«Лучше займитесь делами дистрикта, а не слежкой за подданными».
Ответ пришел почти мгновенно, но я гневно выключила планшет, даже не желая читать великогадскую писанину. Нашелся тут! Еще будет диктовать с кем и когда мне встречаться! Подняла взгляд. Максимилиан смотрел напряженно и задумчиво.
— Что вас связывает?
— М?
— Это ведь был Хартман? Что связывает тебя с правящим?
— Один очень неудачный день, в результате которого он посчитал, будто я принадлежу ему.
— А это так?
— Макс, — панибратское обращение как-то само вырвалось, но мужчина не возражал.
— Я не из тех мужчин, что ревнуют по поводу и без. Но и не из тех, кто навязывается и позволяет играть с собой. Я привык открыто выражать свои чувства. Ты мне нравишься, поэтому скажи сразу, если мое внимание тебя не интересует.
Ого. Вот к такой постановке вопроса я была не готова, поэтому ответила предельно честно:
— Мне хорошо и уютно с тобой. Ты ведь знаешь, как действуешь на женщин.
— Как?
Не смогла сдержать улыбку, а взгляд сам опустился в полупустой бокал, на дне которого плавали островки подтаявших взбитых сливок.
— Волнующе.
Ну вот что это за свидание, когда каждые несколько минут кто-то мешает? Как оказалось, мешал все тот же.
— Простите, фет Ронхарский, вам попросили передать бумаги от фетроя.
На стол легла черная папка с золотым гербом Хартманов, выбитым на обложке. Один из немногих случаев, когда применяется бумага — вызов на поединки. Я знаю, что скрывается внутри черной папки. Все это знают. Поединки между великородными не редкость. Но конкретно вот этот меня очень волновал.
— Не открывай.
— Ты знаешь, что я не могу. Особенно теперь.
— А что изменилось?
— Ты дала мне шанс, — улыбка Максимилиана, необычно живая, трогательная, на фоне лежавшего перед ним смертного приговора выглядела пугающе. Только бы Хартман не опустился до низости и не предложил поединок до полного поражения. Полное поражение — смерть противника.
— Я забираю этот шанс!
— Не верю, — довольная улыбка в ответ.
Мужчина уверенно открыл папку, напряженным взглядом пробежался по тексту. На последних строчках крылья его носа дрогнули, глаза сузились, а губы стали тонкой линией. Что там такое? Может, откажется? Но нет. Макс принял у ожидавшего официанта ручку в золотом корпусе и поставил широкий росчерк. Захлопнул и передал обратно.
Мы проводили официанта взглядом и молчали. Тишина стала давящей, пугающей. Ветер тревожно свистел и бился о телепатический барьер, отражая мое настроение, мягко стучали приборы о фарфор, а в груди колотилось сердце. Что творят мужчины вокруг меня? Все с ума посходили. Злость поднималась с новой силой.
— Что там?
— Не нужно тебе это знать.
— Когда?
— Ландрин.
Я резко поднялась, сжав в руках салфетку и постаралась произнести, как можно мягче:
— Благодарю за обед. Но я опаздываю на работу. Не провожай. Я найду выход.
Тем не менее он поднялся, помог надеть жакет, передал сумочку. Захотелось отрезвить его. Ну ладно Великогад, у него голова в заднице аркха, но Макс вроде похож на нормального мужика. Неужели не видит, что делает? Придала своему голосу максимальную жесткость и отчеканила:
— Это верх глупости устраивать поединок за женщину, которая сама не понимает, чего хочет ее сердце. Надеюсь, это заставит тебя трезво посмотреть на ситуацию со стороны.
Уголки его губ дрогнули.
— Мое решение не изменится, даже если ты выберешь его.
Знает. Он знает о моих метаниях и, тем не менее, все равно будет биться о стену под названием Харви Хартман. Тогда, быть может, дело вовсе не во мне?
— В таком случае, я отказываюсь тебя понимать.
Тем не менее, расставаться на такой ноте не желала, потому, привстав на цыпочки, я поцеловала Максимилиана в щеку, получив в ответ объятия. Эта мимолетная ласка, трогательное тепло грело меня всю дорогу до больницы, где уже ждали не менее теплые васильковые глаза Оуэна Голда.
— Простите, что задержалась! — заявила с порога, проходя в палату и располагая свои вещи на стуле. Знаю, должна была сначала переодеться в рабочую форму, а вещи убрать в шкафчик, но мне хотелось поскорее увидеться со своим… другом отца. С ниточкой, которая связывает меня со счастливым детством.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я рад, что ты хорошо провела время!
Приподняла бровь, тем не менее, обняла фета Сайонелла и расположилась в кресле возле его кровати.
— Ноосфера. СМИ работает невероятно быстро! — в подтверждение он достал планшет и показал мне фотографии нашего с Максимилианом обеда. Заголовки красноречиво гласили: «Даст ли Хартман задрать пачку своей шлюхи?», «Следующая солистка «Взрослые тоже верят в сказки?». «Взрослые тоже верят в сказки или сказки только для взрослых: что связывает пустышку и великородного постановщика?»
Я скривила нос и закатила глаза. То-то в трене на меня пальцем показывали и хихикали. Ладно, хоть присутствие рейгвердов, с которым я уже неизбежно смирилась, отгоняло чрезмерно агрессивно настроенных, с позволения сказать, фанатов.
— А почему вы все еще в постели и не одеты?
— Сегодня мы никуда не пойдем, дорогая, — он выключил планшет и убрал его в сторону. Сердце дрогнуло, но Оуэн поспешил накрыть мою ладошку своей. — Не переживай за старика. Вчера было слишком много волнений, нужно прийти в себя. Кроме того, мы и здесь найдем, чем заняться.
Вот тут он прав! Нам есть, что обсудить, кроме того, я хотела попросить Лоби разместить телепатовизор на потолке у фета Барского. Жалко мне старика…
— Я тогда быстренько переоденусь и вернусь!
Только оказавшись в раздевалке, поняла, что работаю не в больнице, а в серпентарии. Коллеги шушукались и шипели за спиной, а королевская кобра по имени Марта даже яд пускать пыталась:
— Знала бы, что говно этого старикашки путь наверх, я бы за ним не только убирала!
— Увы, он не нуждается в том, в чем ты, без сомнений, мастер, — ровно ответила на ее выпад, стягивая с себя платье.
— Как же! Шмотки ты явно не на свои сбережения купила. Да и с фетроем с его подачи познакомилась! Кем надо быть, чтобы публично изменять правящему!
— Мной? — застегнув халат, я нагло улыбнулась. Лоби, хоть официально и держала нейтралитет, делая вид, что очень занята отчетами, сдавливала улыбку.
— Идиоткой! — фыркнула Марта и, тряхнув копной черных волос, выползла из кабинета, а вслед за ней выползли и другие змеи. Но те не ядовитые. Так только, пошипеть могут, не привлекая к себе внимания.
— Ну, не всех жизнь умом наделила, — ответила сама себе и закрыла шкафчик.
— У меня уши едва не отвалились, — отодвинув планшет, Лоби усмехнулась. — Ты, мать, звезда! Рассказывай, как докатилась до такой жизни?
— Не поверишь — понятия не имею, — плюхнулась на стул перед ее рабочим столом и сложила на столешницу локти. — Я с Хартманом случайно столкнулась. А Макс он такой…
— Да помню я, как ты пришла сюда, вся сияя, словно новенький волар! И что, Венероликий?
— Почем мне знать? Я игнорирую его сообщения, — открыла планшет, чтобы удалить последнюю не открытую ТМС-ку от фетроя, но ее не оказалось. Вообще вся наша короткая переписка исчезла. Вот тебе новости. — Кажется, теперь у нас взаимный игнор. Кстати! Я пришла тебе передать просьбу фета Барского.
Подруга приподняла бровь и однобоко улыбнулась.
— Давай повесим над его потолком зорыча? У него же мозговая активность сохраняется, скучно же мужику!
Лоби пожала плечами:
— Пустая это затея, но мне ничего не стоит. Я распоряжусь.
— Спасибо! И по поводу того, что ты видела…
— Это не мое дело, Ланни. Я живу не первый год. Да и на этой должности научилась вовремя закрывать глаза и уши. Решишь поделиться — обсудим, я поддержу, если нет — это меня не касается.
— Тебе кто-нибудь говорил, какая ты отелепатительная?
— Муж. Каждый день.
— Язва! — послала ей воздушный поцелуй и оставила жутко серьезную фету Мирианскую разгребать административные вопросы.