелью. Первое время все шло хорошо. «Марта» осторожно подвигалась вперед, но вскоре попала вдруг в такое место, что очутилась, как в клещах. Но обстоятельства не допускали промедления, пройти было необходимо во что бы то ни стало; и вот все бывшие на судне люди дружно принялись за работу. Все имевшиеся под рукой орудия были с большой энергией пущены в дело, и, наконец, после упорного и долгого тяжелого труда им удалось общими силами удалить ту часть утеса или скалы, которая, непомерно выдаваясь вперед, мешала пройти судну. Вскоре после полуночи работа эта была окончена, и «Марта», пройдя победоносно через ущелье, вышла в залив и стала там на якоре в нескольких саженях от опасной теснины.