Он снова неторопливо зарядил свой пистолет.
— А ведь я говорил вам, что надо быть всегда начеку! — продолжал он. — Жан де Верт — человек расторопный. А теперь, я прошу вас, давайте вернемся в город, надо найти короля. Когда имеешь дело с таким человеком, как барон, не стоит слишком долго заниматься другими делами.
И когда они вновь поспешили к кабачок, где оставили своих лошадей, Арман-Луи спросил у Магнуса, каким образом он попал к белому домику после того, как они расстались на пороге «Коронованного лосося».
— Вы совсем не знаете Магнуса, если вы думаете, что он позволит вам бегать в сумерках по лесам! — ответил старый солдат. — Вы ещё не дошли до конца тропинки, как я уже шел по вашим следам! Вот как это вышло!.. Теперь я прекрасно знаю, что барон в деревне.
— Ну да? Ты думаешь?
— Я не думаю, я утверждаю!
21. Маска сброшена
Для понимания того, что последует дальше, мы должны оставить теперь Армана-Луи на Готембургской дороге и свести графа Вазаборга с Маргаритой.
Они встретились в той же комнате, где в прошлый раз побывали герцог Альберт и г-н де ла Герш. Граф де Вазаборг держал в своих объятиях бледную и дрожащую Маргариту. Его глаза были полны тревоги; он спросил ее:
— Ах! Вы не любите меня больше? — Тогда как растерянная Маргарита бросила испуганные взгляды то на дверь, то на окно.
— Умоляю, не надо об этом! Все осложнилось, и если бы я сказала вам о том, что происходит, вы бы не поверили! — проговорила она, обхватив его за шею. — Но, умоляю вас, бегите!
— Мне, бежать? Но почему? Я так долго не видел вас, Маргарита. Если вам угрожает опасность, как в тот страшный день, когда господин де ла Герш вернул вас моей любви, я остаюсь.
— Господин де ла Герш?!.. Увы, он уже ушел отсюда.
— Он?!
— Он сказал мне… О, это ужасно!.. Ах, ну зачем вы повторяете теперь эти слова любви? Слишком поздно!
Вдруг Маргарита замерла и прислушалась.
— Вы слышите?.. Ах, бегите же! — вскрикнула она снова, ломая руки.
В самом деле со стороны двери донеслись какие-то звуки. Маргарита попыталась увлечь графа де Вазаборга за собой в соседнюю комнату, но дверь неожиданно открылась, и на пороге появился Авраам Каблио.
— Мой Бог! Так это правда! — крикнул он.
Граф де Вазаборг обернулся, сверкая очами, рука на гарде шпаги.
Авраам Каблио, сделав шаг к дочери, остановился, точно пораженный ударом молнии, и, воздев руки к небу, сказал:
— Король?!
Маргарита посмотрела на графа, и мертвенная бледность покрыла её лицо, но почти тотчас овладев собой, она проговорила слабеющим голосом:
— Король! Я это знала!
— Ты слышишь это, Господи! — вскрикнул Авраам.
Густав-Адольф, — а это был он, — собрался объясниться, но Маргарита, бросившись к ногам отца, взмолилась:
— Прокляните меня! Ударьте меня! — сказала она. — Священный христианский долг, девичью честь, честь вашего имени, я все забыла, отец. Да, это он, король!
Авраам Каблио, все это время стоявший закрыв лицо руками, поднял голову: величие беды и покорности судьбе легли печатью на его изборожденное морщинами благородное чело.
— Моя старость опозорена! — сказал он. — Но позор моих седин не мешает мне помнить о том, что вы помазанник Божий. Дом этот открыт, вы можете выйти из него так же, как вы сюда вошли. Только не забывайте, Густав-Адольф: у короля должны быть и другие заботы, кроме той, чтобы приносить бесчестье в дом одного из его слуг.
— Вы считаете, что я настолько труслив, что могу уйти, не узнав, что станется с Маргаритой? — вскричал Густав-Адольф.
Услышав эти слова, Каблио вскинул голову и, скрестив руки на груди, с достоинством ответил:
— И вы осмеливаетесь задавать мне вопросы? С каких это пор отец не вправе судить свою дочь? Может, Маргарита ответит? Спросите же её об этом!
Слова ещё слетали с губ Авраама, когда боковая дверь вдруг открылась, и прелестный, как день, ребенок, робкий и улыбчивый, тихо выскользнул из соседней комнаты.
Увидев его, Авраам задрожал всеми своими членами. Маргарита все ещё стоявшая на коленях, привлекла ребенка к себе и затем, подтолкнув его к ногам Авраама, представила его ему:
— Пусть я умру, воля ваша, — сказала она. — Но простите это невинное создание!
Каблио наклонился, и руки ребенка обхватили его за шею.
— Ах, я побежден! — воскликнул Авраам, не в силах оттолкнуть его.
Он обнял ребенка и Маргариту и прижал обоих к груди. Их слезы и их поцелуи смешались, затем, высвободившись из объятий, Маргарита взглянула на отца умоляющими глазами:
— Отец, — сказала она. — Позвольте мне последний раз поговорить с королем Густавом-Адольфом?
Авраам Каблио посмотрел сначала на дочь, затем на короля.
— Сир, я удаляюсь, — обратился он к королю. — Пусть, однако, ваше величество помнит о том, что вы в моем доме!
Как только они остались одни, Маргарита повернулась к Густаву-Адольфу.
— А я этого и не знала!.. Вы — король?! — Король! сказала она, вспыхнув.
— Ах, но разве полюбили бы вы меня, знай вы, что я король? — воскликнул он.
— Король! Король! — повторяла она, изучая его глазами. — Но когда вы, сидя у моих ног, клялись вот этим самым ртом, вот этими самыми губами, которые я считала искренними, что существуете для меня, и если бы тогда кто-нибудь пришел бы и сказал, что вы король Швеции… Я бы никогда этому не поверила! И надо же было такому случиться, чтобы именно мой отец открыл мне глаза!..
Но голос Густава-Адольфа прервал её.
— Помните ли вы день, когда случай привел меня к вам! — громко заговорил он. — С первой вашей улыбки я понял, что принадлежу вам. Моя душа без остатка была отдана вам… Кем я был? Солдатом, у которого тысячи врагов оспаривали его отечество, королем без короны, почти изгнанником, ссыльным? Лихорадка пожирала мои дни: ни часа без тревог, всегда и во всех козни, борьба. Но мою бесконечную тоску прервали, наконец, вы, в вас я нашел утешение своему безрадостному существованию! Возле вас я начал дышать полной грудью, вы отогрели мое сердце, только с вами я стал обладателем тех благ, которые есть даже у самых ничтожных из моих подданных: благ, которые заставляют их любить жизнь. В вашем лице я имел руку друга, преданное сердце и, наконец, женщину! Нет, не смотрите на меня такими сердитыми глазами! Ну а если государственные дела отнимали у меня свободу, то душа моя не изменила вам, она никогда не прекращала принадлежать вам!.. Ваш образ следовал со мной повсюду, он утешал меня в сражениях и был моей надеждой на возвращение. Единственные часы, когда я почувствовал опьянение жизнью, я испытал именно здесь, нигде больше мое сердце так не билось… Верьте голосу, который говорит вам это! Если бы не было необходимости защищать народ, вверенный мне: защищать от поляков, датчан, русских, австрийцев, разве покинул бы я хоть на один день этот белый домик, где я встретил вас! Ах, сколько раз я мечтал спуститься с королевского трона, где отдых мне не позволен! Я бы сделал это несомненно, если бы долг чести не связывал меня!.. и потому что я король — вот вы уже больше и не любите меня!