Читать интересную книгу Тень Гегемона. Театр теней (сборник) - Орсон Скотт Кард

В мире, где не было Эндера Виггина, это значило, что Боб – тот человек, которого она больше всего любит. Что именно его ей будет больше всего не хватать, если с ним что-нибудь случится.

Вот почему она могла притвориться, что ей все равно, доберется ли Ахилл до Боба, хотя это было неправдой. Она все время об этом тревожилась. Конечно, о себе тоже – быть может, даже больше, чем о нем. Но одну любовь своей жизни она уже потеряла, и, хотя говорила себе, что детская дружба к двадцати годам уже ничего не значит, Петра не хотела терять вторую.

Терминал загудел, привлекая внимание.

На дисплее высветилось сообщение:

Когда это я разрешал в рабочее время спать?

Зайди ко мне.

С такой безапелляционной грубостью мог писать только Ахилл. Она не спала, она думала. Но спорить с ним на эту тему не стоило.

Петра вышла из системы и встала из-за стола.

Был вечер, на улице темнело. Петра действительно унеслась куда-то мыслями. Почти вся дневная смена отдела теории и планирования уже ушла, и группа ночных дежурных занимала места за терминалами. Но и из дневной смены еще кое-кто остался.

Петра перехватила взгляд Вирломи, тоже задержавшейся у терминала. У девушки был встревоженный вид. Значит, она, наверное, ответила на какую-то статью насчет Брисеиды и теперь боялась возмездия. Что ж, имеет право. Кто знает, как будет говорить, писать или действовать Ахилл, если собирается кого-то убить? Лично Петра считала, что он всегда собирается кого-нибудь убить, так что ничто в его поведении тебя не предупредит, если следующий – ты. Шла бы ты домой, Вирломи, и попыталась бы уснуть. Даже если Ахилл поймал тебя на попытке мне помочь и решил убить, ты ничего не сможешь сделать, так что спи сном младенца.

Петра вышла из огромной казармы-комнаты, где они все работали, и пошла по коридору, как в трансе. Действительно ли она спала, когда Ахилл прислал письмо? Какая разница!

Насколько Петре было известно, только она во всем отделе теории и планирования знала, где находится кабинет Ахилла. Она часто там бывала, но не очень гордилась этой привилегией. У нее была привилегия невольницы. Ахилл допускал ее в свой личный мир, потому что не считал человеком.

На стене кабинета висел двумерный компьютерный экран, на котором была карта пограничных районов Индии и Бирмы. По мере поступления донесений от войск и данных со спутников операторы обновляли изображение, и Ахилл мог в любой момент туда посмотреть и увидеть самые свежие сведения. В остальном обстановка комнаты была спартанской. Два стула – не мягких, стол, книжная полка и походная кровать. Петра подозревала, что где-то глубже есть уютные апартаменты с мягкой кроватью, неиспользуемые. Кем-кем, а сибаритом Ахилл точно не был. Личный комфорт его не интересовал – насколько могла судить Петра.

Он не повернулся к ней от дисплея, когда она вошла, но к этому Петра привыкла. Когда он ее подчеркнуто не замечал, она считала это извращенным признаком внимания. Вот когда он смотрел прямо на нее и не видел, тогда она понимала, что ее не замечают.

– Кампания развивается отлично, – сказал Ахилл.

– Идиотский план, и тайцы его разнесут в клочья.

– У них там вроде переворота случилось пару минут назад, – сообщил Ахилл. – Тайский главнокомандующий взорвал юного Сурьявонга. Как видно, тяжелый случай профессиональной зависти.

Петра постаралась не показать сочувствия к бедняге Сурьявонгу и отвращения к Ахиллу.

– Ты хочешь, чтобы я поверила, будто ты не приложил к этому руку?

– Ну, они, конечно, все валят на индийских агентов. Но индийские агенты здесь ни при чем.

– Даже сам чакри?

– Он не работал на Индию, – ответил Ахилл.

– А на кого?

Ахилл рассмеялся:

– Какая ж ты недоверчивая, моя Брисеида!

Петре стоило труда не напрячься, ничем себя не выдать при этом имени.

– Ну, Петра, ты же действительно моя Брисеида! Разве не так?

– Не совсем, – возразила Петра. – Брисеиду забрал другой грек.

– В моем распоряжении твое тело и продукт твоего разума, но твое сердце принадлежит другому.

– Оно принадлежит мне, – сказала Петра.

– Оно принадлежит Гектору, но… как бы мне это тебе помягче сказать? Сурьявонг был у себя в кабинете не один, когда дом разлетелся на кусочки. В мелком аэрозоле брызг крови и осколков костей были еще чья-то кровь и кости. К сожалению, не осталось тела, которое я мог бы поволочь вокруг Трои.

Петру замутило, но она ничем этого не показала. Он слышал, как она сказала Вирломи: «Я – Брисеида»? И кого он имел в виду, когда вспоминал Гектора?

– Либо скажи, что хочешь сказать, либо не говори, – предложила Петра.

– Ну, не притворяйся, что ты не читала на всех форумах статьи о Брисеиде, Гиневре, всех прочих этих романтических героинях, которые попадали в плен к грубым мужланам.

– Так что?

– Ты же знаешь, кто их писал, – сказал Ахилл.

– В самом деле?

– Ах да, я забыл, ты не любишь играть в угадайку. Ладно: их писал Боб, и ты это знаешь.

Петра почувствовала наплыв непрошеных эмоций – и подавила его. Если эти статьи были написаны Бобом, значит он уцелел при всех прошлых покушениях. Но это значит, что Боб и был «Гектор Победоносный», и игривая аллегория Ахилла сообщала, что Дельфики точно был в Бангкоке и Ахилл его там нашел и предпринял еще одну попытку. И Боб погиб вместе с Сурьявонгом.

– Приятно, когда ты мне говоришь, что именно я знаю. Не приходится самой напрягать память.

– Я знаю, девочка, что разрываю тебе сердце. Самое смешное, милая моя Брисеида, что Боб – это побочная выгода. С самого начала нам был нужен именно Сурьявонг.

– Отлично. Поздравляю. Ты гений. Готова сказать еще что угодно, чтобы ты заткнулся и отпустил меня ужинать.

Говорить с Ахиллом грубо – это была единственная иллюзия свободы, которую Петра сумела сохранить. Кажется, это его забавляло. К тому же Петре хватало ума не делать этого при посторонних.

– А ведь ты всем сердцем верила, что Боб тебя спасет? – спросил Ахилл. – Вот почему, когда старина Графф направил свой глупый запрос, ты подтолкнула эту глупышку Вирломи попытаться ответить Бобу.

Отчаяние овладело Петрой. Ахилл действительно за всем следит.

– А как ты думала? Питьевой фонтанчик – самое лучшее место для жучка.

– Я думала, у тебя есть более важные дела.

– Ничего в моей жизни нет важнее тебя, девочка, – сказал Ахилл. – Если бы я только мог привести тебя в свой шатер.

– Ты меня похитил уже дважды. Ты следишь за мной, где бы я ни была. Не знаю, как еще глубже зайти в твой шатер.

– В мой шатер, – повторил Ахилл. – Ты все еще мой враг.

– Ах, я забыла. Я должна желать радовать своего победителя, должна отказаться от своей воли.

– Если бы это мне было нужно, Петра, я бы велел тебя пытать, – сказал Ахилл. – Но я не хочу идти этой дорогой.

– Как это великодушно!

– Да нет. Если я не смогу привлечь тебя на свою сторону свободно, как друга и союзника, я тебя просто убью. Я не любитель пыток.

– Сначала воспользовавшись результатами моей работы.

– Но я ими не пользуюсь, – возразил Ахилл.

– Да, ты прав. Сурьявонга больше нет, и тебе не приходится бояться реального сопротивления.

– Вот именно! – засмеялся Ахилл. – Ты все поняла.

Это значило, что она не поняла ничего.

– Очень легко обмануть человека, которого держат в клетке. Я знаю лишь то, что сообщаешь мне ты.

– Но я сообщаю тебе все, – ответил Ахилл. – Если у тебя хватит ума сделать правильные выводы.

Петра закрыла глаза. Она думала о бедняге Сурьявонге. Всегда был такой серьезный. Он сделал все, что мог, для своей страны и был убит своим начальником. Знал ли он об этом? Будем надеяться, что нет.

Если думать только о бедняге Сурьявонге, можно не думать о Бобе.

– Ты не слушаешь, – заметил Ахилл.

– Да? Спасибо, что сказал. Я думала, что слушаю.

Ахилл хотел было что-то еще сказать, но передумал и наклонил голову. Слуховой аппарат у него в ухе был связан с радиоприемником терминала. Кто-то что-то ему сообщал.

Ахилл отвернулся к терминалу, что-то ввел с клавиатуры, что-то прочел с экрана. На лице его не отразилось никаких эмоций, но что-то изменилось, потому что он был в приятном расположении духа и улыбался, пока не поступил этот доклад. Что-то там случилось. И Петра его теперь достаточно хорошо знала, чтобы различить признаки гнева. Или – она надеялась – страха.

– Они не погибли, – сказала Петра.

– Я занят, – сухо отрезал Ахилл.

Она рассмеялась: