Читать интересную книгу Беседы - Александр Агеев

В США на здравоохранение тратится 16 % ВВП, или 530 долл. в месяц, а в России — 4,8 % ВВП, или около 30 долл. в месяц. Разница в 18 раз. Нам нужно коренным образом менять всю систему здравоохранения, снижать смертность. Из тех 2 млн 216 тыс. человек, что умерли в России в 2006 г., 1 млн человек должны были бы жить, если бы условия в России были на уровне развитых стран.

Мы сейчас внесли ряд предложений по реформе здравоохранения. Нужно разработать целевые программы, направленные на сокращение смертности от инфарктов, инсультов, травм, онкологических заболеваний и др. Наш план заключается в следующем: где-то к 2013 г. сократить смертность на 500 тыс. и выйти на уровень Польши, Бразилии и других стран с таким же уровнем экономического развития, а к 2025, может быть, к 2030 г. — сократить смертность на 1 млн. человек — до уровня развитых стран мира. Хочу привести прогнозы возможного повышения мировых рейтингов экономических и социальных показателей России (табл. 2).

Таблица 2. Место России в международных рейтингах среди 208 стран мира.

— Как, по-Вашему, изменится структура российской экономики в постиндустриальный период?

— У нас уже сегодня в составе ВВП доля услуг составляет 60 %, а товаров — 40 %, доля промышленности уже ниже 30 %. В ВВП и дальше будет понижаться доля сельского хозяйства и промышленности и расти доля услуг. Сейчас в России гипертрофирован один сегмент сферы услуг — торговля, ее доля в ВВП приближается к 20 %. В торговле очень низкая производительность труда, множество всяких палаток, маленьких магазинчиков, магазинов с прилавками, где занята масса людей.

В России также явно переоценена доля финансового сектора, очень низка производительность банков: банки слабые, обороты «с гулькин нос», а народу в финансовых организациях тьма.

В перспективе должны расти совсем другие сегменты сферы услуг: доля расходов и на образование, и на здравоохранение должна вырасти до 7-10 % ВВП каждая, как в развитых странах. Сейчас в России учитель, человек с университетским дипломом, получает вдвое меньше промышленного рабочего, чего нигде нет. Врач-специалист, в том числе и хирург, у нас получает 12 тыс. руб. В Америке хирург зарабатывает минимум 200 тыс. долл. в год. Куда мы придем с такой оплатой труда? Расходы на науку необходимо поднять до 4 % ВВП, а на развитие информационных технологий — хотя бы до 20 %. Кроме того, в ближайшее время в России резко вырастет доля услуг в сфере туризма и страхования.

Основа постиндустриального общества — это экономика знаний. Поэтому наука, образование, информационные технологии, биотехнологии, связанные со здравоохранением, нанотехнологии — должны занимать до половины ВВП или около того. Речь идет о принципиальных качественных преобразованиях.

Может показаться, что предложенный мной темп развития в 6 % в год недостаточен. С 1999 г. показатель ежегодного роста ВВП в России составлял 6,5 %, а с 2003 г. — в среднем 7 %. Но сейчас мы на 60 % развиваемся за счет роста нефтяных и газовых цен и цен на цветные металлы, обеспечивающего большой дополнительный приток валюты в страну. А в перспективе российская экономика должна слезть с «нефтяной иглы» и стать хозяином своего развития.

Раньше приток валюты способствовал повышению темпов развития экспортных отраслей, но с 2005 г. рост экспортных отраслей захлебнулся, мы вышли на очень большой отбор нефти и газа. Сейчас эти отрасли растут на 2 % с небольшим — нефть и меньше 1 % — газ и маловероятно, что они будут расти быстрее. Россия вряд ли скоро начнет серьезно осваивать новые нефтяные месторождения в Восточной Сибири и на шельфе Сахалина. Для этого сначала надо создать инфраструктуру этого освоения. А главное — пробурить множество скважин. Нужны огромные затраты, а мы к этому совершенно не готовы.

С газом дело обстоит немного лучше: у нас есть Ямал, где можно добыть больше 100 млрд м3, Штокманское месторождение в Баренцевом море — еще 70 млрд, есть Ковыкта в Восточной Сибири, где возможная добыча тоже может составлять 70 млрд м3 газа, есть новые крупные месторождения на шельфе Сахалина. Но и здесь нужны инвестиции — десятки миллиардов долларов. Надо будет привлекать иностранцев, потому что на Штокмане глубина моря достигает 600 м, а у нас нет необходимых технологий для его извлечения. На Ямале придется создавать серьезную инфраструктуру, но мы к этому еще не приступали. А на материке, где сейчас идет добыча, крупные запасы уже вовлечены в разработку. Исходя из сказанного можно сделать вывод, что у нас пока отсутствует возможность повышения темпов развития за счет роста экспортных отраслей.

Структура российского экспорта очень неудачная: 40 % — нефть, 20 % — газ, 15 % — черные и цветные металлы, 3 % — лес, по 2 % — уголь, зерно, уран и твэлы. 1 % — необработанные алмазы, 2 % — удобрения. Т. е. топливо, сырье, материалы составляют 85 %. Поэтому экспорт сейчас не является движущей силой с точки зрения роста его физических объемов.

Мы думали, что с 2007 г. рост цен на нефть приостановится, потому что цена на нефть быстро росла. Если в 2002 г. она составляла — 22 долл., в 2003 г. — 35 и затем прибавлялась по 10 долл. в год, достигнув в 2006 г. — 63 долл. В 2007 г. цена, наверное, повысится до 68–70 долл.

Огромный приток валюты обусловил быстрый рост заработной платы по 20–25 % в номинальном выражении и 10–11 % в реальном выражении. Все денежные доходы в реальном исчислении также росли по 10–11 % в год. Это привело к ежегодному росту торговли на 10–12 % в год. Торговля, занимая высокий удельный вес в ВВП, толкает наш экономический рост.

Второе: из-за больших валютных поступлений (экспорт в 2002 г. — 107 млрд долл., а 2007 г. — ожидается 360 млрд долл.) быстро растет бюджет. А что такое расходы? Это бюджетные услуги. Услуги федерального бюджета составляют 15 % всего валового продукта.

В прошлом году бюджет номинально вырос на 35 %, а реально — на 15 % или даже больше. Это тоже ускоряет рост ВВП, в том числе и по сравнению с промышленностью.

Поэтому в прошлом году промышленность выросла на 3,9 %, а валовой продукт на 6,7 %. Такое опережение стало возможным главным образом за счет торговли и бюджетных услуг, которые из-за притока валюты росли особенно быстро.

В 2007 г. к притоку валюты от экспорта добавились иностранные инвестиции — не только прямые, которые по сравнению с прошлым годом выросли в два раза, но и кредиты. Во многом за счет этих инвестиций развивается промышленность. В 2007 г. она вырастет на 6 % — больше, чем в прошлом году.

Если подвести итог, то наше развитие примерно на 60 % связано с ростом экспортных цен и притоком валюты. И из 7 % ежегодного роста за счет высокой внешнеэкономической конъюнктуры рост составляет около 4 %, а за счет внутренних факторов — только 3 %. И это понятно, ведь норма инвестиций в России в прошлые годы составляла 16–18 % и была чуть не ли не самой низкой в Европе. При такой норме инвестиций никому не удавалось за счет внутренних факторов устойчиво расти более чем на 3 % в год. Чтобы развиваться по 6–7%, норма инвестиций должна составлять, как показывает опыт многих стран, примерно 35 %. Таким образом, за счет внутренних факторов мы сейчас развиваемся приблизительно на 40 %.

— Понятно, что практически единственным для России средством экономического развития за счет внутренних факторов являются инвестиции, объемы которых в настоящее время явно недостаточны. Какие меры необходимо предпринять по формированию рынка капитала?

— Развитие на 3 % в год предполагает выполнение следующего условия: доля инвестиций должна составлять от 16 до 20 % ВВП, и эти инвестиции должны эффективно использоваться. Если мы хотим достичь уровня в 6 %, то доля инвестиций должна составлять 35 % от ВВП. В Китае, который развивается по 10 % в год, этот показатель — 46 %, это уже перегрев, развитие идет за счет благосостояния населения. Сейчас китайское руководство хочет уменьшить долю инвестиций, несколько снизить темпы развития и заняться решением социальных проблем. У них это называется процессом гармонизации.

В России нужно создать рыночную инфраструктуру инвестиций — фонды «длинных денег». А пока ее нет, Центральный банк мог бы организовать целевые инвестиционные кредиты коммерческим банкам на выгодных условиях. Тогда мы сможем обновить фонды. У нас средний возраст оборудования — 19 лет, надо выкинуть все это старье.

Отсутствие развитой инфраструктуры также не позволяет нам быстрее развиваться. Один пример: я недавно приехал с Дальневосточного форума, где выступал генеральный директор крупнейшей российской угольной компании. Они вынуждены значительную часть угля экспортировать через Европу, потому что в портах Дальнего Востока нет соответствующих угольных терминалов. Сейчас сами они строят в порту Ванино огромный угольный терминал, но до Ванино уголь нужно везти на поезде, а там Кузнецовский перевал, через который поезд с углем по однопутке будет ползти как черепаха. Нужно строить Кузнецовский тоннель. Пока он не будет построен, о дополнительном крупном экспорте угля из России говорить не приходится. Представляете, какие деньги нужны на создание инфраструктуры!