безопасности; монстры сюда пробраться не могли.
Мэтти стала клевать носом; глаза слипались. Она вздрогнула и выпрямилась.
– Ты с ног валишься, – сказал Си Пи. – Да и я тоже. Ложись с Джен, а я посплю здесь, на диване.
Мэтти медлила. Она не знала, хочет ли ложиться в кровать с малознакомым человеком. К тому же она боялась потревожить Джен. И не опасно ли вообще засыпать? Полностью расслабляться не стоило. Мало ли что могло произойти, пока они спят.
Что угодно может произойти, но что угодно может произойти, даже когда ты бодрствуешь. Он прав – ты валишься с ног, и, если хочешь сбежать с этой горы, надо отдохнуть. Сейчас ты не сможешь пройти и двух метров, не говоря о том, чтобы идти весь день.
– Джен возражать не станет, если ты из-за этого переживаешь. – Си Пи махнул рукой. – С тобой ей будет теплее. Пойдем проверим, как она.
Мэтти открыла дверь в спальню. По сравнению со столовой, согретой теплом очага, комната казалась очень холодной.
– Может, оставим дверь открытой, ведь мы заложили окно? – предложил Си Пи. – Тут просто морозильник.
В тусклом свете, пробивавшемся из столовой, Мэтти увидела бугорок на кровати – Джен, укрытую одеялом. Кажется, с тех пор как они ее уложили, она не пошевелилась. Ее лицо было неестественно неподвижным.
Что, если она умерла? Умерла в постели, пока мы ели горячие бутерброды с сыром в соседней комнате?
Си Пи зашел следом, как обычно встав к ней слишком близко, и Мэтти отодвинулась. Он подошел к кровати и потрогал лоб подруги.
– Кажется, она согрелась, и температуры нет. Знать бы, что с ней такое. – Он потянулся под одеяло, взял руку Джен и пощупал ее запястье. – Пульс медленный. Очень медленный. Хотя она бегает марафоны, может, это ее обычный пульс в состоянии покоя? Не знаю. Что, если у нее был сердечный приступ или инсульт? Но нет, не может быть. Скорее, у нее просто шок и все системы отключились. Сама посуди… мужик гнался за нами с ружьем, криптид унес Гриффина и все прочее… любой с ума сойдет. Еще и в капкан угодила. Мозговая перегрузка.
Мэтти возмутилась. Ее тоже пугал монстр, душил муж, за ней гнались в лесу. Причем не впервые. Так почему бы ей просто не потерять сознание, и пусть другие справляются со всеми ужасами, что творятся вокруг? Почему она должна падать и подниматься, идти вперед, несмотря ни на что?
Однако негодование почти немедленно исчезло, придавленное грузом вины, – ей стало стыдно, что она возмущается, стыдно, что винит Джен в случившемся не по ее воле.
Мэтти переживала о том, что́ они будут делать утром, если Джен так и не придет в себя и не начнет двигаться. Они не знали, жив ли Уильям, но если он жив, то наверняка бросится за ними в погоню. И зверь тоже. Им никогда не сбежать, если они будут тащить Джен за собой, и Мэтти сомневалась, что Си Пи захочет оставить их с Джен в хижине и отправиться за помощью.
Он тебя бросит. Ты для него никто; он ясно дал понять, что помогал тебе лишь из-за Гриффина. Но Джен – нет, хотя гораздо разумнее ему отправиться за помощью и вернуться потом.
Ладно, будь что будет. Сейчас Мэтти нужно было перестать волноваться и поспать. Быть может, Джен завтра проснется отдохнувшей и готовой бежать. Возможно, окажется, что Уильям мертв, и у Мэтти станет одним страхом меньше.
– Ну ладно, – сказал Си Пи. Он часто это повторял: заполнял тишину словами, не имевшими смысла. – Пойду расположусь у очага. Хотя это и нечестно. Там намного теплее. Но на кровати вам будет удобнее, да? Впрочем, если ты хочешь поспать у огня, я могу лечь с Джен.
Мэтти ужаснулась его словам, и изумление, должно быть, отобразилось на ее лице. Си Пи рассмеялся.
– В твоей религии только муж с женой могут спать в одной кровати, да? Между нами ничего нет, не подумай. Мы просто друзья. Но спали в одной палатке столько раз, что я уже считать перестал.
Мэтти сочла это очень странным, но попыталась примириться с обычаями чужаков, поскольку знала: все, что Уильям внушал ей, было ложью.
– Думаю… тебе… лучше… – она указала на кровать.
– Уверена? – спросил Си Пи. – Не стану врать, на том диване мне будет тесновато, хотя спать у огня и приятно.
Мэтти кивнула. Так действительно было лучше. Си Пи сказал, что Джен бы не возражала, но Мэтти было очень трудно решиться лечь в одну кровать с малознакомым человеком. А если Си Пи будет спать рядом с Джен, он сможет проследить за ее состоянием. Если бы он лег в столовой, то все равно несколько раз за ночь заходил бы в спальню и проверял подругу.
Си Пи начал снимать куртку и ботинки, и Мэтти поспешно вышла из комнаты. Она не знала, станет ли он раздеваться до трусов, но ей совсем не хотелось быть свидетельницей этого зрелища.
– Не закрывай дверь, – крикнул он вслед.
Ей хотелось снять тяжелые юбки и верхнее платье и переодеться в ночную рубашку, но она услышала шорох простыней и решила не возвращаться в спальню за своими вещами. Она все еще была в пальто и сейчас сняла его, убрала и присела на корточки у дивана, зная, что из спальни ее не видно. Сняла подъюбник и осталась в шерстяном платье, чулках и толстом свитере. Разворошила угли кочергой и подложила дров, чтобы огонь горел всю ночь.
Мэтти забралась на диван и накрылась вязаным одеялом. У огня было тепло и уютно, она устала и хорошо поела. В соседней комнате Си Пи ворочался в кровати, пытаясь удобнее устроиться в незнакомом месте. Сможет ли она заснуть, когда рядом спят два чужака?
Уильям понес ее вниз по лестнице прочь от мамы, от ее странно неподвижного лица и липко-сладкого запаха. На Сэм была одна пижама, даже носков на ногах не было, и она понимала: что-то не так, что бы Уильям ни говорил. Ведь мама любила ее и никогда бы не позволила кому-то ее увезти, даже Уильяму.
Уильям был маминым приятелем. Сэм он всегда нравился, потому что играл с ней и Хезер, а порой сажал ее на плечи, когда они гуляли. Временами ей казалось, что это ее папа. Своего настоящего отца она не помнила; тот давно ушел.
Но теперь Уильям вел себя странно, и мама не откликнулась, когда Сэм ее позвала. Она не хотела уходить с Уильямом.