не нарушил допустимых границ.
— В том числе когда сказали: «Вероятность, что на пустоши в момент убийства были два таких человека, крайне мала»? — уточнил я.
— Неужели вы не понимаете, что Нэппер был там, а Стэгг — нет, так что… — Колин был там тем же утром.
— Не в одно время! — крикнул Пол и посмотрел на меня взглядом победителя.
— Вы считаете, что у Стэгга присутствуют сексуальные отклонения? — спросил я.
— Я его не знаю, — отрезал Бриттон, показывая, что разговор окончен. — Это все, что вы хотели знать?
Мы попросили счет.
10. Смерть Ребекки Райли, которой можно было избежать
Прекрасным весенним вечером, 1 апреля, меня пригласили на официальный банкет сайентологов в особняк Рона Хаббарда, который находится в Ист-Гринстед. Сначала мы пили шампанское на террасе, которая выходила на просторы сельской Англии, раскинувшиеся до самого горизонта. Затем нас проводили в главный зал. Там меня ждало место за центральным столом рядом с Тони Галдером, бывшим менеджером The Rolling Stones.
Сам вечер начался с крайне странной церемонии. Сайентологов, пожертвовавших больше £30 000, звали на сцену, чтобы вручить хрустальные статуэтки. Они стояли на сцене на фоне яркой и очень красивой панорамы из облаков и улыбались. Аудитория в зале приветствовала их аплодисментами. Вокруг пускали клубы сценического дыма, который обволакивал их таинственным сиянием.
Потом леди Маргарет Макнейр, руководитель британского отделения антипсихиатрической организации сайентологов, зачитала весьма своеобразный доклад, вызвавший у меня недоумение. В нем перечислялись разновидности психических расстройств, которые должны были войти в новое издание Руководства по психическим расстройствам — DSM-V.
— Вы когда-нибудь со злости нажимали клаксон в автомобиле? — спросила она. — Было? Отлично! Можно сделать вывод, что вы страдаете от синдрома периодического нарушения контроля.
Гости дружно засмеялись и начали аплодировать.
В реальности под синдромом периодического нарушения контроля подразумевается «расстройство поведения, которому свойственны крайние проявления гнева, порой доходящие до степени неконтролируемой ярости, — то есть реакции, абсолютно не пропорциональные ситуации».
— Помимо этого там есть понятие патологической зависимости от интернета, — продолжала выступление женщина. Вокруг снова засмеялись и засвистели.
К моменту этого званого ужина данный синдром совет составителей уже отверг. Идею же о его внесении выдвинул психиатр по имени Джеральд Блок, который жил и работал в Портленде, штат Орегон.
В марте 2008 года он написал в American Journal of Psychiatry: «Патологическая зависимость от интернета — одна из самых распространенных и набирающих обороты проблем в наше время. Ее негативные проявления включают раздражительность, склонность к обману, пониженную социальную эффективность, изоляцию и синдром хронической усталости».
Но составители справочника с ним не согласились и решили, что желание проводить чересчур много времени в Сети может относиться к депрессии и быть ее симптомом, но не отдельным заболеванием. Они заявили, что упомянут его в приложении к DSM-V, однако все были в курсе, что его воспринимали как кладбище отвергнутых расстройств.
(Честно говоря, втайне я был за то, чтобы этот синдром включили в список заболеваний. Я бы порадовался, если бы людей, которые постоянно обсуждали в интернете, подсадная я утка или нет, признали психически нездоровыми. Но сайентологам я об этом, разумеется, не сообщил.)
Тем временем леди Маргарет продолжала перечислять нелепые симптомы и заболевания:
— Вы когда-нибудь дрались со своим супругом или супругой? Тогда вы страдаете от расстройства отношений.
— Ууууу! — кричали гости.
— Вам когда-нибудь бывает лень что-то делать? Значит, у вас «синдром замедления скорости когнитивных процессов»!
Дальше были «синдром склонности к кутежам», «пассивно-агрессивное личностное расстройство», «синдром посттравматической озлобленности» и так далее…
Многие из тех, кого я видел вокруг, были успешными бизнесменами, можно сказать, столпами общества. Мне показалось, что возможность от души поругаться с женой или со злости надавить на клаксон они бы ни на что не променяли.
* * *
Я не знал, что и думать. На самом деле в мире очень много нездоровых людей, у которых симптомы заболеваний могут проявляться самым неожиданным образом. Меня посетила мысль, что со стороны леди Маргарет и ее сторонников — то есть противников психиатрии, сайентологов и не только, — все же весьма странно считать их абсолютно здоровыми только по той причине, что это соответствовало или не соответствовало определенной идеологии. Я задумался, а в какой момент сомнения и оправданная критика диагностических критериев в психиатрии трансформируются в насмешку над нестандартными симптомами по-настоящему больных людей? Однажды Гражданская комиссия по правам человека начала распространять пресс-релиз, где родителей резко критиковали за обильное использование лекарств только по причине «ковыряния в носу».
«Психиатры наклеили ярлык психологического заболевания на все вокруг: от ковыряния в носу (ринотиллексомания) до альтруизма, лотереи, игр с пластиковыми куклами. Они пытаются вбить во всех ложное мнение, что „расстройства“, которые перечислены в руководстве — вроде проблем с орфографией и счетом или головной боли при отказе от кофе, — это патологии, сравнимые с раком или диабетом».
Джен Истгейт, президент Гражданской комиссии по правам человека, 18 июня 2002 года
Вот только дело в том, что родители запихивают в детей лекарства не потому, что те ковыряют в носу, а потому, что чада расковыривают его до такой степени, что становятся видны лицевые кости…
* * *
По мере того как леди Маргарет зачитывала аудитории список из своего доклада, меня начал мучить другой вопрос: как все это вообще произошло? В этот момент женщина поднимала очень серьезную проблему: в мире присваиваются ярлыки психических расстройств почти каждому проявлению такой сложной системы, как человек. Почему это происходит? Есть ли вообще у всего этого смысл? И каких последствий можно ждать?
Ответ на первый вопрос оказался весьма простым. Все это началось в 1970-е из-за одного человека — Роберта Спитцера.
* * *
— Мне всегда очень нравилось классифицировать людей. Я находился в большом и просторном доме в зеленом пригороде Принстона, штат Нью-Джерси. Его хозяину — Роберту Спитцеру — было хорошо за 80, он страдал от болезни Паркинсона, однако по-прежнему был харизматичен и полон сил. Его сопровождала экономка. Мистер Спитцер вспоминал детство и рассказывал мне о своих походах по сельским просторам штата Нью-Йорк.
— Тогда я сидел в палатке, слегка высовываясь из нее, и делал заметки о дамах, которые расположились на пикнике неподалеку. Я записывал собственные мысли о каждой из женщин, их особенности, черты, которые меня привлекали, — он улыбнулся. — Всегда любил классификацию. До сих пор люблю.
* * *
Эти походы были следствием попыток сбежать из напряженной домашней жизни: его мама страдала от хронических неврозов.
— Она была очень несчастной, а еще увлекалась психоанализом, меняя одного психоаналитика