Глава 13
ИТАЛО-ГЕРМАНСКАЯ «ОСЬ» ЛОМАЕТСЯ…
Что случилось на заседании Большого фашистского совета
Восстанию в варшавском гетто в немалой степени помогло то обстоятельство, что одна из итальянских дивизий, находившихся на Восточном фронте, — тайно, за большие деньги — продала значительное количество оружия подпольной организации сопротивления гетто. По рассказам лиц, участвовавших в покупке оружия, все проходило быстро и гладко. Ведь настроение итальянских частей, находившихся на Восточном фронте — включая и военных руководителей, — было таким, что охотнее всего, побросав все оружие, они бы отправились домой. Это настроение было характерным в то время не только для итальянских войск, находившихся на Восточном фронте, но и для всей итальянской армии. А настроение в армии в конечном счете было только отражением общей атмосферы, царившей в стране. У основного союзника Гитлера, в фашистской Италии, назревает политический кризис.
Высадка союзных войск в Сицилии обостряет противоречия в итальянских правящих кругах. Отец итальянского фашизма Бенито Муссолини, глава итальянского правительства и вождь фашистской партии, появляется 24 июля 1943 г. на заседании руководящего органа партии Большого фашистского совета в сумрачном настроении. Уже несколько месяцев в кругу руководящих деятелей слышатся озабоченные, недовольные голоса.
Большой фашистский совет не заседал уже давно, в последний раз он собирался 6 сентября 1939 года В начале 1943 года с разных сторон неоднократно просили о созыве совета, но Муссолини каждый раз отклонял это предложение. Наконец он собрал Большой фашистский совет только для того, чтобы посмотреть в лицо оппозиции и своим личным авторитетом заставить критиков замолчать.
Он долго знакомит членов совета с общей обстановкой, состоянием сельскохозяйственного и промышленного производства страны, с потребностями военной промышленности и с имеющимися в ее распоряжении запасами сырья, с потерями от налетов англоамериканской авиации. В зале гробовая тишина, все внимательно слушают, но чувствуется какая-то непривычная напряженность. Примерно через четверть часа Муссолини переходит к ознакомлению членов совета с обстановкой на фронтах и рассказывает о наступлении англо-американских войск в Сицилии. Он заявляет, что ожидал от итальянских частей более энергичного сопротивления.
Тогда неожиданно из конца зала раздается сердитый голос старого маршала Де Боно: «Я не позволю тебе так говорить об итальянском солдате! У тебя нет права оскорблять вооруженные силы». Муссолини поднимает глаза от бумаг и бросает на Де Боно сверлящий убийственный взгляд. Маршал бледнеет, неожиданно хватается за кобуру и выхватывает пистолет. В зале никто даже не шелохнулся. Наконец Муссолини прерывает молчание: «Ты последний, кто может защищать итальянского солдата в этом зале!» — говорит он резким тоном, затем несколькими отрывочными фразами читает нотацию Де Боно, рассказывая, как во время «марша на Рим», в момент взятия власти фашистами, маршал как командующий королевскими войсками без колебаний предал короля и присоединился к фашизму. Наконец, он выговаривает Де Боно, как плохо руководил тот итальянскими войсками на первом этапе абиссинской кампании. Оба несколько минут смотрят в упор друг на друга, наконец Де Боно опускает голову и кладет пистолет в кобуру.
После этого небольшого инцидента страсти, кажется, улеглись, и Муссолини отчитывается о тех переговорах, которые он провел 20 июля с Гитлером в городе Фельтре провинции Венеция. Он рассказывает, что на встрече, которая, учитывая угрожающее положение в Сицилии, состоялась по его просьбе, он просил у Гитлера энергичной военной поддержки, в первую очередь оружием в большом количестве, поскольку он считал, что в Италии достаточно солдат для его использования, только оснащение итальянских частей слабее, чем у наступающих англоамериканцев. Вместо этого Гитлер предложил послать немецкие части, обладающие соответствующей боевой силой, а он, Муссолини, и его военные советники этого предложения принимать не хотели.
Наконец он приходит к выводу о том, что нужно увеличить военные усилия страны и все силы авиации объединить, чтобы отбить англо-американское вторжение. В этот момент новый инцидент нарушает ход совещания. «Я уже в 1935 году предвидел, что Муссолини приведет нас к гибели!» — кричит в сторону дуче граф де Векки, которого после латеранского договора Муссолини назначил первым послом страны в Ватикане. Дуче меряет подающего реплику холодным ироническим взглядом, кладет руку на набитый портфель и отвечает: «Если ты желаешь, мы можем поговорить и о твоем деле. Я принес с собой различные документы не только относительно тебя, но и относительно других так называемых «моих сторонников».
Долгая, глубокая тишина следует за этими словами. Все взгляды приковываются к портфелю дуче, и на мгновение каждый задумывается над тем, а что, действительно, он может там придерживать наготове против него? Но даже эта открытая угроза и неприкрытая попытка запугать не может сдержать надвигающуюся бурю.
Первым поднимается для выступления граф Дино Гранди. Он заявляет, что вносит проект резолюции, который подписан 18 членами Большого фашистского совета и в котором — учитывая состояние кризиса — они хотят вновь урегулировать распределение компетенции и ответственности. Муссолини сразу понимает, что на него готовится заранее организованное фронтальное наступление. Он поднимается с места и, протянув руку к графу, резким тоном спрашивает: «Ты по какому праву хочешь здесь зачитывать декларацию?» Гранди на мгновение берет оторопь, он бледнеет, но быстро берет себя в руки: «Все, что здесь происходит, происходит по воле нации!» — говорит он дрожащим голосом.
После этой небольшой интермедии Дино Гранди приступает к чтению проекта «Большой фашистский совет считает необходимым, чтобы безотлагательно вновь функционировали все организации государства, и вместе с тем нужно признать ответственность короны и парламента, определенную конституцией, — зачитывает он приподнятым тоном — Поэтому Большой совет просит главу правительства Муссолини в интересах страны передать фактическое главное командование вооруженными силами королю, вместе с тем вложить в руки монарха право окончательного решения всех критических вопросов». (Во время «марша на Рим», в момент взятия власти фашистами, король — чтобы сохранить трон — был вынужден заключить соглашение с Муссолини. С этого момента его власть стала призрачной, он стал настоящей марионеткой в руках Муссолини. Эта роль короля была на руку Муссолини, ведь она внешне заменяла ему видимость «конституционности». А королевский дом не только «примирился» со своим унизительным положением, но и открыто называл фашистскую диктатуру «опорой трона».)
Муссолини теперь уже ясно видит, в какое опасное положение он попал, и, повернувшись к Гранди, он довольно громко говорит: «Ты по крайней мере двадцать раз был у меня, чтобы вымолить титул графа, и теперь ты меня все-таки предаешь?!» Гранди резко отвечает, другие тоже вмешиваются в спор, начинается шумная ссора. Когда, наконец, буря несколько утихает, Гранди зачитывает подписи под проектом резолюции.
Слово берет зять Муссолини, муж его дочери Эдды, министр иностранных дел граф Чиано, который тоже находится среди тех, кто подписал проект. Он мотивирует, почему он присоединился, несмотря на близкие родственные связи, к движению против Муссолини. В это время дуче громко говорит: «Он меня предал уже тогда, когда впервые вступил в мой дом».
Наиболее резкая оппозиционная группа, группа маршала Бадольо, не выступает ни с каким проектом резолюции или предложением. Для осведомленных это непременно должно броситься в глаза, но Муссолини этого как-то даже не замечает. А ведь маршал Бадольо всегда был известен своими решительными оппозиционными взглядами, и как только война повертывается в неблагоприятную для Италии сторону, вокруг него формируется все более значительная антифашистская группа.
Несколько часов идет заседание совета. На Муссолини со всех сторон обрушиваются всевозможные обвинения. В этот момент в зал входит один из секретарей Большого фашистского совета и сообщает, что президент Конфедерации промышленников просит к телефону по чрезвычайно важному и срочному делу одного из членов Большого совета, близкого к Муссолини — Балеллу. Балелла поднимается и спешит к телефону.
Через несколько минут Балелла возвращается, и из его выступления становится ясно, что итальянский крупный капитал также готов отказаться от Муссолини и согласился с планами «мятежников».
С шести часов вечера до половины четвертого утра продолжается заседание Большого фашистского совета. Муссолини в конце концов просит провести голосование. Большинством голосов принимается проект резолюции Дино Гранди.