помощница знает значительно больше о его делах, чем ей полагалось, поэтому на вызов с его телефона не ответит. На допросе он попробовал свалить тот звонок на нее же – якобы Регина похитила у него пастилку, чтобы разобраться со своим бывшим бойфрендом. В ответ я предъявила ему распечатку АТС, в которой указано время исходящего звонка с домашнего номера Регины и время входящего на ее же мобильный номер. Показания свидетелей подтверждают, что в это время Сутаж находилась на рабочем месте – в парикмахерском салоне. Сушков вновь попытался инсценировать припадок, но в наших стенах у него это получилось слабовато.
– Шах и мат. Ваша подруга должна быть вам благодарна. И не одна она, – неуклюже похвалил командира Пастухов.
– Да, наверно, – сказала Путято. – А я благодарна своей команде.
– Взаимно.
Откашлявшись, Пастухов сказал:
– Я не смогу в ближайшие дни помочь вам с эвакуацией. Врачи не советуют садиться за руль. Или вы планируете еще немного пожить в той квартире?
– Нет, зачем. Я уже перебралась, мне Лева помог.
– Когда только успел…
– А вчера вечером и успел. Твой чайник пока у меня. Заберешь как-нибудь?
– Да. Как-нибудь заберу, – сказал Саша.
Помолчали.
Марианна сказала:
– Адольфа жалко. Трионикса. Надо будет заняться и пристроить животное в добрые руки. Оно не виновато, что родилось таким чудовищем. Хочешь к себе забрать?
– Это приказ? – спросил Саша, натянуто улыбнувшись.
Марианна вздохнула.
– Это вопрос. И кажется, риторический. Размещу объявление в сети, должны скоро откликнуться.
– У владельца нужно разрешение спросить.
– У этого урода? Разрешение спросить, после того как он позволил питомца препарировать?!
– Ваша правда, – согласился Пастухов, вставая. – Пойду кружку сполосну. Кстати, она у меня теперь как новенькая. Кто-то отмыл ее дочиста в мое отсутствие. Не знаете, кто?
– В смысле, что – кто? – углубилась в бумаги Марианна.
– Отмыл ее кто?
– А, это… Тетя Тая, наверно. Зашла уборку делать, увидела твою кружку чумазую и помыла. Все претензии к ней.
Саша подошел к Марьяниному столу и, слегка над ним нависнув, произнес, понизив голос:
– Нашу уборщицу зовут Елена Петровна. Свою кружку я на поверхности не оставляю. Хотите я заодно и вашу сполосну?
– Значит, оставил! – рявкнула Путято. – А твоя Елена, как ее там, Петровна, значит, уволилась.
– Я ее в коридоре сегодня встретил.
– Значит, вернулась! Не приставай с глупостями, Пастухов. Иди куда шел. И убери лапы от моей чашки.
На ее столе затренькал служебный.
– Путято, – сердито бросила она, сняв трубку.
Пастухов с места не сдвинулся и лыбился, разглядывая со всех сторон отмытую кем-то керамику.
– Машка, привет! – заорала трубка радостно.
– Здорово, Росомаха, – сдержанно ответила подруге Марианна и взглянула на подчиненного.
Тот точно уходить передумал. Ишь, уши навострил.
Марианна отвернулась к окну.
– Анисимовы тебе так благодарны, ты не представляешь! – продолжила фонтанировать Алинка, что, в общем, ей было не свойственно.
– Не за что, не за что. Не я одна причастна. Всей командой работали.
– Ну, это понятно, – снизила градус восторга подруга. – А как твой парень? Выпутался из передряги?
– Выпутался, – процедила Марьяна, скосив взгляд на Сашку и надеясь, что щеки горят изнутри, а не снаружи. – Алин, ты что хотела-то? А то у меня, извини…
– Работа, понимаю. Ритка велела спросить. Ты забыла у них на холодильнике вазочку с васильками. Так она интересуется, можно ли букетик уже выбросить, а вазочку потом тебе Женька завезет.
– Что?! С ума сошли! – воскликнула Марьяна.
Пастухов удивленно вскинул бровь, но головы от кружки не повернул.
– В смысле? – не поняла собеседница.
– Извини. Нервы. В последнее время им досталось, видишь ли.
– Ладно. – Алинка хмыкнула как-то неодобрительно. – Так что мне Маргарите сказать?
Марьяна молчала, не зная, как выкрутиться, чтобы не изумить подругу еще больше. С уже подвявшим букетиком расставаться не хотелось.
Пастухов легонько дотронулся до ее плеча. Она нервно к нему развернулась, не успев поменять выражение глаз с несчастного на вопросительное.
Он вытащил из ее руки трубку, приложил к уху и спокойно проговорил:
– Алина? Передайте Маргарите, что цветы, безусловно, можно выбросить.
И трубку повесил.
Марьяна окаменела, вздернув от удивления брови.
Телефон затрещал вновь.
– Это, видимо, снова ваша подруга. Желает уточнить, что тут произошло.
– Похоже, – прошептала она.
Трубку снимать не хотелось. На десятом гудке телефон заткнулся.
Саша со странной улыбкой произнес:
– Не огорчайтесь из-за васильков, Марианна Вадимовна. Я вам еще подарю. А один вы засушите. Положите между страниц какой-нибудь толстой книги, и получится мумия цветка. На память. Сначала вы о нем, конечно, забудете, а потом как-нибудь откроете большую кулинарную книгу – ведь это будет именно она – и наткнетесь на сухой василек. Он выскользнет вам на ладонь, плоский, и пахнуть будет сеном. А мужу скажете, что в детстве любили гербарий собирать. Что с тех пор цветочек остался. Ведь у вас будет когда-нибудь муж.
Саша протянул руку к ее лицу и осторожно, кончиками пальцев, заправил выбившийся локон ей за ушко.
– Охамел… – задумчиво произнесла Марианна, не делая попыток отвести лицо в сторону. – Отчего это ты так охамел, Пастухов? Что ли, увольняться собрался?
Она говорила специально медленно, чтобы голос дрожью не звенел. А про «увольняться» ляпнула в качестве остроты. Причем весьма тупой. Кто ж добровольно уходит с Петровки?
– Ну, – добродушным тоном подтвердил Пастухов. – Если не возражаете.
– Почему я должна возражать? – с вялым энтузиазмом ответила вопросом на вопрос Марианна, все еще надеясь, что это шутка, а значит, надо подыграть остряку. – Небось и рапорт подготовил? Валяй, подмахну.
Пастухов поставил кружку на край ее стола, направился к своему, выдвинул ящик.
«Это не шутка», – подумала в панике Марьяна. От догадки внутри что-то заболело. Что-то большое, во всю ее душу.
– На повышение идешь? – нейтральным тоном поинтересовалась она, ставя подпись на слегка измятом листке с его рапортом.
– Конечно. Замначальника дают на районе, – соврал он.
– Я сейчас, – сказала она и вышла.
Сашка с шумом плюхнулся на свой стул, выхватил из лохматой стопки бумаг, громоздящейся на углу стола, распечатку с каким-то служебным циркуляром, принялся вчитываться.
Какая у Ани нежная кожа. И шелковые волосы.
Напрасно он ее касался.
А рапорт подал не напрасно. Судя по ее реакции, цена Сашина как спеца – полкопейки примерно. Даже не отговаривала. Даже не предложила еще подумать.
Вошла. Как всегда, собранная, прямая, неулыбчивая.
Девочка милая. Как же я без тебя…
Стоп. Не ной. Как раньше, так и потом.
Она села за свой стол, выдвинула нижний ящик, доставая сумочку. На удивленный взгляд подчиненного произнесла:
– Ты, Саша Алексеич, пока что под моим началом. Значит, я как командир обязана помочь тебе разобраться с твоей семейной