глазами Тилли посмотрела в сторону Кейтилин: та висела в руках сприггана как мягкая, тряпичная кукла. По всей видимости, она лишилась чувств, когда Огонёк решил их обеих зажарить заживо. Тилли даже позавидовала ей немного: вот бы и она сейчас в обморок грохнулась! Страшно даже представить, какие существа могли остановить спригганов…
— Что же это делается, братцы? Одна птичка нам пропела, что между двумя сросшимися ясенями мы сможем найти двух беззащитных козочек: одну чёрную и дурную, другую — с волосами цвета утреннего солнца. Мы пришли, надеясь найти этимж заблудшим душам покой, а, выходит, хозяева-то у них есть! Так, что ли, братец Огонёк, а?
Старый спригган не оборачивался к говорящему, зато от него пошёл такой сильный жар, что Тилли вновь почувствовала, как нос её забивается удушливым дымом, и закашлялась. Проклятье! Она бы из тысячи других голосов узнала бы этот: наглый, ленивый, слишком низкий для фей его рода, мелодичный, как будто бы этот хлыщ не на драку навязывается, а стихи читает…
О да, голос Томаса Рифмача сложно перепутать с другим.
— Какого чёрта вы сюда вообще приперлись?! — закричал один из спригганов звучащим, как бьющиеся друг об друга камни, голосом. — Это НАША добыча, проклятые паразиты!
— Да ты что, уродец? — весело спросил его в ответ Томас Рифмач. — Память у спригганов такая же короткая, как их магия? Так давай напомню: вот эту, черную и с глазами, мы, между прочим, поймали первые. Или, может, Его Паучье Величество напомнит вам, как вы убили Запевалу?
— Ах ты!..
— Каменюга, заткнись, — неожиданно приказал Огонёк. Он почти перестал пылать, и теперь Тилли могла смотреть на поляну без страха опалить свои глаза. Девочка увидела, как фир-дарриги выглядывают из камней и стволов деревьев, а один из них, нахальный и весёлый Томас Рифмач, сидел на большой глыбе, лениво покуривая трубку. Спригганы смотрели на них с ненавистью, почти позабыв о своих пленницах; даже тот волосатый, что держал Тилли, ослабил свою хватку. У девочки появилась надежда, что сейчас два непримиримых народа начнут друг с другом драться, и тогда… ох, хоть бы ей получилось сбежать!
Только как тащить на себе бессознательную Кейтилин?
— Народ фир-дарригов, я вижу, тоже не может похвастаться своей памятью, — скрежеща, произнёс Огонёк, медленно поворачиваясь к незваным гостям. — Может, нам с братьями позвать Его Величество? Который напомнит глупым фир-дарригам, на чью добычу они посягают. Или вам мало головы того парня?
Томас Рифмач, не меняя расслабленного выражения лица, смотрел прямо на Огонька. Напряжение нарастало: волосатый спригган уже совсем не крепко держал Тилли, и девочка едва сдерживалась, чтобы не дернуть руками и ногами и не побежать. Но она понимала, что пока этого было делать нельзя: ещё не хватало, чтобы эти придурки отвлеклись на неё!
«Ничего, — успокаивала она себя, с силой сжимая руки. — Подожди немного, потерпи. Сейчас они начнут драться, и вот тогда — беги. Хватай Кейтилин и беги. Или не хватай, как получится. Но корзинку нужно будет точно забрать».
Внезапно Рифмач рассмеялся. Спригганы сначала дернулись, готовые к атаке, но затем замерли, с изумлением глядя на своего неподвижного вожака. Огонёк же равнодушно всматривался в развеселившегося врага, будто бы понимал, почему он так себя ведет.
— А ведь и верно! — заговорил Рифмач, потирая руки-лапки. — Что мы с тобой как люди, право! Девчонок две — и нас тоже два народа! Давай не будем ссориться и поделим с тобой пополам, чтобы никто не ушёл обиженным. Верно я говорю, братцы?
Фир-дарриги, казалось, не слишком поддерживали инициативу Рифмача. Но они уже куда смелее высовывались из-за своих укрытий и вроде бы не собирались спорить со своим вожаком. Тилли похолодела от страха: она не думала, что кто-нибудь из них решит помириться. Это же феи! Они всегда очень жадные и недобрые! Почему это вообще пришло ему в голову?!
«Ох, хоть бы Огонёк не согласился, хоть бы не согласился!..».
Старый спригган некоторое время сомневался. Он посмотрел на своих братьев, затем на пленных девочек (и при взгляде Тилли из его глаз выскочили искры, так, что она даже испугалась), и только потом повернулся к Рифмачу. Кажется, он наконец определился.
— Что ж, проклятые фир-дарриги, предложение это очень хорошее. Мы с братьями готовы отдать вам одну из этих жалких дурёх. Но откуда нам знать, что вы не решитесь нас обмануть?
— Фир-дарриги воры, — ответил Рифмач, выпуская облако дыма из трубки, — но мы не нарушаем правила фей. Или твое зрение столь слабо, что ты перепутал меня с царевичем пикси?
Братья Рифмача вразнобой одобрительно засмеялись, поддерживая своего вожака. От упоминания Имбиря у Тилли зачесались кулаки: эх, попался бы он ей сейчас! Наверняка этот мелкий предатель смеётся над ними где-нибудь в сторонке, живот свой паршивый надрывает…
— Зрение, может быть, и слабо, — голос Огонька приобрел знакомые трескучие нотки, — но наш ум не так короток, как в голове фир-дарригов. И мы хотим убедиться в том, что твой народ не отнимет у спригганов законную добычу, Том Рифмач!
— Что ты хочешь от меня услышать? — нахмурился Рифмач. Он, по всей видимости, знал, куда клонит спригган, а вот Тилли этого пока не понимала.
— Поклянись именем своих предков!
Феи зашумели, причем даже не было понятно, кто громче: фир-дарриги, оскорбленные этим предложением, или растерянные и изумленные спригганы. Сама Тилли пыталась поймать момент, когда она смогла бы безнаказанно сбежать от них; но в то же время ей было очень интересно, что же у этих тварей сейчас происходит. Явно же, что-то значительное и удивительное…
— Ты нарываешься, спригган, — неожиданно грозно заговорил Томас Рифмач. Он уже не курил свою трубку, и его лицо потеряло всякую весёлость. — Я всего лишь предложил тебе честный делёж, к слову сказать, нашей добычи. А ты требуешь от меня клясться именем предков!
— Я же говорил, что надо бить этих уродцев! — яростно заговорил кто-то из фир-дарригов, и спригганы с яростными криками кинулись вперёд. Чуть не спрыгнул и сторож Тилли, и девочка только было собралась делать ноги, как Огонёк резко поднял огненную руку вверх. Его братья замерли, в том числе и каменный спригган.
«Да что ж за напасть-то такая», — едва не плакала девочка. Ох, хоть бы он чего-нибудь не придумал!
— Или клятва предкам, — медленно заговорил Огонёк, — или я зову Паучьего Короля. И ты знаешь, вонючий шутник, на чьей стороне он будет сейчас.
Томас Рифмач медлил. Даже его братья слегка приутихли: они с нескрываемой злобой смотрели на враждебных им спригганов, но не рисковали нападать. Все ждали, какое же решение примет их