Я вернулся на свое место и стал ждать продолжения. А Рич хранил молчание, вперившись в меня взглядом. Я чувствовал, что он ждет от меня каких-то комментариев, и стал осторожно подбирать слова, прекрасно понимая, что этому человеку под силу возвысить меня или сломать мою карьеру. Все зависело от того, что я скажу.
— Я понял, что вы имеете в виду. Египет может сыграть важную роль в арабском мире, но он также имеет большое влияние на Африку. — Я взглянул на карту. — Это своего рода мост, в географическом и социальном смысле, а также экономически и этнически.
Но Рич продолжал молчать, не отводя от меня взгляда. Я сообразил, что упускаю нечто важное и, быстро добавил:
— И конечно, с точки зрения религии.
— Очень хорошо, — он поднялся и, сцепив руки за спиной, снова приблизился к карте. — Египет, Судан, Эфиопия, Сомали, Кения — это все древние государства, неразрывно связанные историческими узами. И об этом нельзя забывать. Их еще в V веке до нашей эры воспевал греческий историк Геродот. Как гласит легенда, эфиопская монаршая династия, к которой принадлежит и нынешний император Хайле Селассие, основана еще царем Соломоном и царицей Шебой. Вообще, это очень любопытный регион, к нему нельзя относиться легкомысленно. — Рич утвердительно качнул головой, подчеркивая важность своих слов. — Нет, сэр, это дело не терпит легкомыслия.
Теперь глаза Рича снова уперлись в карту. Прошло довольно много времени, прежде чем он повернулся ко мне.
— Как ты знаешь, в этом регионе, кроме всего прочего, еще до черта нефти. Я знаю, что говорю, — недаром я долго изучал геологию. Так вот, как специалист-геолог, могу сказать тебе, что еще на твоем веку Африка станет полем битвы за нефть.
Старик наконец сел.
— Так что действуй, да не забывай, что говорил этот мистер из агентства. Отправляйся в Египет и сделай из него форпост для покорения Ближнего Востока. Но помни то, что сегодня мало кто понимает…
— Что Египет — это еще и форпост для завоевания Африки, — подхватил я.
— Если ты, парень, вздумаешь когда-нибудь завести детей и захочешь, чтобы они жили в достатке, вылези из кожи вон, но добейся, чтобы мы получили контроль над Африкой. Нам нужен Ближний Восток — никто в этом не сомневается. Но мы должны получить в свое распоряжение и Африку.
На этом разговор закончился. Покидая зал заседаний правления, я испытывал восторг. Я ликовал. Я был приглашен на совещание с самим главой MAIN и высокопоставленным чиновником Агентства международного развития, потом меня удостоил беседы такой человек, как Джордж Рич. Никогда раньше мне не приходило в голову, что Египет — не только часть Ближнего Востока, но еще и ключ к Африке. Никогда я не думал и о том, что эта страна играет столь важную геополитическую роль. Я был уверен, что немногие американцы отдают себе отчет в этом. Это позволяло мне чувствовать себя членом привилегированного клуба.
Я спустился на самый нижний этаж и вышел на улицу, держа путь к одному из зданий комплекса Prudential, где располагался мой кабинет — к Southeast Tower, дому № 101 по Хантингтон-авеню. «Последние слова Рича, — размышлял я, — вероятно, и есть квинтэссенция того, что мы делаем. В один прекрасный день я встречу женщину, с которой захочу связать свою судьбу. У нас будет семья.» Я поглядел на витрину магазина эксклюзивной мужской одежды. На одном из манекенов красовался мужской костюм в мелкую полоску. Я дал себе слово, что еще на этой неделе зайду в магазин и куплю его. От этого на душе у меня вдруг стало легко и спокойно. «А что, — сказал я себе, — этот досточтимый старик-инженер прав — мы должны взять под свой контроль страны, ресурсы которых столь необходимы нашим корпорациям. Мы должны сделать это для блага будущих поколений».
Я действительно купил тот костюм, а через несколько недель уже всходил на борт самолета, который должен был доставить меня в Египет.
35
Собаки неверные
Я приступил к работе, но после нескольких дней, проведенных в Каире и Александрии, почувствовал, как во мне поднимается раздражение — представители местных властей никак не желали со мной сотрудничать. В Египет я был направлен как сотрудник Агентства национального развития, в чью задачу входила подготовка экономических прогнозов, на основании которых египетскому правительству предстояло получить финансирование от Всемирного банка.
Для выполнения этой задачи мне были необходимы статистические данные о численности населения в разных районах страны. И хотя я точно знал, что такие данные существуют, каждый здешний чиновник, к которому я обращался, пытался уверить меня, что это закрытые материалы, не подлежащие публичному использованию.
Я устал повторять, что не являюсь «публичным пользователем», что работаю на правительство Египта, придерживаясь строгой конфиденциальности, что эта статистика мне необходима, если они, конечно, ждут от меня прогноза развития экономики, который позволит их стране получить миллиарды долларов.
Однако все было бесполезно. Если в Азии и Латинской Америке, сочетая мольбы и угрозы, я добивался всего, что мне было нужно, то здесь, в Египте, эта тактика явно давала сбой. Александрийские и каирские чиновники, приставленные для того, чтобы облегчать мне работу, с готовностью показывали мне всевозможные достопримечательности.
Мы окунались в экзотику местных рынков специй, просиживали в дымных кофейнях, где мужчины в огромных тюрбанах часами булькали кальянами и играли в кости, прохаживались по набережным вдоль Нила и Средиземного моря, пялились на драгоценные украшения и бесценный антиквариат в старинных дворцах и галлонами потребляли чай. Но стоило мне напомнить моим щедрым на выдумки экскурсоводам об истинной цели моего приезда, о том, что я жду не дождусь статистических материалов, как они принимались твердить о трудностях, связанных с получением этих данных, и взывали к моему терпению.
«Такие вещи требуют времени, — любили повторять они, — это вам не Америка. Наша страна очень стара, да и у верблюда, как вы знаете, поступь неспешная». Я даже предлагал дополнительное вознаграждение — разумеется, официально. Я твердил, что готов платить работникам сверхурочные, лишь бы они сделали, что надо. Намекал, что разница между тем, что получат работники, и тем, что я заплачу, попадет прямехонько к ним в карман. В ответ мои сопровождающие только качали головой и предлагали еще одну чашечку чая.
Наконец мое раздражение достигло предела, и я решил обратиться в вышестоящие инстанции через голову упрямых чиновников. Я отдавал себе отчет, что это весьма рискованный поступок. Раньше я всегда остерегался так поступать, но в данном случае ситуация представлялась мне просто безвыходной.
Мне удалось добиться встречи с одним из высокопоставленных правительственных чиновников, который работал на несколько министерств и был к тому же личным советником Садата. У него было очень длинное и труднопроизносимое имя, и мне сказали, что я могу называть его просто доктор Асим. В свое время он окончил Гарвардскую школу бизнеса и явно был хорошо знаком с деятельностью Всемирного банка, к тому же слыл человеком дельным. При этом я понимал, что такая помощь стоит больших денег, и был готов щедро его отблагодарить.
Настал день встречи. Я оказался в современном высотном офисном здании, где помещался кабинет доктора Асима. Грузный охранник сопроводил меня на лифте до верхнего этажа. Там нас уже встречал какой-то чиновник, одетый в черный костюм. Это был высокий худой египтянин, на лице которого застыло мрачное выражение. Он сопроводил нас в какую-то комнатушку, где не было ничего, кроме двух маленьких банкеток и журнального столика, и на отличном английском, в котором явно проступал британский акцент, попросил меня немного подождать.
Секьюрити, который по-английски не говорил, молча опустился на банкетку напротив. Потекло время ожидания. Я выбрал из кучи журналов, сваленных на столике, старый номер Time и погрузился в чтение. Напротив клевал носом толстый секьюрити. Дочитав Time, я взялся за National Geographic. Прошло около двух часов. Никто не позаботился предложить мне чаю.
Я уже не сомневался, что этим длительным ожиданием доктор Асим хочет показать мне, какая он важная персона. А то, что мне не подали чаю, я отнес на счет его недовольства тем, что я обратился к нему через головы его сотрудников, минуя официально установленные каналы. Размышляя над этим, я решил для себя, что предложу ему за содействие больше, чем собирался.
Наконец появился тот высокий тощий египтянин. Даже не подумав извиниться, он провел меня длинным коридором и подошел к массивной тяжелой двери из дерева, которая смотрелась бы куда уместнее в гробнице фараона Тутанхамона, нежели в здании современной архитектуры. Египтянин открыл дверь. Открывшееся помещение поразило меня своими гигантскими размерами. Пышностью и великолепием убранства кабинет доктора Асима мог бы удовлетворить тщеславие самого эгоцентричного фараона.