сделала пируэт, и клинок в ее руке, казалось, растворился в солнечном пятне.
Голова Дуга соскочила с плеч и упала на пол колесницы. Долгое мгновение обезглавленный труп стоял на коленях, а затем из обрубка его шеи внезапно вырвался фонтан яркой крови. Обезглавленное тело Дуга рухнуло за комингс колесницы.
- Давайте, ребята! -Крикнул я своим подручным, которые все еще были парализованы шоком от магической игры Серрены с мечом. - Давайте разберемся с остальными подонками.- Я указал клинком на уцелевшие экипажи колесниц.
- Нет, Таита! - Серрена остановила меня своим настойчивым криком. - Оставь их в покое! Они хорошие и благородные люди. Они спасли меня от невыразимых злодеяний, которые Дуг хотел, чтобы они совершили надо мной.’
Я видел, как на лицах наших пленников расцвело облегчение. Они знали, как близко подошли к смерти.
‘Вы, негодяи, должны смиренно благодарить Ее Королевское Высочество за каждый прожитый день, - упрекнул я их, но с легкой улыбкой на губах, чтобы смягчить суровость моих слов. Затем из задних рядов колонны донесся громкий окрик ее имени.
- Серрена! Я знаю, что это ты! Я слышал твой голос. Я узнаю его где угодно, в любое время! - И принц Рамзес выбежал вперед со своего боевого поста в хвосте колонны.
Серрена, могучая фехтовальщица, которая несколько мгновений назад сразила страшного Дуга, завизжала так, словно стояла босыми ногами на раскаленных углях: "Рамзес! Рамзес! Я подумал, что ты все еще в Лакедемоне. О, я смиренно благодарю Гора и Хатхор за то, что вы пришли спасти и защитить меня!’
Влюбленные бросились друг к другу и обнялись с таким пылом и пренебрежением ко всему остальному в этом мире, что клинки их оружия лязгнули друг о друга, а зубы, вероятно, подверглись такому же стремительному обращению. Я был огорчен, но не удивился, увидев, что Серрена беззастенчиво плачет, а Рамзес был близок к слезам. Я отвернулся и оставил их, чтобы они взяли себя в руки, в то время как я готовил остальных к следующей фазе нашего наступления.
Я избавился от трупа Дуга, просто перебросив его через перила моста в реку внизу. Однако я сохранил его отрубленную голову, которую засунул в лошадиный носовой мешок, чтобы разобраться с ней позже. Разумеется, я сохранил его черную мантию с капюшоном для немедленного использования. Они были слишком велики для моего худощавого, хорошо сложенного тела; однако я вытряхнул их вместе с его нижним бельем, которое все еще было мокрым от крови, которую Серрена стряхнула с него. Нам пришлось оставить одну колесницу с разбитыми колесными спицами; таким образом, оставшиеся три повозки были тяжело нагружены, когда мы снова отправились к Воротам мучений и горя. В дополнение к первоначальным экипажам мы теперь несли тринадцать грузов Венега вместе со мной и Рамзесом. К счастью, мы были недалеко от места назначения, и когда уклон стал серьезным, нашлось много желающих спуститься и толкнуть его.
Мы добрались до тюрьмы, когда солнце только-только коснулось западного горизонта. Я сидел на поперечной скамье ведущей колесницы, напыщенно скрестив руки на груди и опустив черный капюшон, чтобы скрыть черты лица. Рядом со мной стояла Серрена в тюремном одеянии, ее запястья были демонстративно связаны. Она - непревзойденная актриса и выглядела совершенно одинокой и опустошенной. Однако узелок, стягивавший ее запястья, мог быть развязан в одно мгновение одним движением ее острых белых зубов, и синий меч лежал у ее ног, скрытый под слоем рыхлой соломы. Рамсес стоял рядом с нами, вложив меч в ножны, а его лицо скрывал бронзовый боевой шлем, позаимствованный у одного из наших дружелюбных охранников. Его красивые черты хорошо помнили и любили в Египте как любимца многочисленных отпрысков фараона Тамоса, но сейчас было не время демонстрировать их за границей.
Я приурочил наше прибытие к Воротам мучений и скорби к заходу солнца, когда видимость была минимальной. Стражники, в основном братья, сыновья и племянники ныне покойного Дуга, не сразу открыли нам ворота. Они выкрикивали нам подозрительные вопросы о несоответствии между количеством людей и колесниц, которые выехали утром, и теми, которые возвращались сейчас. Несколько членов нашей группы одновременно пытались объяснить потерю одной из наших колесниц в ущелье, число людей, погибших в этой катастрофе, и дополнительные люди, которых Фараон Аттерик якобы послал из Луксора, чтобы увеличить гарнизон из-за важности недавно захваченного пленника, а именно принцессы Серрены из Лакедемона.
Я намеренно спровоцировал этот переполох и недоразумение, чтобы привлечь как можно больше тюремных надзирателей и охранников к зубчатым стенам и входному двору, чтобы мы могли справиться с ними в одной концентрированной массе, не преследуя отдельных людей через лабиринт зданий, переплетающихся дворов и подземелий внутри стен.
Когда я прикинул, что моя уловка удалась и по крайней мере тридцать тюремных надзирателей выстроились вдоль крепостных стен над нами, я поднялся на ноги в первой колеснице и убедительно изобразил, как Дуг закатывает одну из своих истерик. Черный капюшон скрывал мое лицо, когда я выкрикивал проклятия и угрозы в адрес людей на стенах, обращаясь к некоторым из них по имени, и мой обширный и сквернословный словарь был убедителен. Мои жесты и манеры были близки к оригиналу. Я часто думал, что мог бы стать знаменитым актером, если бы выбрал такую карьеру. Как бы то ни было, эти его близкие родственники были полностью одурачены, полагая, что они разговаривают с Дугом лично.
Один из них пробормотал традиционное приветствие: "Входите на свой страх и риск. Но знайте, что все враги фараона и Египта навеки обречены, как только они окажутся в этих стенах! " В то время как остальные толпой спустились по лестнице и столпились во внутреннем дворе, чтобы поприветствовать своего прославленного родственника.
Только половина из них была вооружена. Остальные даже не потрудились поднять оружие, чтобы не пропустить волнующего зрелища. Это полное отсутствие дисциплины было типичным для вялого поведения войск нового режима при Аттерике Туро.
Я узнал старшего брата Дуга, которого звали Гамбио, когда он спешил встретить меня дома. Он был исключением из правил, потому что был хитрым и умным воином и опасным противником, но еще более отвратительным, чем его старший брат. Я знал, что если позволю ему хотя бы намекнуть на реальную ситуацию, то через несколько секунд мы окажемся втянутыми в серьезную борьбу. Я неуклюже спустился с колесницы и вразвалку пошел ему навстречу, подражая его младшему брату.