Читать интересную книгу Время перемен. Том 2 (СИ) - Кураев Анвар

— Говорят, там мост рядом, — подал голос ехавший сзади Максимилиан, — Даже если умрём, дорого продадим свои жизни, в этом не сомневайтесь, Жерар.

— Твоя правда, — угрюмо ответил Леонардо. Больше никто ничего и не сказал.

Солдаты выбивались из сил, урывками отдыхали и снова шли вперёд. Им не дали поесть с утра и гнали, гнали, гнали по раскисшей от дождей дороге под свинцовым и вечно плачущим небом.

…

Так и получилось, что солдаты пришли на место измотанные ещё до боя. Высота — огромный холм с плоской вершиной — оказалась вполне годной, особенно если окопаться на ней. Чем солдаты сразу и занялись, лишь только вскарабкались. Им не дали и минуты отдыха, и некоторые из них, втыкая лопаты в землю, оскальзывались и падали без сил. Тогда сержанты принимались орать: «Взял лопату, сукин сын!», «Работай, лодырь, по шее получишь», «Быстрее, встал, копать, я сказал!» и прочее подобное. Если же и это не действовало — пинками и толчками заставляли подниматься и работать.

Граф не понимал, как они держатся. Сам едва не валился от усталости, доспех тяготил до невозможности, проклятая сырость, казалось, уже никогда не покинет его уставшего тела. А ведь он ехал верхом, не пешком шёл, как те, кто сейчас копает.

Вечер перешёл в ночь, сержанты взяли фонари и продолжили понукать копающих. Посреди ночи их сменили те, кто устраивал лагерь — ставил палатки, раскладывал провизию, таскал ящики. Его старый слуга, вот странно, ушёл копать во вторую смену, Жерар же, несмотря на усталость, никак не мог заснуть. Так и смотрел в потолок, лёжа в своей палатке и завернувшись в одеяло. Сырая стужа, пропитавшая его за день, ушла только к утру. Но он почувствовал оживление в лагере и, опасаясь, не битва ли это, выглянул из палатки.

Оказалось — полковник отправляет конные разъезды на разведку. Огромный их холм сразу опустел без лошадей, но середину лагеря никто не занимал: у кавалерии должна быть возможность спрятаться в случае необходимости.

Когда солнце поднялось выше, копающих опять сменили. Всё новые и новые редуты окружали холм — появлялись рвы и насыпи, частокол там, где могут пройти лошади, и некоторые из солдат уже приноравливались, как будут сражаться, обустраивая себе позиции.

— Не знаешь, чем заняться? — раздался голос дяди за спиной.

Жерар пожал плечами:

— Я ведь министерский куратор, вот и курирую.

— Трактат Гловацкого прочёл?

— Почти дочитал, дядя.

— Идём со мной.

Капитан провёл его к редуту восьмой роты:

— Посмотри, нравится тебе, как он сделан?

Граф медленно осмотрел их редут, забравшись на насыпь справа. Насыпь огибала широкой дугой северо-западную часть холма, ту самую, что смотрела на мост через реку. Под насыпью, внизу, шёл ров, дно которого размокло от воды. Кольев в насыпи не торчало — склон слишком крут, чтобы форсировать его кавалерией, а пехота, наоборот, сможет хвататься за колья. Он ещё раз внимательно всё осмотрел. Да, не хотелось бы ему оказаться среди тех, кто будет взбираться на эту крутую скользкую насыпь и после драться с защитниками. Хотя, что там, слева?

— Дядя, кажется, левее ров не так широк. Перелезть там будет проще.

— И дурак заметит, верно? А сын де Сарвуазье — и подавно. Хочу, чтобы ты спустился и проверил, где врагу будет легче подниматься, а после заставил сержантов переделать эти места. Они сами прекрасно знают, как это должно выглядеть, просто некоторые устали и не соображают ровным счётом ничего.

Жерар кивнул и полез вниз. Ему легче было оказаться сейчас при деле, чем ходить туда-сюда безучастным привидением. Он заставил солдат расширить ров слева и срыть пару удобных кочек. В остальном редут был что надо. Хуже дела обстояли на юго-восточной и южной стороне. Там склоны оказались более пологими, и работа шла медленнее. Он указал на это капитану, и старый вояка лишь молча покивал, признавая его правоту, а час спустя отправил туда своих солдат. Некоторые бросали недовольные взгляды по сторонам, но перечить не решился никто.

Тем временем, солнце перевалило зенит. Осеннее и слабое, оно еле грело, но люди были довольны уже тем, что закончился дождь. Вернулись первые разведчики, доложив, что наткнулись на передовые разъезды врага в пяти лигах на северо-запад. Все ждали основной группы. Она должна была вызнать, где основные силы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Дядя, что это за еретики, с которыми мы воюем? У них один бог, у нас трое. Разве это причина воевать?

— Они находят эту причину достаточной, а нам ничего больше не остаётся. Боюсь, религия здесь не важна. Кто-то задолго до нас начал войну, им ответили, и так продолжается из века в век, а первопричины уже мало кого волнуют, так мне кажется. Одно неизменно — раз в пятнадцать-двадцать лет они жгут наши деревни, или мы наносим по ним упреждающий удар, когда узнаём, что готовится нападение.

— Может, нам следовало бы покончить с ними раз и навсегда?

— И оставить страну без защиты? Кантания слишком велика и богата, чтобы уводить большую часть войска в чужие границы. Так рисковать нельзя.

Разведчики приехали через пару часов. Лагерь сразу оживился, ожидая новостей. И эти новости расползлись по войску, как утренний туман — вскорости по всем углам шептались, что уже завтра придётся врагу проверить, как хорошо они укрепили холм. Пришли командиры рот с совещания, и подтвердили — да, завтра ждём врага, всем отдыхать и готовиться к бою, кроме, конечно, часовых да обозных. Этим-то работать на совесть, чтоб не прозевали вражескую разведку, да не оставили солдат голодными. Да ещё решили отправить взвод Максимилиана ночью ломать мост.

Несмотря на волнение от предстоящего, Жерара всё-таки сморил сон. Когда он проснулся, люди в лагере всё так же возились, а вдалеке раздавались удары по дереву. Это солдаты Максимилиана продолжали сражаться с мостом.

Своего слугу он нашёл у насыпи с сержантами, спокойно созерцающими горизонт, откуда должен был появиться враг.

— Хорошо хоть отдохнуть успели, — полусонным голосом проговорил Тиль.

— Твоя правда. Сражаться после марша — как плавать в доспехах, примерно так же тяжело. Помнишь, тогда, под Веряской? Сколько тебе было, Тиль? Двадцать? — Род поправил слегка съехавший шлем.

— Девятнадцать.

— Ага, точно. Кажись, наши ребята почти закончили с мостом.

— Думаешь, еретики переправляться будут, или брод поищут?

— Не знаю, Тиль. Здесь есть броды-то?

— Офицеры, поди, знают…

— Нам-то какая разница? — перебил Жерар сержантов.

Ему ответил Род:

— Думается мне, господин, если захотят переправляться, много времени потратят, лес-то далече.

— Возьмут брёвна с моста, и всё.

— Непременно, господин. Но их будет мало. Пять-шесть плотов мы удержим, если встанем по берегу. Им понадобится ещё дерево, чтобы растянуть нас.

— Мы не дадим себя растянуть, скорее спрячемся в лагерь, согласно трактатам Гловацкого.

— Ваша правда, господин граф, но придётся им всё-таки построить побольше плотов, а время за нас сегодня играет.

— Если наш маршал поторопится.

— Господин, на завтрак перепелиные яйца и бобовый суп.

— Хорошо, Род, я пройдусь до штаба.

Полковник и командиры рот столпились в шатре, гораздо меньшем, нежели шатёр маршала — всего шесть шагов в поперечнике, и роскошью всё вокруг не блистало. Лежак с краю, стол с картой у столба в центре, на столбе фонарь, да чугунная печь слева.

— Господа, нам необходимо перекрыть брод в полумиле к югу, на это думаю отрядить кавалерию, — спокойно вещал полковник де Крафорди, — Сколько у нас мантелётов? Мы ведь брали их для защиты моста?

— Четыре, господин полковник, — ответил ему обозный майор.

— Хорошо. Таким образом, мы легко сможем удержать четыре плота. Если же враг построит больше, придётся прикрываться обычными щитами, они есть не у всех, будут потери от стрелков. Нам же я предлагаю снаряды понапрасну не тратить.

Ротные закивали, соглашаясь.

— Господин полковник, — обратился дядя Люк, — Возможно, стоит отправить всё же несколько человек с арбалетами к мосту, чтоб не давать им спокойно собирать там доски. В моей роте найдётся пару солдат, умеющих сносно стрелять.