Читать интересную книгу Ваше благородие - Николай Стариков

Оперативник положил на стол свой рапорт, протокол задержания и узелком завязанный мужской носовой платок. «Пшеница», — пояснил старшина и удалился.

Вадим прочитал рапорт. В нем говорилось, что гражданка Сокольская задержана с поличным тотчас после совершения преступления. Сигнал о готовящемся хищении получен от доверенного лица.

В сером видавшем виды пиджаке, такой же юбке непричесанная молодая симпатичная женщина выглядела на два десятка лет старше своего возраста.

— Надя, ты меня не узнаешь?

— Ой, Вадим! — всплеснула женщина руками и вновь расплакалась..

— Успокойся. Не торопясь вспомни, что произошло. Потом выполним все формальности.

Из сбивчивого рассказа задержанной следователь уяснил, что Надежда работает в Заготзерно простым рабочим. Сегодня шла погрузка пшеницы в четырехосный вагон для отправки на фронт. Женщины лопатами набрасывали зерно на ленту транспортера. Жарко, пыльно. Все поснимали с себя верхнюю одежду, повесили на гвоздики в стене. Работали, отдыхали. Вагон загрузили к концу дня. Собрались идти по домам. Надя взяла свой пиджак, работницы гурьбой стали выходить из бокса. Подошел к ней милиционер, взял за руку, полез в карман и вынул горсть пшеницы.

— Как она туда попала?

— Ума не приложу. Садилась я на ворох, но была без верхней одежды.

— Когда взяла пиджак, он показался тяжелее обычного?

— Не почувствовала я этого. Обрадовалась, что закончился трудный день, и скорее домой, дети ждут.

— Сколько у вас ребятишек?

— Двое, сейчас с матерью.

— У вас вроде бы корова есть?

— Еще и поросенок, куры.

— Где тебя задержали?

— В боксе.

— Ты еще не вышла во двор?

— Нет.

— Бывают случаи, когда по двору ваша бригада зерно перемещает?

— Вчера переносили в мешках просо в соседний бокс.

— Кто мог насыпать пшеницу в карман твоей одежды?

— Не знаю.

— Кому хотелось бы тебя посадить за хищение социалистической собственности в военное время?

— Да… — замялась Надежда.

— Говори, говори. Это важно.

После долгих раздумий Сокольская рассказала, что мужчин очень мало, у женщин борьба идет за каждого более или менее подходящего. Есть в Заготзерно машинист на движке, который электричество вырабатывает. Васькой его зовут, хотя ему уже за сорок. Один на несколько десятков работающих рядом женщин. Он, как коршун над птичьим двором, какую курицу пожелает, такую и схватит. Одна бабенка, Клавка, вокруг него увивается. Последнее время этот Васька начал приставать к ней, Надежде. Она пресекла все его попытки и посягательства. Клавка же взбеленилась, дикой кошкой набрасывается на нее по любому поводу и без повода. Вчера перед концом рабочего дня приходил старшина из милиции, говорил с женщинами о бдительности, разговаривал с некоторыми из них в отдельности, в том числе с Клавкой.

— Но я точно ничего сказать не могу, — вновь расплакалась Надежда.

Вадим смотрел на женщину, интуиция подсказывала: не врет. Знал, за подобную кражу сажали в тюрьму. «Надо посмотреть в книгу», — решил он.

«Хищение социалистической собственности, — говорилось в справочнике, — умышленное изъятие или завладение… с целью обратить это имущество в свою пользу…» «Кража — тайное похищение…», «преступление — общественно опасное действие… категория классовая… однако… когда деяние в силу своей малозначительности и отсутствия вредных последствий… не может быть признано преступлением…» Познакомился с понятием «состав преступления». Не нашел в их совокупности вины задержанной, цели и мотива самого общественно опасного действия.

Сгущались сумерки, Юля уже дважды заглядывала в кабинет, а Вадим читал и размышлял. С удрученным видом ожидала решения следователя задержанная. А он не знал, что и как делать. Начальника райотдела не было, женщина-следователь отсутствовала. Понимал, дело до конца не доведено. Заглянул еще раз в справочник, прочитал: «…следователь принимает решение, руководствуясь требованием закона и своим внутренним убеждением…»

«Вот это, пожалуй, то, что нужно. В конце концов, следователь я или нет? — размышлял он. — Сколько же всего надо знать?!»

Вновь в кабинет заглянула Юля.

— Надя, сейчас мы прервем беседу…

— Ой! — воскликнула женщина. — Меня посадят?

— Ты пойдешь домой. Ни с кем о деле не говори. Завтра с утра приходи сюда, продолжим беседу.

До полуночи читал Вадим юридический справочник, Уголовно-процессуальный кодекс, Уголовный кодекс. Подкованным появился утром на работе. Надежда уже ожидала его. Сегодня она смотрелась совершенно по-иному. Симпатичная, стройная, молодая. «Верно говорят, красота — совершенство природы, но в ней же и корень зла. Посочувствуешь Ваське». С тяжким сердцем пошел к начальнику на доклад. На удивление, тот отнесся к исповеди Вадима спокойно.

— Правильно сделал, — сказал он.

— Одно меня смущает. Нигде не вычитал я, с какого момента преступление является совершенным фактом. Весь день Надежда работала на погрузке зерна. Оно могло оказаться не только в кармане, но и в обуви, других местах. Если бы Сокольскую задержали за проходной, тогда еще можно говорить о корысти. А так ведь вины нет, цели или мотива преступления — тоже. Нет надобности заводить дело.

— Не торопись. Надежду отпусти домой, а сам побывай в ее бригаде, поговори с женщинами поодиночке. Они тебе много чего расскажут. Следователь может сам принимать решение, возбуждать или не возбуждать уголовное дело. Возвратишься, посоветуемся. Время военное. За воровство горсти хлеба уже несколько человек по лагерям маются. Когда-нибудь это будет казаться смешным.

Вадим воспользовался советом-распоряжением начальника, побывал в бригаде. Многие знали его, рады были видеть. И хотя сотрудником милиции он был без году неделя, его уважали. Уселись кружком, поговорили по-свойски о войне, работе, делах семейных, позубоскалили по поводу молодой жены. Откровенничали женщины и в беседе один на один. Никто не верил, что Сокольская способна на воровство, но не могли и объяснить, как пшеница попала в ее карман. Лишь шустрая Варька с улыбочкой поведала:

— Это проделки Клавки. Видала, как та опустила мешочек из носового платка с зерном в карман, подумала, в свой положила, а вышло по-иному. — Варя сверкнула лукаво озорными глазами. — По злобе. Ненавидит она Надю из-за Васьки.

Поговорил следователь с Клавдией. Сказал, что многие видели, как она клала кулечек с зерном в карман. Налицо преступление. «Ложный донос называется, — блеснул Вадим недавно почерпнутыми знаниями. — Срок лишения свободы от трех месяцев до двух лет».

— Двух? — изумилась Клавка и расплакалась. — Вадя, подскажи, что делать?

— Соберу бригаду, скажешь, будто хотела проверить подруг на бдительность, о которой накануне говорил сотрудник милиции, ошиблась карманом, потом испугалась, что могут посадить за воровство, извинишься принародно перед Сокольской.

Действия начинающего следователя начальник одобрил. Но добавил:

— Зря выгородил дуру. Смягчим вину лишь потому, что она доверенное лицо оперативника. А старшине замечание сделаю, больно уж грубая работа. На этом дело Сокольской закончим.

Начальник райотдела помолчал, вынул из сейфа тонкую папку, погладил верхнюю крышку ладонью, как бы стирая пыль.

— Это тебе новое задание. Посложнее. Можно сказать, даже сложное, нераскрытое дело. Ты начал, тебе его и заканчивать. Иди знакомься, приступай к разгадке тайны.

Ничего не поняв, Вадим добрался до своего стола. На первой странице материала значилось: «Дело о попытке хищения зерна в х. Горшовка».

«Ё-мое, даже интересно!» — подумал он.

Следователь прочитал написанные показания по недавнему случаю, пояснения Веры. Даже сквозь бумагу видел, как краснела девушка, описывая причину своего появления на току. Его и ее сведения во многом не совпадали. Переписал свое видение происшествия применительно к Веркиному.

Вадим с удивлением обнаружил справку о смерти Хлюста. Причиной стало внутреннее кровоизлияние в результате удара стволом ружья в область печени. Прожил бедняга три дня и отдал богу свою вороватую душу. Из его показаний прояснилось далеко не все, что нужно для расследования. Даже не сведущему в юридических тонкостях следователю ясен был состав преступления. Но только одного лица из группы, да и то на коротком отрезке деятельности преступного сообщества.

Хлюст сообщал, что лошадь с телегой они получили, как он выразился, «в готовом виде» возле моста через Солонешный пруд. Кто ее доставил туда, он не знает, там же ее следовало оставить после проведения операции по хищению хлеба. «Погрузили шесть мешков зерна на телегу, через Солонешный должны были везти добычу к Панике против дома бабки Колчанихи. Когда закончили выгрузку, я должен был отогнать подводу к мосту и возвратиться пешком, переплыть речку и затаиться в бабкином сарае», — читал Вадим.