Но Сайленс была настоящей леди, и ему не хотелось, чтобы она в ужасе сбежала от него. Нет, он будет действовать осторожно, соблазнять ее голосом, прикосновениями и бесстыдными речами. И когда Сайленс наконец окажется в его постели… что ж, такая победа будет еще слаще, ведь ее пришлось ждать так долго! Он заерзал на кресле, потому что в бриджах у него стало совсем тесно.
Под аплодисменты зрителей на сцену вышел главный исполнитель – знаменитый итальянский кастрат, которого обожал весь Лондон. Он был высокого роста, полный и неуклюже стоял в ярком свете, словно неподвижный каменный истукан. Но когда он открыл рот и запел… Боже, как это было красиво!
Мик закрыл глаза, слушая, как со сцены льется высокий чистый голос. Итальянец уверенно выводил замысловатые рулады, даже когда мелодия убыстрялась и взмывала в самую высь. Первый раз Мик попал в оперу случайно и неожиданно полюбил это искусство всей душой. То, что люди могут так красиво петь, почти заставляло его поверить в Бога.
Почти, но не совсем.
Мик открыл глаза и повернулся к Сайленс. Она сидела, облокотившись о перила, и буквально светилась от восхищения. Ее губы были открыты, глаза завороженно смотрели на сцену, завитые локоны бросали тень на молочно-белую кожу щек. Вдруг Мик осознал, что ему нравится просто сидеть и смотреть на нее, слушая оперу. Наверное, это и есть счастье? Да, странные мысли начали приходить ему в голову. Раньше он никогда не задумывался о таких вещах. Ему всегда казалось, что простые человеческие радости не для него. Но в это мгновение он вдруг почувствовал, что для него еще не все потеряно. Что у него есть силы изменить жизнь и стать по-настоящему счастливым…
В перерыве Мик оставил свою спутницу в ложе и, пробившись через толпу, нашел у выхода торговца с нужным ему товаром.
– Что это? – спросила Сайленс, когда он вернулся с полными руками.
– Вино и кексы со сливочным кремом, – ответил Мик.
Сайленс радостно ахнула, и он почувствовал, как у него сладко сжалось сердце. Его спутница тут же стала аппетитно поедать пирожные, которые он купил ей, и запивать их вином. Мик смотрел на нее, и ему было так хорошо, что захотелось ущипнуть себя. Может, это все сон? Или очередной самообман? Мог ли Мик довериться ей, как однажды доверился другому, самому близкому для него человеку?
Тогда это обернулось трагедией. Повторится ли она сейчас?
Сайленс посмотрела на него, слизывая крем со сладких губ, и нахмурилась.
– Что-то не так? – спросила она.
Пират откинулся в кресле и стал смотреть на сцену. Он не переживет, если Сайленс предаст его так же, как предал тот человек.
– Все хорошо, – солгал Мик.
Он чувствовал на себе ее пристальный взгляд. Секунды текли так медленно, что казалось, будто прошел целый час, прежде чем оркестр заиграл вступление.
Но Мик почти не слушал оперу. Пират чувствовал, что больше не может сдерживаться. Сегодня ночью он соблазнит ее, и жизнь снова пойдет, как раньше. Как только Сайленс станет его, будет покончено с этими дурацкими страхами и сомнениями.
Итак, решение было принято, и оставалось только набраться терпения и ждать окончания оперы.
Отзвучали финальные ноты, потом смолкли аплодисменты, и Мик повел Сайленс к карете, которая ждала их за углом. Их шаги эхом разносились по ночной улице. Он вдруг подумал, что это хорошее место для засады. Оказавшись внутри кареты, Мик с облегчением перевел дух. А потом горько усмехнулся, мысленно обзывая себя пугливой старухой. Теперь, когда он отвечал не только за себя, но и за Сайленс, ему повсюду чудились враги.
Мик стукнул в потолок, и экипаж тронулся. Он чувствовал тепло ее стройного тела, видел изящный профиль, маленькие руки. И в этот момент особенно остро ощутил, какая Сайленс хрупкая и женственная.
– Спасибо, – зевая, сказала она, – ничего лучше я еще не видела.
– Значит, тебе понравилось?
– Конечно.
Мик улыбнулся. Он умел соблазнять женщин и делал это очень легко. Но сегодня ему предстояло нечто особенное, потому что сама Сайленс – особенная. И сердце шептало, что после этой ночи он еще очень долго будет желать только ее одну.
– И что тебе больше всего понравилось?
– О, я не знаю. Наверное, главный певец, а еще танцовщица – я представляю, как легко ей было двигаться без вечного корсета! Выглядело это неприлично, но она летала по сцене, как лебединое перышко. – Она немного помолчала, а потом сонно добавила: – Это так прекрасно – ходить в театр и оперу, когда хочется.
Мик повернул к ней голову и спросил:
– Мы можем как-нибудь повторить нашу поездку. Ты не против?
Он ждал ее ответа, как влюбленный мальчик. Но так и не дождался – оказывается, Сайленс заснула. Мик улыбнулся. Правильно, пусть лучше отдыхает сейчас. Наверное, впереди их ждет очень бурная ночь. Он осторожно обнял Сайленс и положил ее голову к себе на плечо. Та что-то пробормотала во сне и еще теснее прижалась к нему.
Карета мчала их сквозь ночь к дому, и Сайленс доверчиво спала в его объятиях. И хотя ее близость возбуждала его, Мику было приятно просто смотреть на нее, вдыхать аромат волос и ощущать мягкость и тепло женского тела.
Настолько приятно, что он мог бы ехать так целую вечность.
Но скоро карета остановилась. Сайленс вздрогнула и открыла глаза. Когда она поняла, что заснула в объятиях Мика, то виновато забормотала:
– Ох, прости меня. Тебе, наверное, было очень неудобно.
– Наоборот, мне было очень хорошо, – ответил Мик. Он наклонился к ее манящим губам, таким пухлым и мягким, но в этот момент дверь экипажа открылась. Сайленс тут же отпрянула от него, и Мик вздохнул.
– Пойдем ко мне, я налью тебе немного самого лучшего испанского вина, – сказал он.
– Ну, я не знаю, – с сомнением в голосе проговорила Сайленс.
– Один глоток, обещаю, – шепнул он ей на ушко.
Мик был полностью поглощен разговором с Сайленс. И потому не обратил внимания на то, что должен был заметить сразу: парадную дверь никто не охранял.
Глава 11
«Сначала Умнику Джону очень понравилось быть королем. Но прошло несколько лет, и ему стало скучно. Дни были похожи друг на друга, как близнецы-братья. Каждое утро Умник Джон завтракал на золотых тарелках. Потом гулял по королевскому саду, который был раз в десять больше сада его дяди, а в обед объезжал свои земли. Вечером ему было совершенно нечем заняться, и чтобы не лезть на стену от скуки, Умник Джон шел спать. Поэтому он очень обрадовался, когда узнал, что соседний король пошел на него войной…»
Из «Умника Джона»
Сайленс почувствовала, как замер Майкл, и с нее слетели последние остатки сна.