силах двигаться дальше.
— Серов? — позвал Цзянь. — Что с тобой?
— Преграда, — ответил я.
— Но там ничего нет! Метр вправо попробуй!
Я выполнил приказ, но и там налетел на стену, незримую, но совершенно непреодолимую. Метром левее произошло то же самое, на этот раз меня остановило давление в живот и отчего-то в левое плечо — судя по ощущениям, преграда была жутко неровной, в буграх и выступах.
— Выстрели в нее, — сказал Цзянь.
— Может не стоит, — удивительно, но произнес это Джавал.
— Ты хочешь сидеть здесь? Без еды и воды? Под светом этих… этих… — подходящего слова комотделения не нашел, но было ясно, о чем он говорит.
Я поднял автомат и прицелился так, чтобы пуля выбила ямку в песке на той стороне. Только этого не произошло — лязгнуло, блеснула искра, и кусочек свинца отрикошетил в сторону.
— Все из машины, я сам сяду за руль, — велел Цзянь.
Он что, собрался таранить стену?
Мотор взревел, и опустевший пикап сначала откатил назад, чтобы набрать разбег. Стартовал будто ракета, комотделения выскочил в последний момент перед столкновением, ловко перекатился. Машина же отскочила, задрала капот и опрокинулась набок с бессильным воем, движок чихнул и затих.
Стена устояла.
Мы застряли на полигоне, имея по одному сухому пайку и бутылке воды на брата, и ладно бы только мы — еще пятеро девчонок внутри одной из башен. Компанию хорошим парням в нашем лице составили куб с трещиной, из которой может выбраться что угодно, и очень недружелюбные поклонники «священной плоти» во главе с Цзянем.
Глава 18
Первым делом Цзянь распорядился, чтобы мы отошли в тень ближайшего куба и расположились там. Да, пусть тот светится, но не факт, что от этого свечения произойдет какой-то вред, а вот на солнце мы сначала поджаримся, затем высушимся и в финале закоптимся.
И после этого сам отправился изучать преграду, захватив с собой пару бойцов из старичков.
— Ох влипли мы, братцы, — пробормотал Вася, почесывая потную макушку.
Мы своей компанией уселись на песок чуть в стороне от остальных, чтобы никто не слышал наших разговоров.
— Ты уже так говорил, и когда это было? — на лице Эрика читалось все уныние мира. — Тогда казалось, что все плохо, но выяснилось, что это только почудилось. Обалдеть. Еды нет. Воды нет.
Если бы он смотрел советский мультик про Алису Селезневу, то добавил бы — «населена роботами, планета Шелезяка».
Трогать запасы Цзянь запретил, и правильно сделал — пока можно терпеть, зато неизвестно, когда мы сможем их пополнить. О голоде я, честно говоря, и не вспомнил, а вот жажда начала проникать в организм — сухой рот, опухший язык, и першение в глотке, которое хотелось смыть.
— А ведь это идеальная ситуация, чтобы с нами разобраться, — сказал Ингвар задумчиво. — И это… мы ему мешаем, поэтому он постарается неким образом нас спровоцировать.
— Кто? — Сыч заморгал, мы своими низменными разговорами явно вырвали его из мыслей о чем-то мудром, индейском.
А может он просто тупо задремал.
— Комотделения, — мрачно буркнул Хамид. — Обязательно постарается, и очень быстро. Это я вам как видный конфликтолог говорю.
— Поэтому не расходимся, оружие и вещи держим под рукой, — сделал вывод норвежец.
А я вздохнул — что мы за люди, люди, если не можем жить мирно внутри себя, и даже в такой ситуации, когда со всех сторон враги, и нужно выживать, и логично объединиться? Однако нет — и тут мы найдем повод рассориться, вцепиться в глотку ближнему, а потом и дальнему.
Может быть из-за этой нашей невероятной воинственности ЧВК «Земля» и имеет право на существование?
Цзянь вернулся минут через пятнадцать, по его физиономии прочитать ничего было нельзя, но вот сопровождающие выглядели мрачными — никакого прохода на территорию части они не нашли. Комотделения переговорил с Джавалом, и началось не очень понятное движение по лагерю, перешептывание и взгляды в нашу сторону.
— Вот и дело пошло, — вполголоса заметил Ингвар.
Он лежал, опершись головой о рюкзак, обманчиво расслабленный, с полуприкрытыми глазами.
— Боец Серов! Ко мне! — позвал комотделения.
Я стал и сделал несколько шагов, но автомат захватил с собой, и не просто на плече, а в руках.
— Ближе, — Цзянь буравил меня взглядом.
— Никак нет, — ответил я.
Глаза комотделения на миг вспыхнули, он сам двинулся ко мне навстречу, бормоча «Кто приказы будет выполнять, Конфуций?».
— Серов, — сказал Цзянь очень тихо, когда мы оказались нос к носу. — Отдайте нам их. Тогда я оставлю вас в покое.
Я поднял бровь, показывая, что думаю о таких обещаниях.
— Что вам до этих продажных шкур? — продолжил комотделения, изучая меня очень внимательно. — Они вам никто, и вы ради них идете на конфликт с командиром. Ладно один. Тогда бы я просто решил, что он влюбился. Всякое бывает, но чтобы всей толпой сразу. Невероятно.
— Они люди. Женщины, — произнес я. — Мы — люди, мужчины.
Хотелось добавить «А ты — не человек», но я сдержался.
— Принципы? Это я понимаю, — Цзянь одобрительно кивнул. — Я сам такой, поверь мне. Только мои принципы позволяют мне процветать, а ты из-за своих погибнешь… Джавал!
Они наверняка задумали это как внезапную атаку, но вышло достаточно жалко. Старички во главе с индусом бросились на наших сразу с двух сторон, я поймал движение краем глаза и справа, и слева… но затем раздались недоуменные возгласы и удивленные восклицания.
Еще бы, им в наглые морды оказались нацелены калаши.
Я все так же смотрел Цзяню в лицо, и он взгляда тоже не отводил, но наверняка замечал, что творится вокруг.
— Э, чего за дела? — гнусавый голос принадлежал Энрике. — Вы чо попутали, кексы?
— Видимо это бунт, — комотделения показал редкие желтые зубы в улыбке, в которой не было ни веселья, ни тепла. — Либо вы все, — тут он посмотрел мимо меня, — сложите оружие. Либо я объявлю вас мятежниками. И поверьте — офицеры прислушаются ко мне, а не к вам!
— Тебе их не найти! — крикнул Вася. — Они там, куда ты не зайдешь, рисоед проклятый! Штанишки намочишь!
Вот это было зря, Цзянь умен, и намек сможет расшифровать.
— Пусть твои люди положат оружие,