– Господи всемогущий, о каких крошках вы говорите?
Мисс Дарби горестно вздохнула:
– О собачках, миледи. О бойцовых собачках, миледи. Они будут драться насмерть.
Семеня по коридору первого этажа, Нэн опасливо озиралась. За ней наблюдали лишь мраморные изваяния, стоявшие в нишах, но все же она старалась придать походке «деловитость» – чтобы создалось впечатление, что она выполняет важное поручение хозяйки и ничего плохого не замышляет.
Полчаса назад леди Шарлотта, поспешно собравшись, куда-то уехала в сопровождении графа. Все утро она пребывала в возбуждении и почти без передышки возмущалась «жестокостью некоторых людей». Его милость пытался уговорить госпожу остаться дома, но Нэн знала, что его усилия напрасны. Если леди что-либо вбивала себе в голову, то уже ничто не могло остановить ее.
Хотя эти двое постоянно ссорились, было заметно, что они испытывают друг к другу взаимное влечение. Они часто встречались, и Нэн видела, что граф ее госпоже далеко не безразличен. Но осуждать за это леди Шарлотту она не стала бы. Пылкий граф был, на ее взгляд, гораздо привлекательнее приторного мистера Раунтри.
Что, если его милость попросит леди Шарлотту выйти за него замуж?
Если госпожа станет графиней, то и положение ее горничной укрепится.
Нэн представила, что навсегда поселилась в этом огромном доме, где слугам каждый день подают мясные блюда и где у нее есть теплая мягкая постель. Ей нравилось заниматься новым гардеробом леди Шарлотты. Наряды и белье из шелка и льна были прохладные и гладкие на ощупь – они словно ласкали пальцы. Да, ей нравилось выполнять обязанности горничной, хотя немного вызывало досаду шитье, которое она зачастую бросала, не доведя до конца. Особую гордость вызывал у нее соверен, который она получала ежемесячно. Так что жить в Лондоне ей очень нравилось, и все ее устраивало. Если бы только не Джиффлз.
Нэн снова бросила взгляд через плечо. Коридор по-прежнему был пуст. Что ж, значит, она верно рассчитала время – все остальные слуги сейчас обедали или отдыхали. Старый чопорный камердинер тоже отсутствовал. Хозяин отправил его куда-то с поручением.
Поначалу она собиралась выполнить свою миссию ночью, когда все спят. Но Джиффлз, похоже, никогда не спал, он появлялся у нее за спиной, когда она этого меньше всего ожидала. Он всегда вырастал словно из-под земли и до смерти ее пугал. С тех пор как дворецкий застал ее ночью на кухне, он взирал на нее с подозрением. Так что ничего другого ей не оставалось. Придется осуществить задуманное при свете дня. К тому же днем, если ее поймают, ей будет легче выкрутиться.
Хотя попадаться она не собиралась.
Проходя мимо огромных комнат с золоченой мебелью и богатой драпировкой, Нэн замедлила шаг. Возможно, ей не повезет, и она не найдет здесь то, что ищет. Возможно, то, что ей нужно, находится у его милости в спальне, на втором этаже.
Через открытую дверь она увидела то, что искала. Письменный стол. «Огромный и шикарный», – кажется, так сказал Дик.
Нэн проскользнула в комнату и осмотрелась. Здесь было множество полок, уставленных книгами. Интересно, зачем графу столько книг? «Наверное, он очень умный», – подумала Нэн с благоговейным страхом.
А умному человеку ничего не стоит поймать воришку.
Нэн подошла к письменному столу и замерла в нерешительности. Она не могла заставить себя заглянуть в ящик. От волнения у нее засосало под ложечкой. Как сможет она обокрасть его милость? Ее поймают и отправят за решетку или, того хуже, на виселицу. К тому же она опозорит леди Шарлотту, – а ведь та к ней так добра.
Но она собиралась сделать это только ради Дика. Ради Дика, которого любила и которого боялась. Нэн зажмурилась, призывая на помощь все свое мужество. Тут ей вспомнилась их последняя встреча.
– Деньги для этих богачей все равно что вода. Граф даже не заметит, если ты стащишь у него из сейфа мешочек золотых монет.
– Пожалуйста, не проси меня об этом. Я обещала леди Шарлотте...
– А как насчет того, что ты обещала мне?– Дик провел пальцем по ее щеке. – Ты стала слабой, Нэн. Ты, верно, забыла, что я никому не рассказал, что твои руки испачканы кровью.
– Нет, не забыла, – прошептала она. Кроме хозяйки, Дик был единственным человеком, знавшим ее тайну, и он мог передать ее в руки полиции. Но он был преданным и честным, и она должна была платить ему тем же. – Хорошо, я это сделаю. Я украду деньги и принесу тебе., ..
– Ах, вот ты где.
Нэн распахнула глаза. В дверном проеме стоял высокий и толстый джентльмен – она видела его впервые.
Стараясь скрыть свой испуг, Нэн отошла от стола и сделала реверанс.
– Прошу прощения, сэр. Я закончу уборку позже, – пролепетала она, направляясь к выходу.
Нэн попыталась обойти незнакомца, но он ухватил ее за локоть:
– Постой. Не спеши убегать. Как тебя зовут?
Нэн уловила в его голосе вожделение и увидела, что он смотрит на ее грудь. Она попыталась высвободиться, но незнакомец крепко ее держал. – Так как же тебя зовут?
– Нэн. Я горничная леди Шарлотты, – пробормотала она, едва шевеля губами.
Мужчина подтолкнул ее к стене и с ухмылкой проговорил:
– Какая же ты пухленькая, Нэн. Скажи, а Фейвершем, часто тебя объезжает?
Книжные полки впились ей в спину, но она почти не чувствовала боли – сейчас ее беспокоило совсем другое.
– Нет, сэр, не часто. То есть... Никогда. Но он очень рассердится, если я не закончу вовремя.
– Я не задержу тебя надолго. – Толстяк подошел к двери и захлопнул ее. – Ложись на стол, девочка. Мы можем с тобой неплохо позабавиться. Тебе понравится. Другие горничные не жаловались.
Нэн в страхе попятилась. Этот человек вызывал у нее отвращение. И от него пахло перегаром – как от ее отца. Толстяк медленно надвигался на нее, деловито расстегивая штаны. Она наткнулась на край стола. Отступать дальше было некуда.
– Что ж ты стоишь? Задирай юбки.
В его голосе появились нотки раздражения, еще больше усилившие ее тревогу.
– Сэр, прошу вас... Я не могу. Я потеряю место...
– Не потеряешь, если мы поторопимся. А теперь перестань скулить и делай то, что я тебе скажу.
Шагнув к Нэн, толстяк положил ладонь ей на грудь. Стараясь от него отстраниться, она нависла спиной над столом, но это ее не спасло – он уже взялся за подол ее юбок. А сопротивляться Нэн боялась: ей казалось, что он от злости может пустить в ход кулаки.