Елизавету била дрожь, никогда в жизни ей еще не было так дико, невыносимо страшно, даже когда погибла ее семья. Тогда она ничего не могла изменить, но и не видела, как это случилось. Теперь жизнь ее любимого висела на волоске. Он мог погибнуть на ее глазах, а она ничем не могла ему помочь. Оставалось только смотреть. Чтобы не упасть, она опустилась на траву, приникла лицом к изгороди, губы беспрерывно шептали молитву.
Все случившееся далее произошло с удивительной быстротой, но в память Елизаветы врезалось намертво. Всю жизнь, особенно во сне, ее будут преследовать кошмары тех жутких минут.
Она видела, как Сергей подбежал к Богдану, они перекинулись парой фраз, командующий показал Сержу на строй тех, кто должен был стрелять. Видела как он послушно встал в их ряды, как дернулся при этом привязанный Никита. Его лицо было слишком далеко, чтобы рассмотреть всю бурю эмоций, но и так было понятно, что он испытывает к бывшему другу.
Напряжение достигло предела, у Елизаветы потемнело в глазах, и все же она увидела, как по команде медленно стали подниматься ружья и, как вдруг, с неимоверной быстрой, в руке Сержа блеснул небольшой револьвер. Его черное дуло в сотую долю секунды взметнулось в сторону Богдана, раздался выстрел, командующий обмяк. Его подхватили еще не успевшие ничего сообразить руки стоявших рядом, но и этих троих скосили молниеносные пули.
Серж развернулся к недоумевающим растерянным солдатам, гаркнул опустить ружья. Крайний, бросив оружие, по команде молодого человека кинулся к пленникам, стал развязывать руки. Дальше Елизавета уже не могла прятаться, она бросилась бегом, не смея до конца поверить в случившееся. Задыхаясь от бега и нахлынувших чувств, она видела как освободился от веревок Никита, как стал помогать друзьям и в то же время словно опомнились солдаты, Серж, начал стрелять, завязался бой.
— Не подходи, Елизавета, оставайся на месте! — громкий приказывающий голос Сергея был непреклонен, и девушка повиновалась, остановилась, упала на колени. Она видела, как бывшие пленники помчались к убитому Богдану, забрали оружие. Вдруг пронзительно вскрикнул и упал раненый совсем еще мальчик Васильев. Никита открыл огонь, успевая при этом отбивать атаки врукопашную.
Но что такое четверо вышколенных царских офицеров по сравнению с десятком наспех обученных солдат из бывших крестьян. Еще несколько минут и все было кончено, шестеро убитых, трое раненых, одному чудом удалось сбежать. Один из раненых охранников Богдана неуверенно поднял голову, и тут же упал сраженный выстрелом, сам командующий сразу был убит Сержем.
Казалось бы все кончилось, все живы, Елизавета уже собиралась глубоко вздохнуть и броситься к Никите, помирить их с Сержем, все объяснить. Как вдруг с леденящим душу ужасом она заметила поднимающуюся с оружием руку Никиты, холодное дуло было направлено на бывшего лучшего друга.
Их разделяли не больше десяти шагов, верная смерть. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и одновременно с раздирающим душу криком Елизаветы: «Нет, Нет, остановитесь…» прогремел выстрел. Сраженный Серж упал навзничь. Княжна уже неслась к нему, захлебываясь слезами, почти не различая дороги, еще миг и она упала рядом с ним на колени, нежно подняла голову молодого человека.
— Сережа, Сереженька, не умирай, слышишь, я прошу тебя, пожалуйста…
— Так будет лучше для всех. Но я все же сумел спасти Вас. Теперь я спокоен, — слова уже давались молодому человеку с трудом, дыхание тяжело прерывалось, из раны на груди лилась кровь.
— Сережа, нет, Сережа…
— Теперь я буду любить тебя вечно, милая моя, лю-би-ма-я Ели-за ве-та, — его голос сбился до свистящего шепота. Лиза наклонилась к самому лицу его, поцеловала уже холодеющие губы. В последнем усилии Серж открыл глаза, в его взгляде даже сейчас было столько нежности, еще мгновение и его голова безвольно упала на руки Елизаветы.
— Сережа, Сережа… — она рыдала в голос, не в силах более сдерживать себя, внутри было так пусто и холодно, так больно.
— Пойдем, Елизавета, пойдем, нам нужно спешить.
Она подняла заплаканное лицо на мужа, внешне он сохранял полное самообладание.
— Как же ты мог, Никита, зачем, почему?! Он спас нам жизнь, всем нам, — Ее взгляд стал вдруг таким обвиняющим, — Я ненавижу тебя, Никита и я никуда не уйду отсюда, пока не похороню Сержа.
— Это полное безумие, Лиза, мы чудом остались живы и нужно бежать, лошади готовы, у нас нет времени.
— Вот и беги, куда угодно, я останусь здесь.
— О, это невыносимо!!! Неужели ты влюбилась в него, а тут вдруг объявляется нежданно спасшийся муж!
— Не смей, — девушка встала, пристально остро посмотрела в глаза супруга, — О как ты пожалеешь о своих словах, Никита, но тогда может быть будет поздно, слишком поздно. Уйди, я прошу тебя, оставь меня, я не могу видеть тебя сейчас.
Никита в бессильной ярости сжал кулаки, конечно, он не бросит ее здесь, нужно дать ей несколько минут, пусть придет в себя, успокоиться, он повернулся и пошел прочь к лошадям.
Елизавета смотрела ему вслед затуманенными от слез глазами, ее сердце раздирали и любовь к нему, не смотря ни на что, и страшная обида, и абсолютное непонимание и неприятие этого жестокого убийства друга. В этом хаосе чувств, неожиданно ее пронзила жгучая резкая боль внизу живота, не в силах терпеть, она застонала, осела на землю, согнулась едва ли не пополам, кусая до крови губы.
Никита был уже слишком далеко, чтобы услышать ее тихие глухие стоны, но что-то словно заставило его обернуться. В следующую секунду он уже был рядом, молниеносно забыв обо всем.
— Елизавета, Лиза что с тобой? — не было сил смотреть на ее скаженное болью лицо, — Лизонька, сейчас, потерпи, — он осторожно попытался поднять ее на руки, она дернулась и потеряла сознание, по перепачканной грязью и травой юбке стремительно расползалось кровавое пятно.
На лице Никиты выступил холодный пот, он догадался, что это связано с ребенком. Те страшные часы надолго остались в его памяти. С Лизой на руках он бросился назад в деревню. Среди местных жителей каким-то чудом оказалась повивальная бабка, она сделала все необходимое, что было возможно в тех условиях для спасения девушки, о ребенке речь уже не шла.
Никита сам не свой от страха, молил Бога только, чтобы она выжила, как тогда в октябре 1918 года, мысленно миллион раз прося прощения у Елизаветы за все свои ошибки.
Несколько дней она вообще не приходила в себя, но смертельная опасность вроде бы миновала. Только через пять дней они тронулись в путь, то и дело проваливаясь в беспамятство, девушка сидела в седле впереди мужа. Это был еще один маленький подвиг Елизаветы, преодолеть несколько дней верхом в ее состоянии.