твой брат?
— Да.
— Что с ним случилось?
— Он умер.
Она молчала какое-то время. Он слышал, как она с дрожью вдохнула, а потом задала вопрос, который он ожидал услышать.
— Его убила Дева Шипов?
— Да.
— Это не вся история. Ты многое не рассказывал мне. О Деве Шипов.
— Да.
Она подняла голову с его плеча. Ее взгляд обжигал его лицо, но он не мог заставить себя смотреть на нее.
— И?
Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
— Когда мне было десять, — сказал он, — близкий друг отца из кампаний Карфины умер от лихорадки, оставив дочь сиротой. За недели до его смерти он прислал письмо в Дорнрайс, и отец отправился к нему. Он был возмущен, увидев, что его друг стал лишь горсткой долгов, которые он оставлял бедной дочери. Он пообещал другу — капитану Терану — что возьмет дочь под свое крыло и позаботится о ней, как о своей. Это обещание отец исполнил в лучшем виде, он не врал. Хеления Теран ворвалась в наши жизни ураганом с моря. Мой брат, Итан, и я всегда были близки. Мы были близнецами, как видишь, всегда были вместе, делили комнату, игры, игрушки, книги, одежду, мысли и планы. Но, думаю, как только мы увидели ее, между нами возникла глубокая пропасть. Хеления была самым красивым созданием. Полным опасного духа! Она могла сводить нас с ума от отчаяния. Первые годы после ее прибытия в Дорнрайс я думал, что ненавидел ее. А потом понял правду.
Нилла сидела рядом с ним тихо и неподвижно. Ее ладонь еще сжимала его, но она не прильнула к его плечу еще раз. Вместо этого она выглядела задумчиво. Он хотел уклониться от ее внимательного взгляда.
— Я был, как ты знаешь, учеником университета Мифатес, — сказал он. — Мой брат был старше и должен был унаследовать Дорнрайс, и второй сын лорда Сильвери должен был выбрать подходящую профессию. Когда мой талант раскрыли, меня отправили в Вимборн учиться, но я возвращался домой так часто, как было разрешено. Визиты были естественными. Никто ничего не подумал. Но на самом деле, если бы не Хеления, я не виделся бы с семьей так часто. К тому времени мы с братом уже ладили. Всегда был повод для ссоры: он испортил мою любимую лошадь, пока меня не было, забрал из моей комнаты что-то из мебели себе. И я каждый раз взрывался от гнева, заставляя бедную мать кричать, что мы ее погубим, а бедного отца разделять нас своими руками и угрожать розгами. Но мне было плевать на эти мелочи. То, как он смотрел на Хелению, злило меня сильнее всего. В шестнадцать мы с ней стали любовниками. Это был секрет, конечно, мы ходили друг к другу в комнаты. Если моя семья раскрыла бы наши отношения, ее отослали бы в монастырь на другом конце Сэрита. Но скрытность усилила наш пыл. Мы верили, что любили друг друга. Но что любовь для парня шестнадцати лет? Я не был верным. Обнаружив радости плоти, я не думал проявлять сдержанность. Месяцы между моими визитами в Дорнрайс были долгими, а в Вимборне было много теплых женщин, которые не были против. Но я всегда говорил себе, что мое сердце принадлежало Хелении. Я хотел взять ее к себе, когда вырасту, и устрою ее жить в красивом доме в Вимборне. Ты знаешь, мифато не женятся, но я не думал, что это может помешать моему счастью. Моя семья не одобрила бы это, но я давно перестал переживать за мнение своих родителей. Я жаждал день, когда смогу забрать Хелению, ожидал радость от вида лица брата, когда он поймет, что она была моей, что она всегда была моей телом и душой! Но в один день… в один ужасный день… — он опустил голову и убрал руку из хватки Ниллы, чтобы закрыть ладонью лицо. — Даже сейчас, после долгих ужасных лет, боль осталась. Притупилась, пожалуй. Уже не режет ножом, как было раньше. Но осталась. Письмо пришло из Дорнрайса. Тогда мы с Гаспаром уже занимались запрещенной магией, желали знать силу заклинаний носрайта. Я едва думал о Хелении неделями, месяцами. Я почти год не был дома. Можно было подумать, что я принял бы после такого удар лучше. Но это не было правдой. Письмо было написано Хеленией, ее изящным почерком с завитками, выведенными старательно. Это было приглашение. На ее свадьбу.
Он замолк. Он никогда не рассказывал эту историю, не произносил слова вслух.
После паузы Нилла прошептала:
— С твоим братом?
Соран кивнул.
— Это было… тогда это ощущалось как ужасное предательство, — он презрительно выдохнул сквозь зубы. — Я считал ее верность мне непоколебимой, и я был лицемером, а доказательство этого потрясло меня. Я не прислал ответ. Может, если бы я отправил ответ или преодолел гордость и прибыл сразу же в Дорнрайс, чтобы поговорить с Хеленией… может, все сложилось бы иначе. Вместо этого я упивался болью, гневом, ненавистью к ней и моему брату. Я рисовал ее в своем разуме как шлюху, а его как наглого хама. Гаспар видел эффект этих мыслей на моей работе, пока мы занимались запрещенными заклинаниями, и он пару раз пытался предостеречь меня. Каждый раз я отмахивался, отказывался. Я даже смог убедить себя на какое-то время, что мне было все равно, что наша работа была для меня важнее Хелении. Я не собирался посещать свадьбу. Я сжег ее приглашение и написал пару сухих строчек оправдания, почему меня не будет. Но дата близилась, и я не находил себе места. Когда день настал, я сбежал из своей комнаты в Эвеншпиле, спустился к гавани, арендовал лодку и доплыл до Роузварда. Дорнрайс был полон гостей со всех концов Сэрита. Я был удивлен размахом свадьбы, ведь думал, что родители не одобрят пару. Хеления была без денег. Едва ли подходила для старшего сына лорда Сильвери. Но нет! Они относились к ней, как к своей дочери, не скупились. Никто не заметил меня. Я был не в мантии мифато, а в скромном одеянии, оставался на краю веселья. Когда настал момент, когда невеста спускается по лестнице в фойе, чтобы встретить моего брата и пройти с ним сквозь толпу в сад роз, где пройдет церемония, я стоял у стены, незаметный. Но Хеления увидела меня. Она появилась на вершине лестницы, роскошная в белом наряде невесты, в руках держала букет роз. Она выглядела как нереальное создание в своей красоте. Я ненавидел ее в тот миг, как еще