Читать интересную книгу В лабиринтах тёмного мира - Олег Северюхин

Честно говоря, после этого поединка я начал уважать производителей подгузников для взрослых. Если кому-то это смешно, то я доберусь до него и привяжу к седлу Кассама, шепнув дракону, чтобы тот доставил удовольствие смешливому человеку.

Полетав минут тридцать, мы приземлились на поляну и правитель, взяв в руки микрофон, объявил, что поединок не выявил явного победителя и поединщики решили завершить бой примирением. Это же подтвердил и я.

Герольд произнес отрепетированную речь о том, что раз поединок не выявил победителя, то победителем считается действующий правитель, а проигравшим являюсь я и как человек, стремившийся нарушить основы государственного устройства Великого Тарбагана, считаюсь осужденным пожизненно.

Стражники сразу подхватили меня под руки и куда-то поволокли. Обернувшийся ко мне ЖоПэ развел руки в стороны и ухмыльнулся, мол, извини, старик, это не я, это порядки у них такие дурацкие.

Что ж, это от него можно было ожидать. Всегда был в составе самого передового отряда партии, запятнавшего себя репрессиями против российской армии, он и на Тарбагане остался тем же, кем был до этого.

– Смейся, смейся, – думал я про себя, – хорошо смеется тот, кто смеется крайний. Да и я-то хорош. Все время попадаю в какие-нибудь истории. А эта история, возможно, будет самой последней. Ну да, зарекался кувшин за водой ходить к колодцу. Как говорится, сначала нужно упасть в яму, чтобы из нее можно было выбраться.

Моя тюрьма размещалась в самом центре ванильной плантации. Тюрьмой это назвать трудно. Просто камера, вкопанная в основание ванильного дерева, вьющегося по массивному деревянному столбу. Если искать аналог с нашими земными тюремными заведениями, то это обыкновенный среднеазиатский зиндан.

Меня передали с рук на руки молчаливому тюремщику. Молчком. Никто никому ничего не сказал. Никаких бумаг на меня. Мой смотритель открыл массивный бетонный люк и показал пальцем на вход.

Я полез и нащупал вбитые в стену железные скобы. Как только моя голова скрылась в проеме, крышку закрыли, и я оказался в полной темноте.

Я насчитал пять скоб, шестой скобы под ногами не было. На руках я спустился ниже, ожидая, что другие скобы будут ниже, но ничего не нащупал. Какова глубина ямы, я даже не представлял, но, мысленно перекрестившись, я разжал руки и приготовился к падению в глубокий колодец. Но я падал недалеко. Метров пять, не больше, больно стукнувшись ногами о бетонный пол.

Мысленно сопоставив расстояния, я прикинул, что даже при самом большом желании я не смогу допрыгнуть до последней скобы.

Несмотря на трагичность ситуации, сразу вспомнился старый офицерский анекдот. Одного лейтенанта везли на вертолете на дальнюю заставу, на которую его назначили заместителем по политической части. Подлетев к заставе, летчик опустился до высоты пятьсот метров, а борттехник открыл дверь и говорит:

– Прилетели, товарищ лейтенант, прыгайте.

– Да вы что, – взмолился лейтенант, – снизьтесь хоть до десяти метров.

– Ладно, – сказал пилот, – метров до трехсот снижусь, а ниже не могу, извини – инструкция, с земли люди начинают запрыгивать.

Нервно хихикнув про себя, я начал наощупь обследовать свое жилище.

Глава 86

В результате инвентаризации было установлено, что зиндан представляет собой комнату размером три на три метра. Высота, как я понял, более пяти метров. Объем для одного человека достаточный. В одном углу бетонный топчан без каких-либо матрацев и тюфяков, и все. Окон нет. Сплошная темнота.

В темноте люди долго не живут. Прекращается фотосинтез и люди, как и растения в темноте погибают или существуют на молекулярном уровне.

До моего отправления в вояжи в стране нашей решили отменить переход на летнее и зимнее время и вместо постоянного зимнего времени народу дали на зиму летнее время. В десять утра еще темно и сразу народ стал хиреть. Увеличилась раздражительность и сопутствующие им заболевания.

У меня не зимнее и летнее время, а постоянное зимнее и темное время. Правда, всюду сильный запах ванили. От ванили мне совсем не хотелось ни есть, ни пить.

Я лежал на топчане и думал, что мне нужно предпринимать для своего выживания. Ничего на ум шло. Отвлекал какой-то посторонний шум, шедший в стороне от топчана. Шум напоминал журчание ручья, но где это ручей мог быть?

Я встал на колени и стал исследовать осклизлый пол. Приятного мало. Сначала я вытирал грязные руки о штаны, но штаны стали влажными, и я прекратил это делать.

Мне казалось, что вода журчит где-то вдоль стены и совсем рядом. Улегшись на пол, я приложил ухо к стене и явственно услышал слабое журчание воды.

Пальцем я стал обследовать место стыка стены и пола, проверяя каждый миллиметр моего скромного жилища. Вдруг от бетонной стены в самом низу отвалился маленький кусочек, и я стал явственно слышать звук журчащей воды. Царапая ногтями, я расширил отверстие, и мой палец коснулся холодной воды. Я стал мочить палец и облизывать его, постепенно утоляя жажду. От нее я не умру. Я умру от голода.

Кусочком бетона, а, вернее, камнем-голышом, слабо державшемся в цементе, я простукивал стены, отыскивая пустоты. Во время одного из ударов камень развалился на две половинки и у меня получилось два скребка, которыми я расширил доступ к воде.

Сейчас я смог смачивать уже три пальца и поить себя вволю. Кот лакает языком и напивается. И я макаю в ручеек три пальца и тоже напиваюсь.

Затем я стал исследовать стену ниже по течению ручья. Цель естественная. Нужно найти выход естественным выделениям человека. Пусть те, кто посадил меня сюда, чувствуют в своем кофе или в борще непередаваемый аромат узника, посаженного в темный бетонный ящик.

Вода поддерживала меня, но голод делал слабым. Я продолжал обследование моего узилища, но ничего такого, что бы шевелилось и что могло быть съедобным, я не находил.

Однажды, во время отдыха, ночного ли, дневного ли, потому что я потерял ориентировку во времени, я увидел две зеленые светящиеся точки в стене, под которой бежал ручеек.

Я закрыл глаза и полежал так несколько минут. Снова открыв глаза, я не увидел никакого свечения или светящихся точек.

– Галлюцинации перед голодным обмороком, – подумал я и мое сознание действительно отключилось.

Я не знаю, сколько времени провел без сознания, но мое возвращение в этот мир не было отмечено чем-то значительным. Такое ощущение, что меня только что посадили в этот зиндан.

Я стал вспоминать, что я делал, что у меня есть. Я проверил отверстие с источником воды и отверстие – отхожее место. Затем я вспомнил, что вроде бы видел светящиеся точки над водой, и стал медленно ощупывать руками стену.

Слепые люди, потеряв функцию зрения, начинают осязать мир при помощи других органов чувств. Так и у меня при нахождении в темноте обострился слух и чувствительность кончиков пальцев.

Мне иногда чудились чьи-то шаги и голоса за стеной, а кончики пальцев нащупали два кружочка в стене на уровне моих глаз. Стена была абсолютно ровной, но пальцы вынужденно слепого все время чувствовали как бы отверстия в стене, закрытые плотно прилегающей каменной пробкой.

Любой заточенный в тюрьме пытается найти себе щелочку на свободу. Иногда это становится навязчивой идеей и человек сходит с ума. Я не хотел быть сумасшедшим и перестал проверять сделанные мною «находки».

Во время обследования бетонного выступа, который служил для меня топчаном, я нашел вылезший наружу корешок какого-то растения. Немного покусав его, я сразу определил – это был корень ванили.

Делать нечего. Пришлось жевать этот корень.

Глава 87

Ароматерапевты утверждают, что запах ванили способствует подавлению чувства голода и они в чем-то правы.

Я жевал корешок и чувствовал, что чувство голода отступает, а мои мышцы получают живительные соки и снова делаются упругими.

Не думайте, что я жевал чистую ваниль. Ваниль получают из плодов лианной орхидеи – длинных зеленоватых стручков. Но и они проходят длительную обработку в виде ферментации и высокотемпературное воздействие, чтобы получились «ванильные палочки», являющиеся тарбаганской валютой и самым ценным в этой стране продуктом.

Найденный корешок я быстро сжевал и стал искать еще, но ничего не находил. Я стал подпрыгивать, чтобы обследовать стену выше моего роста и мне казалось, что кончиками пальцев я касаюсь других корешков, которые намного толще и сочнее того, что я нашел и съел. Но я отдавал себе отчет в том, что это могла быть осязательная галлюцинация и не стоит зацикливаться на этом вопросе.

Внезапно я поймал себя на мысли о том, что не использую для обследования стен возможности своего топчана, который сделан специально для того, чтобы в случае возможного наводнения узник не покончил с собой путем утопления, а цеплялся за свою жалкую жизнь, сидя на голом топчане.

Топчан был высотой примерно один метр и шириной метра полтора. Так что прыгать на нем можно, но осторожно. Не хватало мне того, чтобы я свалился с него и сломал себе конечности. Тогда я, конечно, буду реальным кандидатом на тот свет.