Читать интересную книгу Мама! Не читай... - Екатерина Щербакова

Созвонилась с Алисой: у нее 38,5. При этом хихикает-хахакает и слышны голоса её банды. Ч-чёрт! Просто не знаю, как реагировать и как быть. Впрочем, что уже сделаешь... Я ей строго-настрого велела с утра вызвать врача.

Хочу забиться в тёплый, тёмный угол, и чтобы никто меня не дёргал. Чтобы не звонили телефоны, чтобы ничего не знать... Собственно, я хочу смерти. Я уже устала. Совсем устала жить. Алисочка! Не болей, девочка моя! Заклинаю тебя, как в твоём младенчестве! У тебя сегодня были такие больные глазки! Я не расплакалась лишь потому, что разучилась плакать...

Лягу пораньше, что-то совсем изболелась душа. Слава богу, от Жени удается скрывать. Научилась...

Секта припадающих

Проходила я большую часть своей жизни на коротком поводке маминых представлений, маминого мнения, маминых суждений. Проторчала на болезненном колу её оценок и критических замечаний. Мой мозг был не самостоятельным органом отдельного человека, а неким придатком маминого мозга, с прямым сливом в меня именно её мыслей, свои собственные же были вроде продолжения «сливных», в лучшем случае — их творческим развитием, хотя чаще — простым копированием. Уже сейчас, думая и анализируя, понимаю, что те мысли и суждения, которые возникали в моей голове самостоятельно, без маминого «мозга-матки», воспринимались мной самой либо как крамола, либо как заведомая глупость. Ну, раз мама до этого не додумалась, значит, не стоит оно того. Вот один невинный пример... Нет, лучше два. Фильмы Сокурова... Мама их оценивала так: её ладони прижаты к груди, брови высоко подняты вверх, глаза округлены до предела, глубокий вдох — и:

— Гениально! — на мощном выдохе и с подстаныванием.

Я не понимаю и не принимаю эти фильмы. Они ни разу не тронули ни ума моего, ни сердца. После просмотра, кроме усталости и головной боли, я не чувствовала ничего. Я же имею право на своё мнение! Это я сейчас так говорю... А долгие годы я дублировала мамино отношение к предмету — на людях, естественно, своё же мнение о творчестве того же Сокурова считала позорным, не достойным быть высказанным вслух. Это просто я такая недоделанная, раз мне не нравится.

Религия. Когда мама ударилась в религию, я тоже с уважением и интересом стала смотреть в ту же сторону. Впрочем, тогда многие «ударились» об это... Мода такая пошла. Прыги-скоки от партбилета к причащению и покаянию. Моё отношение к сему известно. Но зрело оно внутри меня долго, тихо, не смея поначалу возникать и проявлять себя. В конце концов, я, конечно, не выдержала и всё-таки произнесла нечто вроде «бога нет!». Мама меня не побила, нет, она обречённо вздохнула:

— Что ж, у каждого свой путь...

Кстати, любимая фраза всех религиозных лицемеров и ханжей, подразумевающая, что, в результате всё равно каждый придёт к богу. Пусть пребывают в своей уверенности, если им так легче жить. Им трудно представить, но для меня так же удивительно и непостижимо, как это можно верить в бога, имея мозг и образование, как для них, как это можно в бога не верить? Но спор сей, всем известно, бесконечный и бессмысленный, ибо как невозможно доказать существование бога, так невозможно доказать его отсутствие.

Но маме моей всё, разумеется, ясно. А самое ясное для неё то, что она, безусловно, живёт по-божески, правильно и нравственно и может служить образцом для других. Думаю, почтительно склонённые головы «припадающих» только лишний раз её в этом убеждают. Хотя таковых осталось совсем немного, в основном я их всех знаю: пусть не обижаются (впрочем, обидятся, конечно, но их реакция с некоторых пор меня мало волнует), но люди они заурядные, не семи пядей во лбу, сами в жизни достигшие немногого, и для них прислониться хоть к какому-никакому авторитету — своего рода самореализация. Они некритичны абсолютно, по крайней мере, к писательнице-кумиру, они воспринимают её как оракула, изрекающего истины, а потому не рассуждают и даже не думают о том, что всегда есть другая точка зрения, которую надо бы знать, прежде чем делать выводы и безоговорочно принимать на веру сказанное. Нет, в религии, там, где боги, оракулы, молящиеся и припадающие, такого не бывает. Никто из прихожан не смеет критиковать мнение попа, никто никогда не будет спорить с оракулом, вот и мнение моей матери в маленькой секте поклоняющихся ей — истина в последней инстанции. Впрочем, по-другому и быть не может, ведь мать терпит рядом с собой только таких «прихожан». Не дай вам бог иметь иную точку зрения, иное твёрдое мнение, да ещё и разбить в споре её логику, успешно опровергнуть её доводы... О-о! Это не прощается. Вы станете врагом. А врагов подле себя не держат. Потому возле неё и осталось одно... Всё логично.

Лекарь-самозванка, или как стать писательницей

Примерно в 93-м году я сама по своим каким-то связям нашла практикующего психотерапевта, даму, склонную к писательству и психоанализу. Она принимала клиентов на дому, чистила им мозги и немножко... кошельки. Поначалу она показалась мне очень приятной и одной со мной «группы крови» по убеждениям, по отношению к жизни... Начались наши сеансы. Всё, что было потом на протяжении примерно пары месяцев — полная «лажа», а вот в самую первую нашу встречу она вдруг мне выдала:

— Самый ваш главный враг — ваша мать. Она раздавила вас полностью. Бегите от неё, как от чумы!

Я была поражена: как она поняла это? Я ни разу не пожаловалась ей на какие-то не те отношения с матерью! Почему?

— Почему?! — почти крикнула я.

— Классический случай: вы этого даже не сознаёте. Мне всё стало ясно очень быстро, поверьте: не вы первая. Это раскалывается на раз-два. Так вот: пока вашу жизнь будет контролировать мать...

— Она не контролирует! — попробовала я спорить.

— Ещё как! Пока она будет это делать, ваши проблемы, в том числе со здоровьем, никогда не разрешатся. Никакие! Бегите от общения с ней, вплоть до того, что, когда она звонит, извиняйтесь и говорите, что вы сейчас заняты. Сведите отношения к минимуму.

Я была в шоке... Через много лет, когда уже было ясно, что эта дама (назовём её А.О.) — тот ещё психотерапевт, что не её это дело в принципе, именно эти её слова повторили мои спасители-доктора.

— Бегите от матери. Сведите общение к минимуму.

Очевидно, это лежало на поверхности, и даже А.О., будучи слабым профессионалом, сумела сходу схватить главное. Неужели, в самом деле, мой случай — классический...

Мы с А.О. подружились. Часто созванивались, общались, она поделилась своими планами на издание книг по психотерапии, а также литературных романов, даже дала мне почитать ещё неизданное...

Тем временем, наши с мамой отношения всё усложнялись. И однажды, доведённая её какими-то очередными придирками («у тебя нет диплома!», «ты — плохая мать!»), я высказалась:

— Даже врач (тогда я ещё считала А.О. врачом) мне советует держаться от тебя подальше!

Что тут началось! Мама кричала, как с цепи сорвавшись:

— Какое она имеет право так говорить! Да я в суд на неё подам!

Вот это номер! Подобного я никогда не слышала от матери! В суд? Что-то новенькое... А где же кроткое смирение, «бедненькие» глазки со слезой, просьба о валокордине, вздохи о жестокости и несправедливости мира? Откуда этот базарный лай, посвящённый — надо же! — не мне, а кому-то другому, угрозы суда, с ума сойти можно...

Абсолютно не помню, каким образом познакомились А.О. и моя мать. Ясно, что с моей помощью, но, видимо, я давала ей телефон матери, не приходя в сознание... Думаю, тяга А.О. к писательству была столь сильна, что она всё-таки решила «достать» известную писательницу, к которой у неё через меня появился «ход», и посоветоваться насчёт творчества с, так сказать, признанным профессионалом.

Удивительно, но мама её не убила и даже не ударила. Она сделал по-другому, поступила своим излюбленным методом: она её очаровала. Пониманием, нежным отношением к её проблемам и её литературному труду... Сладкими разговорами о доброте и нравственности, в общем, включила весь арсенал своих средств воздействия на некрепкие умы. Результат: «профессиональный» психотерапевт забыла обо всём, что говорила я — ей, а она — мне, забыла о профессиональной этике и... «припала».

Я пребывала в полном недоумении: А.О. звонила мне и елейным голосом говорила о моей маме всякие красивые и высокие слова, ни разу не упомянув о своём же «диагнозе» моих проблем. А я, дура, как всегда, постеснялась спросить: «Как же так, что же мне делать с вашими рекомендациями? Забыть, как страшный сон? У вас была ошибка диагностики? Я вам, кстати, денежки платила, так как теперь быть? Кто же главный враг моему истощённому здоровью?». Не надо было молчать, надо было об этом с ней поговорить... С годами А.О. стала главной «припадающей», и в конце всех отношений она уже относилась ко мне совершенно безобразно — так же, как мать.