хриплый голос не утратил былой силы, в ноты Матвей попадал идеально. На внешности не мог не сказаться тот образ жизни, который он до недавнего времени влачил, но все же выглядел музыкант гораздо лучше, чем на том последнем концерте десять лет назад. Видимо, чудом возродившись, он взялся за себя: отказался от алкоголя и запрещенных веществ, сосредоточился на творчестве. Выглядел Шуруп, конечно, гораздо старше своих сорока лет, но, положа руку на сердце, гораздо свежее и моложавее, чем в тридцать.
Гера моментально, с первыми аккордами, отдался настроению: размахивал руками, восторженно подбадривал музыкантов криками, фальшиво подпевал. А когда перехватил взгляд Шурупа и понял, что солист его узнал, взревел от восторга. Макс же, напротив, с каждой песней все глубже уходил в страшную темноту. От ежесекундного ожидания, что вот-вот случится что-то нехорошее, губительное, начало подташнивать. Макс вытер о джинсы взмокшие ладони и нервно огляделся. Как бы ему ни хотелось сосредоточиться на том, ради чего он сюда приехал, ничего не мог поделать с ужасными воспоминаниями. Здесь, в этой ВИП-зоне – отгороженном маленьком периметре, по краям которого стояла охрана, Макс чувствовал себя даже хуже, чем в толпе. В каждую паузу он умирал в ожидании, что аккорды следующей композиции сольются в оглушительном унисоне с грохотом взорвавшейся бомбы. И когда к тошноте примешалась боль в висках, понял, что больше не выдержит. Ему нужно немедленно уйти – на воздух, в тишину, подальше от толпы и окровавленной в его воспоминаниях музыки.
Гера, похоже, не заметил его отсутствия.
Макс почти выбрался из зала, когда что-то заставило его оглянуться. Ни полумрак, разрезаемый вспышками, ни толпа, ни то, что они никогда не встречались лицом к лицу, не помешали узнать этого человека. Даже если бы тот изменил внешность, Макс почувствовал бы его нутром. Все негативные чувства, которые он с опаской прятал в глубинах души, поднялись сокрушительной волной, затопили разум, и Макс принялся пробираться к отгораживающему закуток со столами парапету, возле которого стоял Иван Темный.
Да, вот так, лицом к лицу, наедине – опасный хитрый хищник и его жертва, которая не желает больше играть в кошки-мышки. То, что Темный наблюдал за ним издали с полуусмешкой, лишь утвердило в мысли, что враг не списал со счетов команду.
Их разделяло всего десяток метров. Макс пробирался сквозь толпу, бесцеремонно отпихивая мешающих ему людей. Темный не таясь приподнял наполненный вином бокал, который сжимал в руке, – будто празднуя свою победу. «Мы еще посмотрим, кто кого», – зло подумал Макс, разом вспомнив и Сергея Степановича, и умирающую Марину, и собственную аварию. Пальцы сами собой сжимались и разжимались в кулаки, глаза заволакивала кровавая пелена, в ушах вместо воплей Шурупа звучали крики и стоны раненых – привет из прошлого. Максом управляли уже не разум, а бешенство и дикое желание избить Темного прямо здесь – до полусмерти, думая не о последствиях, а о том, что этот не-человек натворил в прошлом. Похоже, все эти эмоции отразились на лице Макса, потому что стоявший от него уже метрах в пяти Темный засмеялся и демонстративно пригубил вино.
– Тварь, – выдохнул Макс и занес кулак. В том, что случилось сегодня между ним и Мариной, он тоже обвинил врага.
– Ма-акс! – прокричал кто-то радостно, и Темного на какое-то время заслонила выскочившая откуда-то Алиса Грачева. – Ты пришел! Почему не позв…
– С дороги! – заорал он и отпихнул девушку. Алиса охнула от неожиданности, но Макс уже рванул вперед – к тому месту, на котором еще мгновение назад стоял Темный. Никого. Только оставленный на парапете бокал с недопитым вином – как насмешка, напоминание, что враг настолько хитер и ловок, что способен растворяться в воздухе. Макс громко выругался и завертелся на месте, отыскивая, в какой стороне скрылся Темный. Он не должен никуда деться! Но того ничтожного мгновения, что Алиса закрыла обзор, Темному хватило для побега.
– Гадство, гадство, гадство!
– Макс, ты в… порядке? – Грачева снова нарисовалась рядом, осторожно коснулась его плеча, и Макс слишком резко сбросил ее ладонь.
– Не сейчас, Алиса! – рявкнул он. Дыхание сбивалось, как после бега, в висках стучала кровь, перед глазами все расплывалось.
– Ты… Я не… – залепетала Грачева, и на ее глаза навернулись слезы. Макс протяжно выдохнул и через силу процедил:
– Извини. Ты тут ни при чем.
– Бро! Куда ты рванул? И зачем девушку обидел? Алиса, не обращай внимания на его заскоки! У Макса так бывает. Характер у него тяжелый. Контуженный… обстоятельствами.
Контуженный обстоятельствами! Макс даже усмехнулся. Гера выразился в своем духе. Но, как ни странно, точно.
– Мне нужно на воздух, – бросил он напарнику, который уже что-то бормотал Алисе в утешение.
Макс выбрался на улицу и, подперев спиной ледяную кирпичную стену здания, закрыл глаза.
– Воспаление легких заработаешь, – буркнул Гера. На улице – мороз, а Макс без верхней одежды.
– Ты тоже, – вяло отговорился Макс, почувствовав, как коллега встал рядом.
– Уйдем оба на больничный.
– И очень не вовремя, – Макс открыл глаза и отлепился от стены.
– Что случилось? Куда тебя понесло? Зачем Алису отшвырнул?
– Она встала на пути, из-за нее я упустил Темного. Черт… Ладно, потом позвоню ей и снова извинюсь.
– Так это к нему ты понесся на всех парах? – вытаращил Гера глаза. – А меня чего за собой не позвал? У меня кулачище крепче твоего!
Макс усмехнулся и почувствовал, как некий узел, который не давал ему дышать, развязывается. Значит, не у него одного есть желание избить Темного.
– Он исчез. Растворился в толпе. Искать уже бесполезно. Но он за нами наблюдал, Гера. Наблюдал не таясь, с усмешкой и попивая вино! Сечешь? Чем больше я обо всем этом думаю, тем больше утверждаюсь в мысли, что наше новое дело – головоломка от Темного.
– Значит, в этот раз он Люсиндоле нервы на кулак наматывает, – хмыкнул Гера.
– Похоже на то. Он знает о нас гораздо больше, чем мы друг о друге.
– Если не хочешь проиграть в чужой игре, то не вступай в нее!
– Мы уже пытались выйти из первого расследования, Гера.
– Да я так, к слову. Пофилософствовать. А не думаешь ли ты, что…
– Извини, – перебил Макс и вытащил зазвонивший телефон. Увидев имя мамы Марины, он встревожился.
– Да, Ирина!
Из клуба вышла, кутаясь в шубку, Алиса Грачева. Она явно была расстроена: прошла мимо быстрым шагом, наклонив голову и уткнувшись лицом в воротник. Гера встрепенулся, нагнал девушку и остановил ее.
– Ирина? Я слушаю!
– Максим… – произнесла хрипло, будто она плакала, женщина и вновь замолчала.
– Говорите!
Гера обернулся на восклицание,