– Очень забавно, Майкл. – В первый момент ей захотелось дать отпор двусмысленному выпаду, однако она тут же призналась себе, что аналогия эта ей пришлась по душе.
Впрочем, не будь ей сейчас так плохо, Майклу мало бы не показалось.
– К моему счастью, твоя винтовка тогда, в оазисе, не была заряжена, – сказал он. – Подумать только, еще в то время ты могла избавить себя от этой напасти.
– Какие ужасные вещи ты говоришь!
– В таком случае, леди Рейвенспор, скажите, вы своей жизнью довольны?
В иллюминатор начал барабанить ледяной дождь. Наконец и нижняя рубашка отправилась в общую кучу к платью, чулкам и прочей одежде, и Бриана предстала перед мужем в чем мать родила. Она открыла глаза и посмотрела в его красивое лицо. Она не нашлась, что ответить на его вопрос, и отвела взгляд. Что-то в ней изменилось, потому что ей нравилось зависеть от Майкла.
На плечи ей легло мягкое ватное одеяло, уютно скользнуло вдоль тела, и она ощутила нежный аромат сандала.
– Как ты думаешь, доктор не забыл хорошенько укрыть Александру и Грейси? – спросила Бриана.
Майкл укутал ее и усадил на край кровати. Потом плеснул в два бокала бренди и протянул один Бриане:
– Пей.
Сам Майкл, запрокинув голову, залпом опорожнил содержимое бокала. Бриана последовала его примеру. Жидкость обожгла ей горло. Она закашлялась и никак не могла остановиться. Но через секунду-другую почувствовала тепло во всем теле и упала на подушку. Ее стало клонить ко сну.
– Вы все умеете, ваша светлость. Представляю, скольким людям вы помогли, – пробормотала Бриана.
Майкл забрал у нее бокал и остался стоять у кровати, любуясь женой. Бриана уже спала. Работа на государственной службе в Египте требовала терпения и некоторых познаний в медицине. Переломы конечностей, дизентерия. Приходилось принимать даже роды.
– Для того чтобы угостить упрямую жену стаканом бренди, умение хирурга вряд ли потребуется, – пробормотал он и, поставив стакан на стол, обошел кровать и подоткнул под Бриану одеяло. Затем проверил, достаточно ли угля в печке, и вышел из каюты, тихонько затворив за собой дверь. Он вернулся на палубу и обнаружил там еще одного ненормального, который держался за поручни. Майкл стал вглядываться в спину мужчины, но тут его обдало ледяными брызгами, и он, чертыхнувшись, поднял воротник, опустил голову и начал пробираться к кобыле жены. Даже отсюда он мог слышать, как бухает о переборку незапертая верхняя половина двери стойла. За лошадьми, конечно, присмотреть было некому – шторм разогнал всех. Так что Майкл поспешил покрепче привязать кобылу и запер дверь на задвижку. Потом то же самое проделал и с остальными лошадьми.
Он разрешил Бриане взять с собой в Англию ее кобылу. Это было для нее важно, и он старался изо всех сил, чтобы успеть сделать все за то короткое время, которое у них оставалось перед отъездом из Каира.
Ничего больше она у него не просила, хотя право на это у нее было. Пока оставшуюся неделю он был занят в консульстве, она сумела собрать зимний гардероб для себя и своей служанки да еще заказать ему зимнее пальто, которое, как ни удивительно, сшили за пару дней до отъезда. Она также привела в порядок свои банковские счета. Он знал, что для Брианы очень важно уехать с ним на равных. Но когда в браке с упорством, достойным лучшего применения, во всем стремятся сохранить самостоятельность, это лишний раз свидетельствует о том, что упрямство лишено мудрости.
Корабль снова стало швырять из стороны в сторону, и Майкл, схватившись за поручни, двинулся в обратный путь. Добравшись до входа, он с удивлением обнаружил, что дверь заперта. Обернулся и увидел, что мужчины, стоявшего чуть в отдалении у поручней, нет. Чертыхнувшись, Майкл поднялся вверх по лестнице к другому входу, безуспешно пытаясь увернуться от то и дело с шумом накатывавших ледяных волн. Когда наконец он попал внутрь, то оказался вымокшим до нитки и был вне себя от ярости. Он специально спустился вниз, чтобы проверить дверь. Оказалось, она не заперта. В коридоре пахло лекарством. Майкл вернулся, подошел к двери своей каюты и убедился, что она заперта. Постояв в раздумье, он тряхнул головой и постучал в соседнюю каюту. Дверь приоткрылась, и он увидел леди Александру.
– Майор Фаллон? Где вы так вымокли? Проходите, пожалуйста. – И она, шурша юбками, отступила в сторону, пропуская Майкла в каюту.
– Вы не открывали дверь? – поинтересовался он. – В коридоре пахнет лекарством, как в больнице.
Леди Александра показала ему мокрую тряпку, которую держала в руке.
– Мы с моей служанкой ухаживаем за Грейси. Ей совсем плохо. Стюард только принес еще тряпок. Спасибо, что днем прислали доктора.
– Это Бриана. Она очень беспокоилась. Надо, чтобы врач и ее осмотрел.
– Надеюсь, вы не откажетесь от чашки чаю, ваша светлость? Или вы предпочитаете, чтобы вас называли майором?
, Майкл подошел к иллюминатору и вгляделся в царившую за бортом темноту.
– Вы же моя свояченица. Так что зовите меня лучше Майклом. – Он с легким поклоном принял из рук леди Александры чашку чаю. – Что же касается майора, то по возвращении в Англию мне придется забыть об армейской карьере. – Он подцепил ложечкой маленькую веточку мяты с крохотными листьями, поднес к глазам и снова отправил в чашку. – Полагаю, это чудодейственное средство против рвоты?
– Мята благотворно действует на желудок, – улыбнулась леди Александра.
Майкл сделал глоток, одобрительно кивнул и вопросительно посмотрел на дверь, которая вела в каюту Грейси. Александра положила руку ему на плечо:
– Сегодня с ней будет ночевать моя служанка.
– Моя жена и Грейси давно знают друг друга?
– Грейси помогала Бриане появиться на свет. Была рядом с ней, когда ее мать отошла в мир иной. Смерть матери Бриана перенесла очень тяжело.
Майкл еще раз вгляделся в темноту в иллюминаторе. Где-то там, за невидимым сейчас горизонтом, лежит Англия.
– Вы давно не были дома? – вежливо поинтересовалась Александра.
– Очень давно. Двенадцать лет. Никаких иллюзий в связи с возвращением домой я не питаю. – Отвернувшись от иллюминатора, он посмотрел на леди Александру и отпил еще немного чаю. – Англия осталась такой же промозглой, какой я ее запомнил.
– Когда приедете, то куда отправитесь?
– У моей семьи в Лондоне своя резиденция, – ответил он. – Какое-то время мы поживем там, пока я не приведу в порядок все свои дела. К тому же Бриане надо будет привыкнуть к новым местам.
– Вы ее недооцениваете, – улыбнулась Александра. – У нее огромная сила воли. В пустыне Бри три дня не давала мне умереть. Уберегла меня – и, между прочим, себя тоже! Ее упорство не знает границ. И она меня любит. Любит достаточно сильно для того, чтобы, сгибаясь в три погибели над столом в пыльных архивах и мучаясь от плохого знания французского языка, помочь мне доделать мою книгу, которую если кто и будет читать, так всего лишь маленькая горстка полупомешанных ученых. Все дело в том, что у нее потребность оберегать меня от моих близких, – объяснила Александра. – Вам она предана. А ведь вы не ирландец.