— Может быть, и не смогу, — вздохнула женщина, — но я постараюсь. Для начала объясни мне, почему ты решила, что ему что-то подсыпают.
Мерри кивнула и быстро перечислила все симптомы, которые наблюдала у Алекса каждую ночь на протяжении последних трех недель, потом рассказала, как вел себя Годфри, после того как она дала ему общеукрепляющие травы, размешав их в вине Алекса, и об агрессивности мужа на следующую ночь. Когда она завершила рассказ, женщина поджала губы и задумалась. Прошло довольно много времени, прежде чем она встряхнулась и покачала головой.
— Я не знаю, — сказала она, — что могло вызвать эти симптомы. Очевидно, это была комбинация из двух или трех снадобий. Одно — для того чтобы разжечь его страсть, другое — чтобы подавить самоконтроль, третье — чтобы он… мог действовать так долго. Судя по тому, что ты сказала, снадобья подсыпали вечером в эль.
— Нет, — сказала Мерри, — по крайней мере, не всегда. Алекс заподозрил что-то неладное и два вечера не пил вообще ничего, но симптомы не исчезли. Поэтому он решил, что страдает от какой-то болезни. И только когда я использовала вино, чтобы приготовить тонизирующее питье для Годфри, на которое он среагировал весьма своеобразно, стало ясно, что без какого-то зелья тут не обошлось.
— В ту ночь оно было в вине?
— Должно быть, да. Я же дала Годфри вино.
— А в твоей кружке ничего не было?
— Нет, — ответила Мерри и осеклась.
— Что? — заволновалась Эвелинда и придвинулась ближе.
— Понимаешь, я едва пригубила вино. Потом пришел Герхард и сказал, что с моей кобылой не все в порядке. Мы пошли смотреть, а когда вернулись, у меня уже не было возможности выпить вина. Поэтому я не знаю… — И она беспомощно пожала плечами.
— Так что, выходит, вино в бутылке было отравлено, — заметила Эвелинда.
— В ту ночь — да, — согласилась Мерри. — Но питье не могло быть единственной причиной, иначе как объяснить его состояние, когда он вообще ничего не пил.
— Может быть, что-то было в пище? Или в напитках, которые он пил до того, как сесть за стол? — предположила Эвелинда. — Он пил эль или медовуху на тренировочном поле? Или на постоялом дворе перед ужином?
— Я не знаю, — грустно призналась Мерри. Она только теперь поняла, как мало знает о привычках своего мужа. Во время путешествия они практически постоянно были вместе, но в д'Омсбери почти не виделись. Мерри тратила все свое время на то, чтобы изучить дом, освоить дела, познакомиться с людьми, привыкнуть к ним. Она знала, что Алекс много работает, занимается замком, но она проводила с ним совсем немного времени и понятия не имела о том, что он ест или пьет вне дома.
Эвелинда нахмурилась и после недолгих размышлений предположила:
— Возможно, легче вычислить, кто стоит за этим, чем где и когда все происходило?
Мерри тяжело вздохнула. Ей эта задача вовсе не казалась легкой. Она прожила в д'Омсбери всего три недели и не успела хорошо узнать людей. Много времени она проводила только со своей служанкой Уной и с леди Эддой. Оставив свои опасения при себе, она спросила:
— А как мы это сделаем?
Эвелинда пожала плечами и заявила:
— Очень просто. Будем рассуждать. Кому все это выгодно?
— Ну, я не знаю, кому выгодны покушения, но единственный человек, который выиграл оттого, что ему подмешивали зелье, это я, — усмехнулась Мерри и густо покраснела, заметив понимающие улыбки на физиономиях собеседников. Даже Каллен Дункан сдавленно хихикнул, и в его глазах заплясали веселые огоньки. Мерри проигнорировала насмешки и добавила: — Но я его не травила. Да и вообще не вижу во всем этом никакого смысла. Зачем подсыпать ему какое-то зелье, а потом пытаться убить?
— Ну, он был только ранен, а не убит, — уточнила Эвелинда.
— Только благодаря случайности и его быстрой реакции, — мрачно заметила Мерри. — Алекс вполне мог погибнуть. Валун был очень большой и легко размозжил бы ему череп.
— Но его голова осталась цела, — сказала Эвелинда. — А то, что он быстро среагировал и попытался уклониться, возможно, не помогло, а лишь усугубило положение. Ты не думаешь, что, рванув в сторону, он как раз и оказался на пути валуна? А если бы он стоял спокойно, ничего бы не произошло. И скорее всего его с самого начала собирались именно похитить, а не убивать?
— Похитить? — с сомнением повторила Мерри.
— Да. Алекс — владелец богатого замка. Бандиты могли потребовать большой выкуп за его благополучное возвращение.
— А зачем тогда ему подсыпали какое-то зелье? — спросила Мерри, теперь уже ничего не понимая.
Эвелинда прикусила губу, потом покачала головой и предположила:
— А ты уверена, что это как-то связано? Вполне может статься, что тот, кто подсыпал ему что-то в пищу, не имеет ничего общего с нападавшими?
Мерри оставалось только тяжело вздохнуть. Она так надеялась, что все вместе они разберутся в проблемах, но, похоже, разгадка осталась так же далеко, как и прежде.
— Миледи!
Мерри на мгновение застыла и резко повернулась на панический зов Годфри. Перепуганный парнишка стоял на последней ступеньке лестницы. Увидев, что на него обратили внимание, он закричал:
— Милорд проснулся! Я сказал ему, что вы велели лежать, но он не слушается!
Он еще не успел договорить, а Мерри уже бежала к лестнице.
Алекс стоял возле кровати. У него дрожали ноги, колени подгибались. Он был так слаб, что брэ, которые он достал из стоящего рядом с кроватью сундука, казались ему неподъемной тяжестью. Услышав через дверь вопли Годфри, он закатил глаза и пробормотал:
— Вот паникер.
Парень действительно пытался удержать его в постели и, сказать по правде, вполне мог в этом преуспеть, если бы воспользовался не только словами.
Алекс поморщился — очень уж его раздражала собственная слабость. Он не знал, как долго был без сознания, но, по-видимому, не меньше двух дней. Именно столько времени им оставалось быть в пути до Доннехэда, где они, если верить Годфри, теперь находятся. Выходит, он был без сознания остаток пути и ехал в повозке вместе с Годфри. Парень сказал, что Мерри постоянно ехала верхом с одной стороны повозки, а Герхард — с другой. Они следили за ним, как ястребы за добычей. Еще Годфри сказал, что в первый день после полудня Алекс зашевелился, и Мерри что-то ему дала, чтобы он спал и не испытывал неудобства во время путешествия. Герхард протестовал, но Мерри настояла на своем. После этого ему давали какой-то успокаивающий отвар еще несколько раз.
Он не знал, ругать Мерри за это или благодарить. Ему не нравилось, что его усыпляли, но, с другой стороны, если у него так сильно болела голова через два дня после нападения, то можно себе представить, какие невыносимые страдания он испытывал, если не спал. Но теперь он будет бодрствовать и самостоятельно принимать решения, даже если Годфри приведет Мерри и она попытается снова уложить его в постель.