Читать интересную книгу История Англии и шекспировские короли - Джон Норвич

Но Генрих торжествовал недолго. В конце августа из Ирландии вернулся Ричард Йорк, естественно, без королевского позволения. Высадившись в Уэльсе, он набрал значительное войско из местных вассалов и двинулся в Лондон. Запаниковавший совет провозгласил его изменником, обвинив даже в том, что он якобы был причастен к недавнему мятежу, и несколько раз устраивал засады на пути герцога. Однако под началом Йорка уже было не менее 4000 воинов и шутить с ним было опасно. Прибыв в Лондон, герцог сразу же направился во дворец и, несмотря на помехи, пробился в покои короля, выразив Генриху свое возмущение той враждебностью, с которой его встречают при дворе. Король, конечно, мог бы указать ему на то, что кузен оставил свой пост без разрешения и всем своим поведением демонстрирует, будто с оружием в руках восстает против государя. Но не таков был Генрих. Он выразил глубочайшее сожаление по поводу случившегося и согласился назначить новый совет, в котором достойное место займет и герцог Йорк.

К несчастью для него, король недавно принял еще одно решение (сделать это только он и мог): отозвал Сомерсета из Кале, где тот укрылся после изгнания из Кана, и назначил констеблем Англии. В глазах любого англичанина Сомерсет был человеком, потерявшим Францию. Его все ненавидели, и в первую очередь Ричард Йорк, усматривавший в нем опасного соперника в борьбе за трон. После смерти герцога Хамфри ситуация с наследием короны нисколько не прояснилась. Король Генрих был женат уже пять лет, но детей так и не появилось. Его трое дядей — Кларенс, Бедфорд и Глостер — ушли на тот свет, не оставив потомства. В доме Ланкастеров оставались только герцог Сомерсет, внук Джона Гонта и Екатерины Суинфорд, и его маленькая племянница Маргарита, дочь покойного старшего брата. В принципе такая родословная делала его бесспорным претендентом на трон, если бы не одна закавыка. Генрих IV, узаконивая своих единокровных братьев Бофорт, специальным парламентским актом исключил и их, и их потомков из наследственной линии. Ричард Йорк же происходил от младшего брата Гонта — Эдмунда: его позиции были слабее, но они по крайней мере не давали повода для сомнений в законнорожденности и юридической чистоте. Кроме того, он мог сослаться на свое происхождение по матери Анны Мортимер от старшего брата Гонта — Лайонела, герцога Кларенса. Безусловно, суд отдал бы предпочтение Ланкастерам, если бы не явная никчемность и непопулярность правительства и одиозность личности Сомерсета, из-за чего общественное мнение склонялось в пользу Йорков. Джек Кэд не случайно избрал для себя имя Мортимер.

Осень перешла в зиму, и вражда между Йорками и Ланкастерами накалилась до такой степени, что 1 декабря на Сомерсета напала разъяренная толпа йоркистов. Его спасло само Провидение: на месте происшествия случайно появился граф Девоншир, вырвал из рук озверевшего сброда и увез рекой на барке. Тем не менее и его особняк, и дома других знатных ланкастерцев были опустошены и разграблены. Опасаясь за жизнь родича, король быстро отправил его командующим в Кале, хотя это не помешало парламенту в январе 1451 года потребовать его изгнания в числе тридцати других придворных фаворитов (Генрих, правда, отмолчался). Но через тринадцать месяцев, в феврале 1452 года, Ричард Йорк выпустил из замка Ладлоу собственное воззвание. «Сомерсет, из-за которого мы уже потеряли Нормандию и Гиень, влияет на короля таким образом, что мы можем лишиться и Англии», — предупреждал он. Далее герцог призывал жителей Шрусбери помочь ему избавить страну раз и навсегда от этого человека, хотя этим он вовсе не желает «досадить своему суверену». Немало людей встало под его знамена, когда он отправился во второй вооруженный поход на Лондон.

Стараясь, как всегда, выказывать свою преданность королю, Йорк «на Масленицу» послал герольдов, чтобы запросить разрешения на вхождение в город. Получив вполне ожидаемый отказ, он перешел Темзу по Кингстонскому мосту, двинулся в Кент, где, судя по недавним событиям, народ мог оказать ему серьезную поддержку, и разбил лагерь под Дартфордом. Генрих 1 марта вышел в Блэкхит, послав вперед для переговоров о примирении Кемпа, Уэйнфлета и епископа Илийского. Стороны договорились обо всем довольно оперативно. Сомерсет уже всем надоел, и в окружении короля было немало людей, желавших избавиться от него не меньше Йорка. Королевские эмиссары согласились на арест Сомерсета, а Йорк в ответ расформировал армию и поскакал в Блэкхит, чтобы подтвердить договоренности при личной встрече с Генрихом. Но когда он вошел в шатер к королю, то, к своей немалой досаде, увидел, что Сомерсет по-прежнему на свободе и стоит по обыкновению справа от монарха. Здесь же, в присутствии короля, вельможи чуть не подрались, однако, судя по всему, в роли пленника оказался герцог Йорк и ему было рискованно заходить слишком далеко. Его заставили вернуться вместе с Генрихом в Лондон и в соборе Святого Павла поклясться в том, что он впредь никогда не будет собирать людей в какие-либо организованные группы без королевского позволения или согласия. Сомерсет же остался на своем месте.

Что же стало причиной такого вероломства? Превысили свои полномочия епископы, дав обещания, которые они были не вправе даже упоминать? Вмешалась королева Маргарита и уговорила своего слабохарактерного супруга не трогать фаворита? Или Сомерсету удалось каким-то образом переубедить короля? Нам этого никогда не узнать. Да и надо ли? Важен результат. Ричард Йорк понял, что его водят за нос. С этого момента он уже мог не заботиться о демонстрации своей верности королю, а Англия вплотную приблизилась к гражданской войне.

Летом 1453 года, воспользовавшись временным затишьем, король Генрих VI отправился охотиться под Кларендоном в Нью-Форест.

И здесь в июле или августе «вследствие внезапного и нелепого испуга», как туманно выразился один хронист, его поразил недуг, из-за которого он моментально стал и физически и умственно недееспособным: «настолько беспомощным, что ничего не понимал, не помнил, не мог ни идти, ни поднять голову, ни сойти с места, где сидел». Окружающие, естественно, заметили, что симптомы недуга напоминают заболевание, которым страдал его дед Карл VI Французский, периодически впадавший в безумие до конца жизни, — обстоятельство, не сулившее ничего хорошего и для Англии. Король оставался в Кларендоне до начала октября, а потом его неспешно перевезли сначала в Вестминстер, затем — в Виндзор, и он все еще пребывал в такой апатии, что даже не шевельнулся, когда 13 октября ему сообщили о рождении сына: королева Маргарита после восьми лет супружества наконец принесла Генриху наследника. Недуг короля дополнил список бед, обрушившихся на Англию в последнее время. В июле под Кастийоном погибли доблестные Толботы, отец и сын, после чего англичане постепенно утратили и Гиень: к концу года вся провинция была уже полностью в руках французов.

Рождение принца, названного Эдуардом и крещенного епископом Уэйнфлетом, совершенно не обрадовало Ричарда Йорка. Заболевание короля вселило в него новые надежды на мирное наследование короны, теперь же они рухнули окончательно и бесповоротно. Он мог утешить себя только тем, что такая же участь постигла и Сомерсета. Но это было слабое утешение: звезда Сомерсета в любом случае закатилась. После потери Гиени его влияние упало до такой степени, что никто даже и в мыслях не держал выдвигать его на пост регента, хотя заболевание короля уже ставило эту проблему. Более того, в ноябре 1453 года по настоянию верного союзника Йорка — герцога Норфолка — Сомерсета арестовали и заключили в Тауэр.

Король все еще находился в Виндзоре. Его состояние по-прежнему вызывало опасения. Когда в январе 1454 года королева Маргарита и герцог Бекингем принесли к нему в постель сына, то Генрих тупо посмотрел на ребенка, не проявляя никаких признаков узнавания или понимания ситуации. Именно после этого инцидента Маргарита потребовала доверить ей управление государством, с чем, конечно, совет не согласился. Советники посчитали, что она слишком молода, неопытна и тщеславна и, самое главное, поддерживает чересчур близкие отношения с Сомерсетом. Через два месяца комитет лордов все-таки посетил больного Генриха в Виндзоре, чтобы оценить состояние его здоровья, и пришел к выводу о необходимости принять парламентский акт о регентстве, а 27 марта Йорка назначили протектором до выздоровления короля или совершеннолетия принца. Герцог сразу же начал усиливать свои позиции во власти. Канцлером вместо умершего недавно кардинала-архиепископа Уильяма Кемпа он поставил брата жены Ричарда Невилла, 5-го графа Солсбери[182]. Другой свойственник, Томас Берчер[183], епископ Илийский — его брат лорд Берчер был женат на сестре Йорка Изабелле, — стал архиепископом Кентерберийским.

Ричард Йорк правил страной здраво и мудро, но недолго. На Рождество 1454 года королю полегчало, а 30 декабря он впервые признал сына, которому теперь уже было четырнадцать месяцев. Демонстрируя показную радость, Йорк ушел в отставку. Однако возвращение во власть короля и королевы означало, что главенствовать снова будут Ланкастеры. Сомерсета тут же выпустили из Тауэра, сняв с него все обвинения. Солсбери убрали с поста канцлера, и его место занял, что могло вызывать некоторое недоумение, архиепископ Берчер, умевший, правда, держать нос по ветру; Йорку пришлось испытать еще один удар судьбы и уступить командование в Кале Сомерсету. Йорк и Солсбери сочли за благо ретироваться в свои йоркширские владения. Так же поступил сын Солсбери — Ричард, граф Уорик, назначенный Йорком в тайный совет, а шестью годами ранее наследовавший благодаря жене Анне Бошам самое богатое графство Англии.