— Не со зла, Джекс! И потом, речь идет всего лишь о безделушках.
— Не только.
— Например?
Она резко остановилась и вперила в Алекса такой взгляд, словно от его понятливости зависела вся ее жизнь.
— Неужели вы не видите, до какой степени они все растеряли? Да вы хоть представляете, о каких чудесах мы говорим? Люди в вашем мире их не помнят и в то же время не могут позабыть. По истечении веков ваш мир до сих пор тоскует по магии, скорбит по утраченному волшебству. Оно было до того замечательной, великолепной, славной частью жизни, что людям до боли хочется его вернуть, хотя они даже не понимают, что это такое.
— Да, но все это кануло в Лету. И если, как вы утверждаете, волшебство действительно утрачено навеки, какая теперь разница? Мы такие, какие есть.
Джекс ткнула себя в грудь.
— Разница в том, что точно таким же станет и мой мир. Это предстоит пережить и нам. Мы все утратим… как вот эти люди, понимаете? Чудеса, по которым тоскует этот мир, есть у нас, но мы вот-вот все потеряем — и лишь оттого, что кое-кто жаждет власти. У нас будет отнято все, чем мы дорожим. Уничтожено ценой миллионов жизней во имя господства кучки жалких людишек.
От тоски и страданий, читавшихся в голосе и глазах девушки, у Алекса заныло сердце.
Он протянул руку и осторожно смахнул слезу, что катилась по щеке Джекс.
Когда вслед за первой слезой появилась вторая, а затем и третья, он прислонился к стене обувного магазина и обнял девушку, словно защищая от всех и вся.
Огражденная от внешнего мира, Джекс расплакалась и Алексу пришлось покрепче прижать ее к себе.
Он бросил взгляд в глубь коридора. Люди шли по своим делам, почти не обращая внимания на Джекс и Алекса. Самые наблюдательные наверняка решили, что парочка просто-напросто воркует в укромном уголке: обычное дело в любом универмаге. У большинства прохожих хватило деликатности не слишком пялиться.
— Джекс, послушай меня, — сказал Алекс. — Люди, которым ты противостоишь, пришли сюда за определенной вещью. Так вот: мы им не позволим ею завладеть. Мы остановим их, и тогда твой мир получит новый шанс.
— Алекс, ты не представляешь… — ответила она, не прекращая плакать. — Я даже не знаю, с чего начать, чтобы описать их жестокость. Если мы не поймем, что им здесь нужно, мой мир потеряет все. К тому же сейчас я лишена своих возможностей…
Алекс погладил ее по голове.
— Ничего, Джекс, мы их остановим. Вот почему ты сюда пришла. Вот почему разыскала меня. Да, мы их остановим. Я не собираюсь опускать руки или бросать тебя на произвол судьбы. Я помогу. Мы их остановим.
— Я так одинока, я так хочу домой… А ведь мне уже не вернуться…
— Знаю, — прошептал он.
Ее пальцы, до этого цеплявшиеся за куртку Алекса, наконец сжались в кулаки.
— Прости. Я…
— Не надо извиняться, у тебя нет причин для стыда.
— О, ты ошибаешься. От меня зависят столько людей… И все они хотят, чтобы я была сильной, но порой мне кажется, что никакого мужества у меня не хватит и я их подведу своей слабостью.
Алекс постарался улыбнуться, хотя ему было больно видеть душевные муки девушки.
— Джекс, если бы меня попросили описать тебя одним-единственным словом, то уж, во всяком случае, я бы не выбрал «слабость». — Он продолжал гладить Джекс по спине, чувствуя, как девушка потихоньку успокаивается. — Мы остановим негодяев. Не важно, зачем они сюда пожаловали, мы их остановим. Обещаю.
Она покивала головой, продолжая прижиматься к груди Алекса. Судя по всему, Джекс нравилось чувствовать его надежные объятия, которые хотя бы на короткую минуту оградили ее от напастей незнакомого мира.
Что-то в поведении девушки сказало Алексу, что она не привыкла к подобной защите, что вряд ли ей доводилось плакаться на чужой груди или хотя бы чувствовать на своем плече ободряющую руку.
Кроме того, становилось ясно, что ей в диковинку и проявление собственной слабости. Алекс и вообразить не мог, сколько требуется мужества, чтобы прийти в совершенно чужой мир, зная, что родного дома тебе уже не видать, и при этом сохранять выдержку — а ведь она ее сохраняла! Надолго ли хватило бы невозмутимости Алекса, окажись он в подобных обстоятельствах?
— Спасибо, Алекс, за твое мужество и напоминание, что я должна быть такой же.
— Именно для этого друзья и существуют: им полагается быть сильными, пока ты берешь себя в руки.
— Наверное, у меня никогда не было настоящего друга.
— Серьезно? — Когда девушка вновь помотала головой, Алекс сказал: — Что ж, зато сейчас есть. Порой одного как раз достаточно… А знаешь что? — помолчав, добавил он. — Хочешь, я тебя познакомлю с твоей будущей свекровью?
Джекс невольно рассмеялась. Звук ее смеха был приятен Алексу — как, впрочем, и все остальное в этой девушке.
— Ладно, — сказала она, шмыгая носом. — Пошли знакомиться с мамой.
27
Когда они подъехали к лечебнице «Мать роз», что находилась в старой части городка, едва перевалило за полдень. Следуя давней привычке, Алекс припарковал машину в дальнем конце улочки на холме — если стартер откажет, можно будет завестись, толкая джип под горку. От стоянки до психиатрической больницы было несколько кварталов. Пришлось идти пешком.
Алекс развернул колеса в сторону бровки, затянул ручник и обернулся к Джекс.
— С оружием нас туда не пропустят.
— Я очень хорошо прячу свой нож, его никто не увидит.
— Да им даже смотреть не надо. Понимаешь, есть технология обнаружения металлов. Специальная машина подаст сигнал тревоги, если мы попытаемся пронести что-то запрещенное.
Джекс вздохнула:
— У нас тоже есть свои способы выявлять оружие.
— Одним словом, пистолет я оставлю здесь. А тебе придется расстаться с ножом.
— С ножами, — внесла Джекс поправку.
— А сколько их?
— Три.
— Стало быть, придется оставить все три.
Девушке, похоже, эта мысль очень не понравилась.
— Без ножей я не смогу нас защитить.
— Да, я понимаю, но перед встречей с мамой нас обязательно пропустят через металлодетектор. Если прибор что-то обнаружит, нам не дадут пройти, и точка. Хуже того, если они найдут нечто вроде того ножа, который я уже видел в твоих руках, возникнут серьезные проблемы, которые нам совершенно ни к чему.
Видя, что Джекс колеблется, он предложил:
— А хочешь, посиди здесь. Я проведаю мать один… вдруг она сообщит мне что-то важное? В общем, подожди, пока я…
— Нет, — решительно заявила девушка. — Дом твоего деда сгорел, в прежний художественный салон ты уже не ходишь, из собственного дома убежал. Раз теперь тебя невозможно застать в знакомых этим людям местах — потому что твой образ жизни резко поменялся, — они тоже могут изменить свои планы. Сюда ты приходишь регулярно, так? Значит, они могли расставить дозорных на случай твоего появления. Вот почему я постоянно должна быть рядом, иметь возможность тебя защитить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});