Мне больше не нужна его помощь.
— Мне это было не нужно. — плачу я, и указываю на его офис внизу. — Уинстон. Броуди. Дин. Мой отчим. Я хотела тебя, Кэш, потому что думала, что ты меня видишь. Но все, что ты видишь, это ты сам.
Он фыркает через нос, как будто я комнатная муха, которую он наконец-то собирается раздавить.
— Удачи в просмотре этих видео. — говорит он, наклоняя голову к моей сумочке. — Ты обвиняешь себя так же, как и меня.
Кэш знает меня лучше, чем кто-либо другой, и все же он все еще думает, что я сдам его в полицию. Он действительно не может мне доверять, и это больно.
— Остальные камеры я оставила тебе. — говорю я, указывая на маленькие черные устройства, разбросанные по потолку, а затем открываю входную дверь. — Не следуй за мной.
Я спускаюсь по ступенькам к своей машине. Я сажусь на переднее сиденье и тут же завожу двигатель, убираясь с этой улицы. Кэш мог бы последовать за мной, но сейчас он слишком горд, чтобы что-либо сделать.
Я останавливаю машину перед арендованным мной домом. Здесь пусто и темно, и я больше не могу себе представить, как зайду внутрь. Раньше Кэш ждал меня в подвале, но по какой-то причине я не могу отделаться от мысли, что на этот раз это действительно конец.
Слезы удивляют меня, словно поток, а затем внезапно рыдания перехватывают у меня дыхание. Я бью по рулю до тех пор, пока у меня не заболели ладони. Мои плечи вздымаются, и я оглядываюсь через плечо, надеясь, что найду его там.
Но я одна. Я не могу дышать. Кэш убил Уинстона, а я убила своего отчима.
Мы больше не нужны друг другу.
Но я знаю правду. Кэш никогда не нуждался во мне. Я та, кто нуждалась в нем.
Усталость наполняет меня. Дорога до входной двери кажется походом через горы, и я подумываю о том, чтобы переночевать в машине. Но если кто-то найдет меня утром, мне придется объяснять или лгать о том, что произошло, а я не хочу иметь с этим дело.
Оказавшись внутри дома, я подключаю камеру видеонаблюдения к компьютеру. Мне нужно стереть отснятый материал, но, просматривая записи, я смотрю ночь, когда я убила своего отчима.
Я должна была бы быть озадачена, видя, как я делаю что-то настолько ужасное, но в этих кадрах я смотрю лишь на Кэша. Он смотрит на меня горящими глазами, как будто действительно гордится мной.
Мне бы хотелось, чтобы у нас все еще было что-то.
Я падаю на кровать и обнаруживаю темное пятно на стене надо мной. В нем есть дырка — маленькая, шириной с колпачок ручки, может быть, больше — и она всегда была там. Это заставляет меня думать о Кэше.
Я отрываюсь от этой маленькой дыры. Погружаясь в мрачные сны, я представляю Кэша по другую сторону стены, вглядывающегося в мою жизнь и видящего все, что я скрывал. Это бесит, но в какой-то степени и утешает.
— Пожалуйста, вернись. — шепчу я и поднимаю руку в воздух, ударяя по щели.
Я глубоко принюхиваюсь, пытаясь уловить его хвойный запах, но ничего не чувствую. У меня заложен нос, но даже если бы это было не так, я знаю, что его здесь нет.
— Останься со мной.
Вскоре сон находит меня, поглощая целиком.
***
В входную дверь стучат кулаком, после чего раздаются многочисленные звонки в дверь. Моё сердце замирает в груди.
Это Кэш?
Но это не он. Он никогда бы так не постучал, он сам приглашает себя. Я смотрю на часы, сейчас полдень. Как я спала так долго?
Я выключаю программу записи камер видеонаблюдения на своем ноутбуке, затем поправляю одежду. Я нахожу Питера в джинсах и рубашке на крыльце. Его глаза расширяются.
— Ремеди. — шепчет он. — Что случилось с твоим…
— Кошка поцарапала. — вру я.
Порез на моей щеке, нанесенный Кэшем, выглядит еще хуже, но это не больно.
— Как дела?
— У меня есть просьба. — он вытирает нос. — Не возражаешь, если я войду?
Я не люблю оставаться наедине с мужчинами, кроме Кэша, но после того, что я сделала с отчимом, мне уже не так страшно.
Я делаю шаг в сторону и впускаю Питера. Дверь за нами закрывается, и плечи Питера расслабляются.
Его глаза удерживают меня так, будто он сожалеет о том, что собирается сделать. Совершила ли я ошибку?
— В чем дело? — спрашиваю я. — Почему ты так смотришь на меня?
— Ты доверяешь мне, Ремеди? — он спрашивает.
Мысленно я кричу: Нет, нет, нет.
Но я смотрю на него и сохраняю прямое выражение лица.
— О чем ты? — спрашиваю я.
— Я видел кадры с камер.
Я закатываю глаза.
— Какие кадры?
Он указывает на мою спальню.
— Где твой ноутбук, там? Кадры из офиса Кэша.
В груди сжимается, а в горле пересыхает. Он видел запись? Если Питер увидел кадры, где я убиваю отчима, а Кэш помогает, то что мы будем делать?
Есть ли вообще еще «мы»?
Голова раскалывается, каждый удар сердца душит меня от боли. Мне хочется встряхнуть его и спросить, что, черт возьми, происходит.
Но я едва могу двигаться.
— Что? — шепчу я.
— Мне придется арестовать тебя. — медленно говорит Питер. — Я готов помочь тебе заключить сделку о признании вины, но дело в том, что мне нужен Уинстон. И единственный способ получить его это — ты.
Я не осознаю, что двигаюсь назад, пока не натыкаюсь на стену. Я скольжу по поверхности, пытаясь найти другой выход. Это идеальное время для того, чтобы Кэш появился, как он всегда делает, но нет ни шагов, ни соснового одеколона.
Мы с Питером одни.
— Я не хочу причинять тебе боль, — говорит Питер, подходя ближе. Он вытаскивает наручники из заднего кармана. — Я просто пытаюсь поступать правильно.
— Это вообще законно — я задыхаюсь. — Как ты получил отснятый материал? У тебя нет на это ордера.
— Иногда, чтобы поступать правильно, приходится делать то, что противозаконно. — он подходит ближе, и загоняет меня в угол.
У меня учащается сердцебиение, и я начинаю задыхаться.
— Я знал, что ты не собираешься мне помогать, поэтому прибег к другим мерам. К таким, как взломать твой компьютер.
В моей памяти всплывает образ Питера, использующего мой компьютер в поместье. Он только притворился, что ему нужен мой ноутбук?
Он солгал, и я в ловушке. Мне хочется звать Кэша, но я не могу рассчитывать на то, что он каждый раз будет меня спасать. Со всей силы я отталкиваю Питера назад, и этот шок оглушает его настолько, что я успеваю выскользнуть из-под него.
Я мчусь к входной двери, но он бросается на меня, цепляясь за меня, и я пинаю его ногой, но он тянет меня за плечи, маневрируя, пока я не оказываюсь в его руках.
От него пахнет мылом и шоколадом, и мне хочется вырвать ему язык за то, что он съел чёртов шоколадный батончик, прежде чем придти и арестовать меня.
Но я хнычу от поражения. Это так запутано. После всего, через что мы прошли, меня все еще используют для поимки Кэша.
К черту все это.
Я плюю и кричу на Питера.
— Иди ты нахуй. — шиплю я.
Но он держит мои запястья крепче, пока не запирает их в наручниках передо мной. Я выкручиваюсь из креплений, металл царапает кожу, но это бесполезно.
Я уже связана.
Я пытаюсь сделать глубокий вдох, но не могу. Он сжимает мои руки, удерживая меня на ногах. Озноб пробежал по всему моему телу. Я ненавижу, когда он прикасается ко мне.
— Я хочу помочь тебе. — говорит он. — Ты совершила несколько плохих поступков, но не ты здесь преступник.
— Ты никому не хочешь помочь, — хмурюсь я.
— Конечно, я хочу.
— Ты просто собираешься использовать это как предлог, чтобы накачать меня наркотиками и изнасиловать, как ту девчонку из старшей школы!
Питер хмурит брови, но в остальном игнорирует мою реплику.
— Кэш манипулировал тобой. Психопаты в этом хороши. — говорит он.
Мое сердце врезается в грудную клетку, угрожая вырваться на свободу.
— Если ты пойдешь со мной, Кэш придет сам. Но если ты будешь сотрудничать…
Он качает головой, но я вижу его ложное сопротивление насквозь.
— Ему нужно умереть в тюрьме, Ремми. Я не хочу его убивать.