Она не слушала, что он говорил, хотя легко могла разобрать слова, а только смотрела. Смотрела на Яна и не могла оторвать глаз, словно видела впервые в жизни.
А так и было…
Она поняла, что видит его первый раз в жизни; что совершенно не знает мужчину, с которым спит в одной постели…
Выражение лица, с которым он говорил, мимика, жесты, обращённые ко всем, слова, обращённые к кому-то конкретному… Его взгляд тяжёлый, едва выносимый, он заставлял вжиматься в кресло и беспокойно ёрзать в нем; заставлял мужчин бледнеть, а женщин покрываться красными пятнами, то ли смущения, то ли обожания. И это она тоже заметила, пока они пересекали огромный холл компании, а люди инстинктивно расступались перед ним, а он лишь изредка кивал кому-нибудь из сотрудников, не обращая ни на кого особого внимания.
Она осмотрела его кабинет и каждую вещь в нём. Всё было пропитано его энергетикой, оставляя ощущение его присутствия. Проведя ладошкой по столу, она ощутила под пальцами благородное дерево, на котором он, вероятно, подписал тысячи бумаг.
«Циник… рвач… акула… холодный… расчётливый…» В памяти всплыли «лестные» эпитеты, которыми награждала его пресса.
Эва уже и забыла по них. При встрече с ним даже не вспомнила об этом. А теперь взглянула на него другими глазами, синхронизируя печатный образ с ним самим.
Вот он настоящий Ян Грант! Такой, каков он есть на самом деле — воротила, держащий в руках судьбы и души людей, ступая по головам ради своей цели и выгоды; беспринципный циник, орудующий огромными деньгами, излучающий силу и власть, мощную и неприкрытую.
От этого осознания дрожь пробежала по позвоночнику. Он управлял и ею тоже.
Ян внезапно посмотрел на неё. Посмотрел тем же взглядом, который до этого был обращён к одному из подчинённых, и Эва почувствовала себя так же, как и тот заикающийся паренёк, с которым он беседовал. Перед глазами вдруг замелькали картинки, словно кадры из фильма.
…Вот он в футболке с черепами, вальяжно развалившись на диване… полуголый, играющий с ней в покер на раздевание…
…В её палате усталый и встревоженный… разговор с Симоном…
…Ян несёт её на руках до машины… дарит ей подарки… занимается с ней любовью…
Всё эти кусочки смальты складывалось в мозаику. Рваные кусочки разного размера и содержания собирались в единое полотно.
Она так долго старалась докопаться до того, что, казалось, скрыто за семью печатями. А на самом деле оказалось так явно и на поверхности…
Осознание нахлынуло внезапно. Эва всё время пыталась увидеть его вторую сторону. Перевернуть ту самую монетку, а оказалось, что она давным-давно открыта её взору. Что она сама на этой второй стороне его жизни, на той, что скрыта от посторонних глаз.
Для всех он был тем, кого она видела сейчас — хищником, который проглотит и не подавится. Для всех кроме неё…
Вряд ли кто-то из тех, кого отчитывает Ян, мог представить его с кистью или валиком в руке, малюющим среди ночи стену у себя в гостиной. Или таскающим её по больничным коридорам на руках; смеющимся и ласковым; растерянным и нежным. Таким, какого она видела; какой он был с ней; какой он был на самом деле, — был внутри себя.
В голове возникла картинка, так ясно и так живо… все видели темноту, а она видела свет… его свет…
Она с тоской глянула на его пустой стол. Ну, надо же, не единой бумажки, не единого даже самого поганого листика! И именно сегодня она, как назло, не захватила с собой блокнот!
Эва суетливо поёрзала в кресле, уже готовая захныкать от разочарования, а потом с надеждой останавливая взгляд на тумбе, одиноко стоящей слева от стола.
Ян видел, как она открыла верхний ящик, осторожно выудила оттуда чистый лист бумаги и карандаш, и стала делать наброски, видимо, очередного шедевра.
Эва старалась. Но вести себя тихо и незаметно ей не удавалось. Она не могла не привлекать его внимания. Надо было запереть её в другом кабинете, чтобы не отвлекаться вовсе. Даже повернувшись к нему спиной, спрятавшись в кресле, она всё равно притягивала взгляд, потому что он знал, что она там.
И не только его взгляд был обращён к ней, но и всех кто присутствовал в зале. Но так было только в первую минуту. Потом Ян нашёл, чем занять их мозг и больше никто не вспомнил о присутствии посторонней золотоволосой девушке, уютно устроившейся в кресле президента корпорации.
Ян перевёл взгляд на Норманна, вещавшего проникновенную речь, рассыпаясь в объяснениях о том, что некто взломал их сервер и снёс базы данных со всеми разработками.
— Меня сейчас не интересует «как» и «почему» Крэйг, — жёстко сказал он. — Меня интересует только «когда». Когда вы всё это восстановите?
Крэйг посмотрел в лица своих подчинённых, мысленно оценивая предстоящий объем работы.
— Я думаю минимум недели три, — задумчиво определил срок Норманн, совсем не будучи уверенным, что они справятся за это время.
— Две, — сухо сказал Ян.
— Я понимаю, но… — начал смущённо Норманн, подавшись вперёд.
— Я сказал две, — безапелляционно резко прервали его.
— Тут профессионалы поработали, нам даже сеть снесли, не осталось ни одного домена, нужно всё восстанавливать с чистого листа, — попытался вставить своё слово один из программистов, получая поддержку в виде поддакивании со стороны системных администраторов.
— А вы кто? Вы, мать вашу, кто тогда? — Ян привстал, нависнув над столом, опираясь на ладони и выдавливая из себя слова, сопровождая их гневными взглядами. — Вас двадцать человек в отделе! А вы сидите тут и мямлите, что да почему! Я сказал, чтобы через две недели все бэкапы были восстановлены и точка! Доступ к резервному серверу вы получите от Мартина. Не только системники, все должны быть задействованы, Норманн. Слышите меня? Всё! Программисты, аналитики, вэб-мастера. Хоть ночуйте на работе теперь, раз не хватило ума предотвратить. — Он выразительно посмотрел на специалистов по компьютерной безопасности. — Свободны все! — несколько секунд смотрел на всех, потом оттолкнулся от стола и вышел в приёмную.
— Вызови Мартина, Селеста, — сказал, когда двери приёмной захлопнулись за последним из сотрудников.
Селеста подняла трубку и вопросительно взглянула на начальника, набирая внутренний телефон начальника службы безопасности.
— Одного, — уточнил Ян, и устало потёр лицо, хотя хотелось встряхнуться всем телом и зарычать, сбросив скопившееся напряжение.
Эва увлечённо набрасывала штрихи на листке, весьма довольная собой, имея точное представление, что она изобразит в гостиной на той злополучной стене. Сделав ещё пару линий, она полюбовалась результатом, и прикинула, в каком цвете это можно будет исполнить, когда заметила, что конференц-зал уже опустел.