если вы никому не проговорились о договоре, эти вопросы излишни.
– Нет, я молчал.
– Вам известно что-нибудь о швейцаре?
– Только что он старый солдат, больше ничего.
– Какого полка?
– Я слышал, Колдстримского гвардейского.
– Спасибо. Не сомневаюсь, подробности я узнаю от Форбса. Официальные сыщики превосходно справляются со сбором фактов, хотя не всегда извлекают из них пользу. Что за дивный цветок эта роза!
От кушетки Холмс шагнул к открытому окну и, взяв в руку поникший стебель мускусной розы, стал любоваться изысканным сочетанием малинового и зеленого. Прежде он не проявлял при мне интереса к живой природе; эта сторона его натуры была для меня открытием.
– Религия – это та область, которая более всех прочих нуждается в дедукции, – сказал он, опираясь спиной о ставень. – Мыслитель способен выстроить ее как точную науку. Для меня главным доказательством благости Провидения служат цветы. Без всего прочего: наших сил, желаний, хлеба насущного – мы не могли бы существовать. А вот эта роза – излишество. Ее цвет и краски украшают существование, а не являются его условием. Только благая воля может даровать излишества, и потому я повторяю: цветы для нас – источник надежды.
Пока длился этот монолог, на лицах Перси Фелпса и его нареченной были написаны удивление и даже разочарование. Не выпуская из пальцев розу, Холмс задумался. Несколько минут длилось молчание, потом молодая леди его прервала.
– Как вы думаете, мистер Холмс, эту загадку можно разгадать? – произнесла она с некоторой колкостью.
– А, загадка! – Холмс вздрогнул, возвращаясь к реальности. – Ну, глупо было бы отрицать, что случай очень непростой, но я постараюсь в нем разобраться. Если узнаю что-нибудь достойное внимания, сообщу вам.
– Вы видите какие-нибудь ключи к разгадке?
– Вы дали мне целых семь, но, разумеется, я должен их проверить, прежде чем судить.
– Вы кого-нибудь подозреваете?
– Самого себя…
– Как так?
– …в том, что сужу слишком поспешно.
– Тогда отправляйтесь в Лондон, чтобы проверить ваши догадки.
– Превосходный совет, мисс Харрисон. – Холмс встал. – Думаю, Ватсон, это будет самое лучшее. Не обольщайте себя ложными надеждами, мистер Фелпс. Дело очень запутанное.
– Я буду считать минуты до нашей новой встречи! – воскликнул дипломат.
– Я приеду завтра тем же поездом, хотя, вероятнее всего, не смогу сообщить ничего обнадеживающего.
– Благослови вас Бог за обещание приехать. Вы вдохнули в меня новую жизнь; теперь я знаю, что дело пошло. Кстати, я получил письмо от лорда Холдхерста.
– О! И что там сказано?
– Он изъясняется холодно, но не сурово. Осмелюсь предположить, он сдерживает себя из-за моей тяжелой болезни. Он повторно подчеркивает важность этого дела и добавляет, что решения касательно моего будущего (имеется в виду, конечно, моя отставка) откладываются до того времени, когда я буду здоров и воспользуюсь возможностью исправить происшедшее.
– Что ж, это разумно. Пойдемте, Ватсон, у нас в городе полно работы.
Мистер Джозеф Харрисон отвез нас на станцию, и вскоре мы уже катили прочь в портсмутском поезде. Холмс с головой ушел в раздумья и до самого Клэпем-Джанкшн не проронил ни слова.
– Мне очень нравится въезжать в Лондон по высокой насыпи – такой, как здесь, – и глядеть сверху на дома.
Зрелище было довольно убогое, и я подумал, что Холмс шутит, но он пояснил свою мысль:
– Видите там и сям большие группы зданий? Они высятся над шиферными крышами других строений, как кирпичные острова над свинцово-серым морем.
– Это общественные школы.
– Это маяки, дружище! Сигнальные огни будущего! Коробочки, где зреют сотни семян. В свое время из них взрастет новая Англия – мудрее и лучше прежней. Этот Фелпс как будто не злоупотребляет спиртным?
– Думаю, нет.
– Мне тоже так кажется, но мы должны учитывать все возможности. Бедняга, несомненно, увяз по самые уши, и вопрос в том, удастся ли нам его вытащить. Что вы думаете о мисс Харрисон?
– Девушка с сильным характером.
– Да, но из добропорядочных, или я очень сильно ошибаюсь. Мисс Харрисон и ее брат – единственные дети одного промышленника; он владел металлургическим заводом где-то на севере, в Нортамберленде. Фелпс обручился с ней прошлой зимой, в поездке. Она приехала познакомиться с его семьей, брат ее сопровождал. Потом случилась эта беда, и мисс Харрисон осталась ухаживать за своим женихом, а брат Джозеф, которому понравилось у будущей родни, задержался тоже. Как видите, я уже успел навести кое-какие справки. Но сегодня нужно будет весь день посвятить этому занятию.
– Моя практика… – начал я.
– Ну, если ваши дела вам интереснее моих… – прервал меня Холмс не без резкости.
– Я хотел сказать, что моя практика вполне может день или два подождать. В это время года как раз наступает затишье.
– Отлично! – Холмс снова повеселел. – Тогда возьмемся за это дело вдвоем. Думаю, для начала стоит повидать Форбса. Скорее всего, мы узнаем от него подробности, которые подскажут, с какой стороны копать.
– Вы говорили, что усмотрели какой-то ключ?
– Даже не один, но все идеи нуждаются в проверке. Сложнее всего расследовать те преступления, в которых нет смысла. Здесь смысл есть. Кому может быть на руку эта кража? Есть французский посол, русский, есть кто-то, кто замыслил продать бумаги одному из них, и есть, наконец, лорд Холдхерст.
– Лорд Холдхерст?
– Обстоятельства вполне могут сложиться так, что государственный муж не будет огорчен, если подобный документ будет как бы по случайности уничтожен.
– Да, но это же лорд Холдхерст, человек с безупречной репутацией!
– Вероятность существует, и мы должны с ней считаться. Мы посетим его сегодня и послушаем, что он скажет. Но тем временем я уже предпринял кое-какие шаги.
– Уже?
– Да, я послал со станции в Уокинге телеграммы во все лондонские вечерние газеты. В них появится вот это объявление.
Холмс протянул мне листок, вырванный из записной книжки. На нем было нацарапано карандашом:
«Вознаграждение 10 фунтов. Номер кэба, который вечером 23 мая, без четверти десять, высадил пассажира у дверей Министерства иностранных дел или где-то поблизости. Обращаться: Бейкер-стрит, 221Б».
– Вы уверены, что похититель приехал в кэбе?
– Нет, однако я ничего не теряю. Но если мистер Фелпс прав и ни в комнате, ни в коридорах не спрятаться, значит похититель явился с улицы. Там было сыро, однако мокрых следов на линолеуме не обнаружили, а ведь с момента кражи прошло всего несколько минут. Напрашивается вывод, что без кэба не обошлось. Да, это более чем вероятное предположение.
– Похоже на то.
– Это один из упомянутых мной ключей. Он может нас на что-то навести. И есть, разумеется, колокольчик – самая необычная деталь во всем деле. Почему звонил колокольчик? За шнурок дернул из бравады сам вор? Или с вором был кто-то, желавший таким образом предотвратить преступление? Или звонок был случайностью? Или… – Холмс откинулся назад и замолчал, вернувшись как будто к прежним мыслям, но мне, изучившему все его настроения, показалось, что моего друга осенила какая-то новая идея.
В двадцать минут четвертого мы прибыли на вокзал и, наскоро перекусив в