Читать интересную книгу Шпага Софийского дома - Андрей Посняков

Ехали, опасаясь – как бы не прознали московиты про посольство сие. Хоть и не было планов у Новгорода под Казимирову длань отдаться, но союз с ним никак не помешал бы. Знамо, против кого союз – супротив Ивана, князя Московского, что день ото дня все наглее – знает, что сильно московское войско, да бояре, да служилые люди московские во всем от милости княжей зависят. Говорят, даже подползают к нему на брюхе премерзко и всяко себя уничижают да пресмыкаются, словно и не бояре вовсе, не служилые люди, а какие-нибудь холопы. Многие про то слышали, да не все верили – как это: служилый человек – и чтоб на брюхе? Брешут, наверное.

И еще было б неплохо насчет псковичей с Казимиром решить. Поможет он против них или как? А если поможет, то что от новгородцев попросит? Нужен был сильный союзник одряхлевшей республике, ох как нужен! С ливонцами вроде к тому дело шло, да уж закатывалась звезда ливонская. После Грюнвальда, да после мира Торуньского – уж больно худо пришлось рыцарям. Тевтонцы вассалами польскими стали. Казимира то есть. Ну, Ливонский орден пока сам собой мыкался, да, видно, ненадолго то. Нет уж в немцах былой силы, нет духа рыцарского. С архиепископом Рижским и то власть поделить не могут. Так и не знаешь, кто в Ливонии хозяин – то ли рыцари, то ли архиепископ. А может, и вовсе – города торговые: Ревель, да Рига, да Дерпт…

Между тем все сильнее становилась Москва. Набирала силу, устраивалась, приманивала к себе охочих людей дворами-поместьями да посматривала алчно в сторону других государств русских. Сильна стала Москва, сильна и богата. А что князь суров – так на то и князь, говорят. Много власти у Ивана Васильевича, ох, много… Как бы от того Новгороду пострадать не пришлось, уж больно алчен Иван, охоч до земелек чужих, не ему положенных.

Вот и решила Господа – Совет знатных новгородских бояр-нобилей – просить помощи у Казимира. Обещает помочь Казимир – об уступках договоримся, нет – так нет. Больше-то все равно не с кем. Ну, кроме немцев ливонских. Дания с Голландией далеки больно, в Англии смута великая идет – войной Роз прозывается – поисстрадались от той войны все аглицкие роды боярские. В королевстве Шведском тоже не все ладно. Регент Свен Стуре – короля вместо. Кто за него, кто против, а кто – и сам себе король-королевич. Не до новгородских проблем свеям, в своих разобраться бы.

Выезжали тайно, налегке – опасаясь послухов московитских, да вот, судя по стреле, не упаслись, видно.

– Верно говорил Гришаня-отрок, будто ночью ржание конское в лесу слышал, – легко, словно не дороден был да осанист, вскочил в седло Панфил, приятель Олегов, староста купецкий, человек, может, и не столь знатный, да зато богат да уважаем. То же – и напарник его, Макарьев Кирилл. Помоложе только, в кафтане голубом, бархатном. Борода подстрижена, волосы завиты часто. Модный человек Кирилл, что и сказать, щеголь. Однако – умен, не всякому дано!

Волчий труп с московитской стрелой не очень расстроил посольство. Порешили – вряд ли то засада – глупо уж слишком о себе весть подавать. Может, какие лесные шиши баловали, а вполне возможно, мужики местные волка завалили – вон он какой огромный да матерый, видно, не один десяток овец в окрестных деревнях перерезал.

Поскакали дальше – особо не растягиваясь, компактной группой, все ж начеку были, мало ли что. Бескрайние леса тянулись до самого горизонта. Веселые березовые рощицы сменялись дубравами, те – пущами, темными, непроходимыми, страшными, в кои попадешь несведущ – там и сгинешь, не выберешься. О том, улыбаясь, рассказывал вечером у костра проводник – полоцкий купецкий приказчик Федор – молодой красивый мужик со светлыми кудрями и такой же кучерявой бородкой. Люб он был новгородцам, свободой своей люб, да делом, да сноровкою. Не жаль было Панфилу, что сговорил Федора в проводники за две деньги, еще рейнский альбус серебряный от себя прибавил. Знал приказчик, где можно крюк спрямить, а где – ни-ни – болото, самая топь. Знал, в каких местах дичи невпроворот, а где – разбойничьи логова. Разбойников пока, тьфу-тьфу, кроме тех разов, не встречалось. То ли их тут вообще не водилось (что вряд ли!), то ли просто был не сезон, вернее – межсезонье. Ни зима, ни лето. До зимников по рекам да стланникам еще ох как далеко, а летние дороги вот-вот в грязь превратятся. Потому и не ездят сейчас купцы с товарами, кроме крайней надобности. Зимы ждут. И правда, грянут дождищи, размоет дороги – в жизни не выберешься, так и будешь в грязи сидеть, судьбу свою бестолковую проклиная. Хорошо хоть, везло пока с погодой-то. Да и ехали налегке, почитай, без особой поклажи.

К заходу солнца сели вечерять. Быстро стемнело, на небольшой поляне вырыли яму, запалили костер. Забулькало в котле аппетитное варево. Скоро сидели все вкруг костра, хлебали. Кто-то из воинов подстрелил рябчика. Запекли в глине – ох, и вкусен! Тепло было, в кафтанах-то – да и от костра грело. Разморило посланников, не хотелось уж и Гришанины сказки слушать, спать полегли в шалашах, специально воинами для того сделанных. Гришаня помаялся-помаялся – да тоже спать ушел. Один Олег Иваныч бодрствовал – расставлял караулы, да проводник Федор починял лопнувшую подпругу.

– Не велик Трокский замок, – тихо рассказывал Федор, – но и не мал тоже. Зато красив! Король, наш великий князь Казимир, зело его любит. И посейчас там должен быть, ежели куда на охоту не уехал. Кстати, об охоте… Не запромысливал ли ты, Олег Иваныч, зубра?

Олег Иваныч покачал головой, нет, мол, не приходилось как-то.

– Может, и возьмет вас король на охоту. – Федор мечтательно прикрыл глаза. – Вот, помнится, в прошлое лето поехали мы с приятелем, паном Ольшанским, на охоту. Взяли с собой кислого вина, на хорошее-то денег не было.

– У пана – и денег не было? – удивился Олег Иваныч.

– Конечно! Он же поляк. У них такое сплошь и рядом! Да и сам Кшиштоф, ну, Ольшанский, из загоновой шляхты – все имущество: дыра в кармане да вошь на аркане. Зато – шляхтич! Попробуй, тронь… Хоть ты сам король – все едино. Он у нашего Полоцкого воеводы на службе был, Кшиштоф-то. Мы там с ним и познакомились – я ж тож в ополчении… А в прошлое лето подался в Польшу Ольшанский… надоело, сказал, тут у вас скучно. Получил за службу деньжат – все и пропили с ним в корчме, ни медяка не осталось. Махнул утром Кшиштоф рукой – да так и поехал, без денег. Хорошо, лошадь не пропили – не смогли больше. Хороший парень Кшиштоф. Думаю, свидимся в Троках – он вполне может у королевского двора ошиваться, Кшиштоф-то, вполне… Чу! Слышь-ка!

Федор вдруг замолк, предостерегающе подняв палец. Олег Иваныч прислушался. Нет, вроде спокойно все.

– Словно где лошадь ржала, – тихо пояснил Федор. – Недалеко, у болота.

Олег посмотрел в ту сторону – тьма, кусты, деревья. На деревьях тусклые кровавые тени – отблеск догорающих углей. А ведь здесь, у костра, как на ладони…

– Давай-ка, Федя, костерок подальше разложим, – на всякий случай предложил Олег. – А этот притушим… мало ли…

– На живца ловить будем? – понимающе усмехнулся Федор, бросая в костер охапку стылой землицы…

Предосторожности были не лишними – лиходеев хватало. Лес – он и есть лес. Чаща.

Предупредив сторожу – трех воинов, заранее расставленных Олегом Иванычем по разные стороны поляны, – новый костер запалили саженях в тридцати, ближе к дороге. Сели рядом в кусты – ждать.

Ничего не дождались, замерзли только – чай, не лето, почитай, ноябрь скоро.

Олег Иваныч широко зевнул, потянулся, оборачиваясь к проводнику. Тот вдруг напрягся… прислушался… Точно! Вроде как где-то звякнуло… Показалось? Нет… вот еще раз… А между прочим, железные листья на деревьях в лесу не растут, и обычных-то мало осталось. Спрашивается, что может тут звенеть?

– Тсс! Вот они… – прошептал проводник прямо в ухо Олегу. Тот и сам уже увидал: совсем рядом с ними, и пяти локтей не будет, осторожно прокралась мимо чья-то темная тень в островерхом шлеме. Вот и снова звякнуло – нечего шеломы в лесу таскать.

– Буди всех, Федор. Я пока тут… покараулю.

Понятливо кивнув, Федор ужом скользнул к шалашам.

Занятное было зрелище. Столпившиеся вокруг фальшивого костра люди – Олег Иваныч явственно различал по крайней мере трех – озадаченно поводили обнаженными саблями. Видимо, хотели изрубить, незаметно подкравшись, – да вот фиг вам!

Разбойник в высоком шлеме – видно, главный – что-то повелительно буркнул, затем махнул рукой. Ясно было, что добыча где-то рядом, однако поди-ка поищи, в ночном-то лесу. Найдешь, может быть… от мертвого осла уши.

Яростно распинав костер, черные тени двинулись обратно к дороге… И вдруг резкое конское ржание прорвало тягучую тишину ночи!

Разбойники развернулись и, вытащив сабли, молча углубились в лес. А лошадь не унималась – ржала и ржала, зараза, видно, не докормили или почуяла близкого волка. Не важно уж было то…

Над высокими вершинами светлело небо. Скоро и утро. Хорошо хоть, здесь, в лесу – тьма. А разбойнички, видимо, решили расправиться с сонными, утра не дожидаясь. И правда – чего два раза ходить…