— Я пьян. Тебе чего?
— Где Найджел?
— Не знаю.
— Его не было целый день. И прошлую ночь тоже.
— Ну и что. Спи, Бруно.
— Спать еще рано. Я еще не пил чаю. Зову-зову, а никто не идет.
— Сейчас я приготовлю чай.
— Денби, не уходи, пожалуйста, закрой-ка дверь. Ты ведь простишь Найджела, правда? Ты не рассердишься на него?
— По-моему, Найджел смылся.
— Найджел? Не может такого быть. Он никогда, никогда меня не бросит! — воскликнул Бруно дрожащим голосом. Он весь утонул в сбившейся постели, виднелась только его огромная голова да клешнеобразная рука, лежавшая на одеяле. Денби, стоявший в изножье кровати, хмуро смотрел на него поверх каркаса для ног. Мысли его, казалось, были далеко.
— Пойду приготовлю чай. Принести тебе чего-нибудь поесть?
— Не уходи, Денби. Дождь хлещет как из ведра, ветер сумасшедший. Мне показалось, будто кто-то кричал внизу.
— Наверное, так оно и было.
— Что же там случилось?
— Аделаида визжала от смеха. Хочешь чего-нибудь к чаю? Я принесу тебе «Ивнинг стандард».
— Как зовут эту женщину?
— Какую еще эту женщину?
— Ну ту, что приходит сюда. Майлза…
— Лиза.
— И она сегодня не пришла.
— О, забудь ее, Бруно!
— Почему забудь?
— Все это больше не имеет смысла.
— Почему не имеет смысла? Тебе что-нибудь доктор сказал, ты звонил ему?
— Да нет, никому я не звонил.
— Наверное, он сказал, что дела мои плохи, и ты уволил Найджела и велел этой женщине больше не приходить?
— Прекрати, Бруно, ничего такого доктор не говорил.
— Конечно, все это не имеет смысла, если я уже умираю…
— Бруно, замолчи. Не болтай чепухи. Пойду приготовлю тебе чай.
— Не надо мне никакого чая.
— Ну, тогда спи. Я выключу свет.
— Не могу я спать при таком шуме, вон как стекла тарахтят. Там что, град?
— Нет, дождь. Просто шум, будто от града.
— Денби, не уходи. Посиди немножко со стариком. Я весь день был один. Ты только сунул мне поднос с обедом.
— Извини меня.
— Пожалуйста, посиди со мной, Денби, ну пожалуйста.
— Не могу, я пьяный.
— Ну пожалуйста…
— Свет тебе оставить или выключить?
Денби с трудом различал голову на подушке, прикрытый простыней обросший подбородок, едва угадывающиеся под одеялом очертания исхудавшего тела, изможденную темную руку, которая слабо, умоляюще шевельнулась.
— Денби, поправь мне, пожалуйста, постель. Взбей подушки.
Денби на негнущихся ногах подошел к Бруно, кое-как взбил подушки и вернулся к двери.
— Свет тебе выключить или оставить?
— Денби, мне страшно, не уходи.
Из глаз Бруно побежали слезы, заливая покрасневшие морщинки и припухлости под глазами.
— Хватит, Бруно, спи.
Денби выключил свет и закрыл за собой дверь. Постоял немного на верхней ступеньке лестницы, прислушиваясь, но из комнаты старика не доносилось ни звука.
Денби спустился к себе в комнату. Аделаида сидела все на том же месте.
Денби взял бутылку и вылил в стакан остатки виски. Тяжело опустился на кровать.
— Шла бы ты лучше спать, Аделаида.
Дождь словно пулеметными очередями бил в окно. Ветер ревел, завывал, опять ревел.
— Я тебя люблю, люблю, люблю.
— Аделаида, перестань, будь умницей.
— Ты разве подумал на мне жениться, хоть раз в жизни тебе пришла в голову такая мысль?
— Не знаю. Перестань, прекрати, хватит с меня.
— Ты знал, что я нужна тебе лишь на время. Ты просто развлекался со мной, пока не подвернулось что-то получше, женщина твоего сословия, к ней-то ты относишься серьезно.
— Да при чем тут сословие?
— При чем? Почему же тогда ты обращаешься со мной как со швалью? Захотел — пришел, захотел — ушел?
— Ты была очень даже не против, когда я пришел.
— Свинство с твоей стороны так говорить.
— Ладно. Согласен. И давай закончим на этом.
— Ты никогда не считался со мной.
— Считался, Аделаида. Но я же не знал, что будет потом, я не думал об этом.
— Ты не думал! Конечно, ты не думал! Ты только брал, что хотел.
— Ну, если тебе от этого легче, хорошо, я знаю, я мерзавец.
— Что же, желаю тебе с ней счастья после того, как ты погубил меня, разбил мне жизнь.
— Я ведь сказал тебе, я ее вообще не интересую, она любит другого, я ей не нужен, она послала меня к черту.
— Не верю ни одному твоему слову. Ты все придумал, чтобы отделаться от меня. Ты меня завтра же уволишь.
— Не говори глупостей, Аделаида. Не начинай все сначала.
— Я не говорю глупостей. Я ведь служанка, я твоя служанка. Или ты забыл? Ты мне платишь жалованье.
— Это я уже слышал.
— И я рада была тебе служить, да, рада.
— Иди спать, Бога ради.
— Подумать только, я тебя боготворила! Просто представить себе невозможно.
— Ну и дура!
— Ты пользовался моей любовью, я приносила тебе радость, а теперь ты говоришь, что я дура!
— Извини, я не хотел…
— Во всяком случае, я ей сказала, я ей все сказала.
— Что ты ей сказала?
— Сказала этой заносчивой суке о нас с тобой. Она ведь этого не знала, не так ли? Я сказала ей, что мы с тобой любовники, сказала, что мы уже несколько лет вместе. И чтобы она отстала от тебя подобру-поздорову.
— Господи Боже мой! — Денби встал. Он стоял сгорбившись, глядя на пустую бутылку. — Когда это было?
— На прошлой неделе.
— И что она ответила?
— Притворилась, будто ей плевать.
— Как жаль, Аделаида, что ты это сделала.
— Очень рада, если тебе жаль.
— Дело не в том, что она могла плохо подумать обо мне… Она решила… Хотя какое это имеет теперь значение.
— Ты ведь помалкивал обо мне, правда? Думал, всегда можно эту мошку вытряхнуть, вымести…
— Да это не важно, не важно. Это не имеет значения. Теперь ничто не имеет значения.
— А я тебя так любила…
— Да не плачь ты опять. Я не в состоянии этого вынести.
— Я тебя любила… Я была счастлива… Да, счастлива. — Аделаида зарыдала.
— Иди спать, или я сам уйду…
— Я убью себя. Я не могу больше жить. Я убью себя…
Денби направился к двери.
Неожиданно среди шума дождя раздался новый резкий звук. В окно настойчиво, решительно стучали. Денби застыл на месте. Аделаида перестала плакать. Под завывание ветра стук повторился снова — громкий, настойчивый, грозный. Аделаида с Денби переглянулись, посмотрели на окно. Между незадернутыми занавесками ничего не было видно, только слепо поблескивали стекла. Денби подошел к окну, отдернул занавеску и, наклонившись, вгляделся во тьму. К стеклу была прижата чья-то ладонь. Аделаида вскрикнула. Теперь Денби различал уже и грузную фигуру, стоящую прямо перед ним в темноте. В следующее мгновение послышался звон стекла, и, едва Денби успел отскочить, в комнату посыпался град осколков.