«Похоже, нужно будет найти кого-нибудь, кто смог бы разъяснить мне основные моменты в гигиене наших четырехногих потомков…». Хотя сама мысль о косметике, которой так любили пачкаться кобылки прошлого и будущего, приводила меня в легкие панику и трепет, и от чего я пытался увильнуть всеми силами. Хотя это было довольно несложно, учитывая тот консерватизм, свойственный всем старикам, который демонстрировала в этом отношении Бабуля.
Ну, и то хлеб.
Долго валяться мне не пришлось. Бурчащий живот едва ли не выбрасывал меня из кровати, и вскоре мне пришлось выбираться из теплого гнездышка одеял в прохладный воздух еще не натопленного дома. Взвизгивая от холода, я поплескался в тазу с холодной водой, после чего спустился вниз, на кухню, где и присел за стол, наслаждаясь теплом гудящей печи и запахами готовящейся пищи. Кажется, в горшке томилось какое-то овощное рагу и я нетерпеливо ерзал на низкой табуретке в ожидании завтрака, сонно поглядывая на отвратительно бодрого Графита, вовсю хрустевшего своим любимым огурцом. В отличие от него, мой рост не позволял мне комфортно сидеть за столом, не упираясь при этом носом в тарелку, поэтому-то мне и приходилось гнуть спину, располагаясь на низенькой скамеечке не самым приятным для анатомии образом. Вообще, пони предпочитали сидеть вполне естественным образом, поджимая под себя задние ноги, поэтому специальные напольные коврики были даже более распространены, чем такие вот маленькие табуретки, и зачастую считались полноценными предметами мебели.
Я едва успел привстать, намереваясь предложить свою помощь суетившейся у печи Бабуле, но она только добродушно отмахнулась от меня, вместо этого протянув мне пожухлый, но еще довольно съедобный огурец в качестве аперитива. Всеобщим волевым решением, после истории с яйцами, я был отстранен от приготовления пищи в этом доме – «по причине наличия неудержимых порывов к вызову демонических сущностей из глубочайших глубин Тартара», как выразился черный шутник, жевавший огурец напротив меня.
Вздохнув, я положил голову на копыта, сонно уставившись в одну точку, где-то позади головы и что-то говорящего пегаса. Заряд бодрости от общения с ледяной водичкой прошел, и меня вновь неудержимо клонило в сон. Слегка покачивая головой, я следил слипающимися глазами за падающими за окном снежинками, иногда мыча что-то нейтральное для поддержания беседы, и даже не заметил, как разговор свернул на меня.
– «А ты что думаешь, Скраппи?».
«Угумс…»
– «Скраппи!».
«Да-да… Я с вами полностью согласна…».
– «ЭЙ, СКРАПС!» – удар копытом по столу прозвучал как щелчок кнута, заставив мою голову упасть с копыт и больно удариться о стол. Я вскочил, окидывая диким взором кухню и недоуменно уставившись на глядящих на меня домочадцев.
– «А? Что? Хде?!».
– «Эквестрия взывает к тебе, о сильномогучий демон из глубин Тартара!» – не преминул подколоть меня Графит – «Проснись же от тысячелетнего сна, ибо ты находишься в жуткой опасности!».
– «Издеваешься, да?» – пробормотал я, вновь усаживаясь за стол и отпуская душераздирающий зевок. «И почему это остальные пегасы всегда такие гиперактивные, в то время как я в начале и конце дня становлюсь вялым, как муха на морозе? Наверное, это из-за того, что они так часто выкраивают себе минутку для отдыха…».
– «Эй, Скраппи. Скра-а-а-аппи-и-и» – нараспев произнес Графит, перегнувшись через стол и легонько поглаживая меня копытом по мордочке – «Нет, ну вы только посмотрите на нее!».
Закрыв слипающиеся глаза, помимо своей воли я заурчал, увлекшись мягким почесыванием под подбородком, и вновь уронил голову, на этот раз больно прикусив язык, который без моего участия, от удовольствия высунулся у меня изо рта.
– «Бесподобно!» – продолжал восхищаться черный подлец – «Если она так реагирует на простое поглаживание, что же будет, если хорошенько почесать ей спинку?».
– «Я думаю, тебе придется перед этим проверить, чтобы я была рядом и нигде поблизости не оказалось какой-нибудь метлы» – едко проговорила Бабуля, подходя и кладя мне на пострадавший язык ледышку, выловленную из стоявшей у окна бадьи с водой. Графит мгновенно остыл, но даже отсев за другой конец стоявшего посередине кухни стола, он продолжал разглядывать меня, явно любуясь произведенным на меня эффектом.
– «Ыыыыы… А чиво это чичас было?» – я почему-то расслабился, словно мне вкатили лошадиную дозу реладорма, и довольно туго соображал, совершенно забыв пнуть черного мерзавца за проявленную вольность. В ответ, он только рассмеялся, и отвечать за него пришлось Бабуле, неодобрительно покачивающей головой.
– «Да, девочка моя, тебе еще многому предстоит научиться. Например, физиологии пони» – она ловко вытащила из печи горшок и поставила его на стол, положив перед нами большие деревянные ложки. Искусно вырезанные, они мало отличались от знакомых мне столовых приборов, отличаясь от них лишь более массивной ручкой, рассчитанной на захват с помощью бабки[37] пегасами и земнопони.
– «Ты пробовала уже почесать себе спину или низ шеи?» – я отрицательно покачал головой, мгновенно проснувшись от вкусного запаха из открытого горшка – «И не пробуй – это будет сложно и малопродуктивно. Нам тяжело дотянуться до этих, да и других мест, и считается, что именно поэтому почесывания доставляют нам такое удовольствие. Конечно, кому-то они нравятся больше, кому-то меньше… А на некоторых пони, с особенно чувствительной шкуркой, они могут действовать очень странным образом, расслабляя или наоборот – бодря. Все зависит от самого пони… Ну, и того, кто чешет».
– «Мрррррррр» – я снова заурчал, вспомнив мягкие движения по подбородку и шее, однако Бабуля еще не закончила свою лекцию и, неодобрительно поглядев на меня, решила добавить в мой утренний моцион еще один ушат воды. В переносном смысле, конечно.
– «Кстати, милая, тебе стоит запомнить, что такие почесывания являются довольно интимной процедурой. Думаю, тебе не нужно объяснять значение этого слова…» – удовлетворенно закончила она под аккомпанемент моего заливистого кашля. Последние слова старушки, произнесенные казалось бы ехидно-небрежным тоном, заставили меня подавиться овощами и долго кашлять, смотря на сидящего напротив черного пегаса слезящимися глазами.
– «Ах ты… *кха кха кха* Ах ты ж злодей! Опя… *кхе* опять подкрадываешься?» – наконец я смог выдавить из себя какое-то подобие внятной речи. На морде Графита вновь расплылась гордая улыбка. Негодяй был явно доволен собой, и даже упоминание о метле не могло надолго его смутить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});