«Если из Солнца (до его центра) вырезать вдоль радиуса столбик сечением в 1 квадратный сантиметр, масса его будет равна 100 тыс. тонн»
(Энциклопедия, т. 2, стр.77)
Его оставили, бросили. Седов вновь обошел лаборатории и непривычно пустые залы вычислительного центра. На станции, да и, пожалуй, на всей Гелле он был один. Если, конечно, не считать солнечника. Хмурый взгляд на экраны подтвердил — до подхода ашшурского флота оставалось от силы часов двенадцать. Потом — в лучшем случае — скорая смерть. В худшем… О худшем думать пока не стоило. Ашшурам было, что припомнить Валерию Седову.
— Почему твои картинки так изменились? — с любопытством спросил солнечник. Друг, и далеко не беспомощный, но бесполезный. Чем он мог бы сейчас помочь? Сжечь Геллу вместе с оставшимся на ней дипломатом-переводчиком? Можно было не спешить выполнять работу ашшурских вояк, с которой те отлично справлялись сами.
После необъявленного начала войны эскадра ящеров двинулась в рейд по пограничным районам и земным колониям, угрожая гуманоидным мирам полным уничтожением. Надо отдать ашшурам должное — жителям обреченных планет предоставлялось достаточно времени, чтобы в панике бежать прочь. Но не более. Все, что оставалось на покинутых планетах, безжалостно уничтожалось. Погибали, конечно, и случайные жертвы. Но они были именно случайными. Ашшуры не ставили своей целью уничтожение мирного населения. Ослабить колонии землян и их союзников, подорвать экономику колоний, заставить пойти на уступки, вынудив на переговоры с позиции силы, и диктовать условия — такой представлялась Седову основная задача армады врага.
— Мне грустно, Дружок, — объяснил Валерий. — Мои друзья ушли, и скоро сюда придут враги. Тогда меня не станет. «Потому что меня в очередной раз предала Земля», — мысленно добавил он.
Настоящего страха смерти Седов не испытывал. Не потому, что не боялся. Просто после нескольких часов общения на мыслеречи все окружающее казалось подернутым дымкой нереальности.
Валерий разговаривал с солнечником как с умным щенком, который способен выслушать хозяина, но не может ни помочь, ни до конца понять. Дружок — имя, с радостью принятое непостижимым могущественным существом, вполне подходило разумному кусочку светила.
— Почему ты говоришь, что друзья ушли? — немного обиженно спросил сгусток чужого солнца. — Ведь я тоже твой друг, и я по-прежнему здесь.
Седов принял яркий мыслеобраз — стоящего на пустой планете человечка, держащего в ладони маленькое пылающее солнышко.
— Да, — согласился он. — Ты со мной, но, боюсь, ненадолго.
Солнышко в ладони человечка засияло ярче, многократно увеличилось и, выскользнув из ладони, поднялось в условное небо, сверкая все ярче, испепеляя планету и оставшуюся на ней крохотную фигурку.
— Нет, не так, — сердито ответил солнечник, стирая не понравившуюся картинку, — ты не прав!
И фигура человечка, заштрихованная солнечными лучами, тоже начала расти вслед за солнечным шариком, становясь рядом, на равных, протягивая руку к теплому лучу.
Валерий усмехнулся нелепости разговора. Ему, полиглоту «от бога», одному из лучших переводчиков Внеземелья, не составляло особого труда общаться на мыслеречи, хотя порой случались и забавные недоразумения. Поведение же солнечника напоминало игры ребенка, впервые нашедшего друга.
Одинокое разумное существо наконец-то обзавелось собеседником. Седов вспомнил вычитанную когда-то в книжке фразу неизвестного мудреца: «Самая большая роскошь в мире — это роскошь человеческого общения». Наверное, для солнечника дело обстояло именно так. Слишком уж долго он был одинок.
— Знаешь, — чуть позже признался солнечник, — если бы не появился ты, я бы, наверное, не выдержал и взорвался. Думаешь, отчего вспыхивают сверхновые? От одиночества.
— Может быть, — согласился Седов. Эта простая мысль раньше не приходила в голову, но показалась вполне разумной. Почему бы нет? Все беды происходят от одиночества.
Валерий мог понять чувства необычного собеседника. Он знал, что такое настоящее одиночество. Одинокое детство, и, похоже, такая же одинокая смерть. В компании Дружка. Впрочем, в близость смерти Седов не верил. Земля могла его предать, да! Но Внеземелье вряд ли так легко обрекло бы на гибель своего посланника.
Гелла была единственной, перспективной для заселения планетой Гелиоса, солнцеподобной желтой звезды, привлекшей внимание земных исследователей. Пятьдесят процентов поверхности занято водой, обширные лесные массивы, воздух пригодный для дыхания.
Администраторы настаивали на скорейшем создании колонии, ученые возражали, приводя собственные неопровержимые аргументы. Повышенная солнечная активность, слишком частые выбросы энергии, вспышки, возможно, не остановили бы Бюро по колонизации — существовали стандартные средства защиты, но появление миражей, и, наконец, повторяющихся образных кошмарных сновидений у сотрудников горной обсерватории заставило перестраховаться — предпринять дополнительные меры проверки. Какой-то административный гений увидел во вспышках Гелиоса сходство с мыслеречью энергонов, Квантов.
И на Геллу срочно пригласили единственного земного специалиста по мыслеречи, Валерия Седова, в течение пяти последних лет — полномочного представителя мира энергонов во Внеземелье.
Седов охотно согласился. После нескольких опасных переделок во время посреднических миссий его вполне устраивала обычная переводческая работа, пусть и достаточно сложная. Валерию многое хотелось забыть. В каком-то отношении, Гелла казалась спасением. Опасным и, одновременно, довольно безопасным местом.
На научной станции молодого дипломата сначала встретили со снисходительным недоумением.
— Вы собираетесь с ним говорить? — вскинул белесые бровки глава научников Карл Оболенский. — Решили поболтать со вспышкой на солнце? Но ведь это вещество, а не существо!
— Мы, люди, тоже вещество, только достаточно высокоорганизованное! — возразил Валерий.
Оболенский попытался осчастливить новичка популярной лекцией:
— А вы знаете, что небольшая активная область хромосферы, порождающая вспышки — это всего лишь несколько сотен тысяч квадратных километров поверхности солнца? И она создает очень мощное излучение. Вы говорить с ней собрались? А ведь это всего — навсего потоки рентгеновских, ультрафиолетовых и видимых лучей, радиоволн, корпускул, быстрых частиц, движущихся со скоростями в тысячи километров в секунду, и космических лучей!
— И образов мыслеречи, — добавил Седов, — которые вызывают у ваших сотрудников ночные кошмары.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});