трилогии формируется триумвират эрзац-отцов, производящих «настройку» Бэтмена, постепенно подводя его к идеальному образу Уэйна-старшего: завершением этого пути должно стать добровольное самопожертвование, поскольку именно так погиб отец Брюса. Приемный отец № 1 – дворецкий Альфред; в комиксе – безмолвный дворецкий Уэйна, который никогда бы не решился открыто противоречить хозяину и тем более увольняться: здесь он призван отвечать за своевременное перевоплощение Бэтмена обратно в человека. Приемный отец № 2 – Люциус Фокс, в комиксе обеспечивающий техническую оснастку, а в фильмах охраняющий технологии от посягательств злых сил. Приемный отец № 3 – Джим Гордон; в комиксе он ровесник и двойник Уэйна, в фильме же призван следить за границами вершимого правосудия.
Майкл Кейн, Морган Фримен, Гэри Олдман – три изумительных актера, три живых напоминания о бренности и слабости тела: старении и смерти. Есть и лжеотец – Андре Дюккард, сыгранный Лиамом Нисоном, – который берет на себя заботу о Брюсе и учит его бойцовским качествам, чтобы превратить в послушное орудие Лиги теней. Возможно, поэтому каждый раз, переодеваясь в Бэтмена, герой становится ближе к «темной стороне силы». Альфред и Люциус, напротив, начисто лишены бойцовских способностей, а Гордон регулярно оказывается в положении раненного или заложника. Подлинные учителя наставляют в мудрости и сострадании, неразрывно связанными с уязвимостью. А сам Брюс до конца трилогии остается наследником, учеником, сыном: отцовские функции персонажа, обильно представленные в комиксах (за полвека у Бэтмена сменилось аж три ученика, носивших псевдоним Робин, и несколько эрзац-дочерей, Бэтгёл), не находят применения в эпопее Нолана. Точнее, один Робин на экране все-таки появляется, но только после смерти и окончательного исчезновения из Готэма самого Бэтмена. Он не сын, а преемник.
Все фильмы Нолана – о взаимоотношениях героя с маской. В «Преследовании» безработный писатель придумывает себе профессию вора и псевдоним, а потом меняет стиль одежды и прическу, довершая трансформацию. В «Помни» головокружительная детективная конструкция создана героем исключительно для того, чтобы скрыть от себя самого свое подлинное имя и подлинную историю: представленный зрителю Леонард Шелби на самом деле – псевдоним Сэмми Дженкинса: за маской мстителя скрыт убийца. Примерно то же самое происходит в «Бессоннице»[21], где сыщик разыскивает маньяка, параллельно с этим скрывая собственную вину в непредумышленном убийстве. «Престиж» – фильм о поглощении личности творческим псевдонимом и сценической маской фокусника, «Начало» – о бесконечной цепочке личностей, которых человек изобретает сам для себя во сне ради того, чтобы спрятаться от гнетущего чувства вины.
Но именно в трилогии о Бэтмене конфликт человека и маски достигает драматической мощи, становясь в центр интриги. Если большинство союзников Брюса Уэйна – Альфред, Гордон и Фокс во всех трех лентах, Рэйчел Доуз в первых двух фильмах, Харви Дент в «Темном рыцаре», Джон Блейк в «Возрождении легенды» – открыты и искренни, то каждый из противников Уэйна, подобно самому герою, обладает не только лицом, но и личиной. Его темный союзник-противник Ра’с аль Гул многолик и бессмертен, психиатр Крейн прячется под мешковатым капюшоном Пугала, Джокер скрыт за гримом клоуна, для Двуликого собственное лицо является в то же время и маской, а Бейн просто не способен выжить без маски. Он и Джокер – самые страшные, неодолимые противники Бэтмена, поскольку являются чистыми масками, вовсе лишенными человеческого имени и биографии. Как бы ни был силен Бэтмен, справиться с ними он не в состоянии (один остается в живых, второго убивает Женщина-кошка): ему мешает собственная раздвоенность – она же слабость.
Соответственно, сам комикс для Нолана в известной степени – жанр-маска, или, точнее, жанр-маскировка, призванный скрыть важную особенность этого режиссера: интерес не к людям, а к сущностям. Его фильмы – без пяти минут театральные представления, в которых участвуют не актеры – амплуа: своеобразные комедии дель арте (с той поправкой, что чаще это трагедии). «Рискованный наряд», – комментирует Брюс Уэйн костюм Женщины-кошки на благотворительном балу в «Возрождении легенды». «А в кого одеты вы?» – интересуется Селина Кайл. «В Брюса Уэйна, эксцентричного миллиардера», – моментально отвечает ее партнер по танцу. И правда, «Брюс Уэйн», как и «Кристиан Бэйл» здесь – лишь временное облачение Темного рыцаря Бэтмена.
Может возникнуть законный вопрос: раз так, отчего фильмы Нолана известны именно незаурядными актерскими работами? Но здесь нет противоречия: не будучи «актерским» режиссером, Нолан умеет привлечь лучших из лучших и вытащить из них исключительные свойства, сработав на их сопротивлении материалу. И это – одна из главных его «магических» иллюзий.
Актеры в «Преследовании» играют не лучше, чем в студенческом этюде: фильм спасает изворотливый сценарий. В «Помни» даже фактурный Гай Пирс выглядит как актер со стертой индивидуальностью и играет человека без личности. Впервые Нолан додумывается пригласить на главную роль звезду экстра-класса в «Бессоннице». Актерский автоматизм Аль Пачино придал банальной криминальной интриге шекспировские обертона (сходным образом Пачино являлся через пару лет в «Венецианском купце»). То же позже случилось в «Начале», где тончайшие Эллен Пейдж и Леонардо ди Каприо оживили своим талантом сюжет, достойный компьютерной игры.
Кристиана Бэйла на роль Бэтмена стоило бы взять хотя бы потому, что взрослая карьера этого удивительного актера началась с роли «американского психопата» Патрика Бэйтмена, который тоже ведет светскую жизнь днем, а по ночам превращается в темного монстра. Артист, не жалеющий ни души, ни тела, профессиональный мазохист, обожающий достигать невозможного, – на кого же еще надеть эту маску, кто еще даже в фильме средних достоинств будет способен выдать «оскаровский» перформанс. Он многолик настолько, что позволяет добиться полного неразличения «лица» и «маски», к примеру, в опереточном финале «Престижа». Сходная история с Хитом Леджером, получившим беспрецедентного посмертного «Оскара» за роль в «Темном рыцаре». Он так комплексовал по отношению к Джокеру Джека Николсона, что вылез из кожи вон – изучал психопатов, копировал персонажей «Заводного апельсина» и в результате оказался самым колоритным злодеем кинематографа XXI века. Том Харди старается сыграть негодяя не менее великого в «Возрождении легенды» – и создает раблезиански-масштабный образ, оставаясь весь фильм в маске и говоря искаженным голосом: Бейну от него достается чистая харизма, свойство невидимое, но ощутимое. Хрупкая Энн Хэтэуэй изнуряет себя тренировками и втискивается в кожаное трико Женщины-кошки, чтобы в паре моментов взглянуть на Бэтмена из-под маски так, что мурашки по коже. И так далее.
Но всех, пожалуй, превосходит Майкл Кейн, получивший в роли дворецкого имя своего стародавнего персонажа – Элфи. Ему как в трилогии о Темном рыцаре, так и в других нолановских фильмах дано эксклюзивное право не носить маски, оставаясь просто человеком. Тем самым напоминая зрителю о том, что и кто скрывается за любой, самой убедительной маской.