В ноябре, за пару недель до контрнаступления, Сталин отправился в село Лупиха по Волоколамке, где находился фронтовой госпиталь, видимо, хотел поговорить с ранеными, вышедшими из боя. Бойцы прямо-таки опешили, когда в палате увидели вождя. А Иосиф Виссарионович по-простому поздоровался, присел на табуретку и начал расспрашивать: чем на сегодняшний день силен немецкий солдат и офицер?..
Были фронтовые поездки и в 1942 году, и в 1943-м.
На его даче до 7 марта 1942 года даже бомбоубежища не было. А ведь ее бомбили. Однажды тысячекилограммовая бомба угодила рядом с забором и не разорвалась. Саперы сняли стабилизатор, а там записка: "Чем можем, тем помогаем. Рот-фронт". Ясно, почему не взорвалась.
Вспоминаю такой эпизод. Приехали мы к генералу Захаркину на фронт. А тут над головами наши истребители с фашистами ведут бой. Сталин вышел из машины, смотрит вверх. А вокруг раскаленные осколки падают и шипят в мокрой траве, как змеи. Начальник охраны Власик стал уговаривать Сталина уйти в укрытие, а тот отвечает с усмешкой: "Не беспокойтесь, наша бомба мимо нас не пролетит".
А теперь в самый раз вернуться в Куйбышев, в особняк на Пионерской, где поселилось семейство Аллилуевых. В конце 1941 года сюда приехал Василий. Я уже писал о том, что некоторые чины решили его уберечь от фронтовых опасностей и устроили ему в тылу синекуру, назначив начальником инспекции ВВС Красной Армии.
Я забегу немножко вперед и приведу слова Светланы, касающиеся более позднего периода:
"Жизнь в Зубалове в ту зиму 1942 и 1943 года была необычной и неприятной. В дом вошел неведомый ему до этой поры дух пьяного разгула. К Василию приезжали гости: спортсмены, актеры, его друзья — летчики, и постоянно устраивались обильные возлияния, гремела радиола".
Так вот все это началось еще в Куйбышеве зимой 1941/42 года.
Было все: и гости, и музыка, и застолье, и пальба из пистолетов по самовару. Не было, пожалуй, только работы. Особенно когда Василий куда-нибудь уезжал из Куйбышева. В его отсутствие те несколько человек, которые и составляли его штат, просто изнывали от безделья и целыми днями играли в морской бой.
А между тем шла война, враг продолжал стоять в непосредственной близости от Москвы, а в Куйбышеве работали эвакуированные из столицы наркоматы.
Осенью 1941 года, когда встал вопрос о возможной эвакуации руководства государства и партии в Куйбышев, в дачном поселке Приволжского военного округа (ПриВО, как его все называли), расположенном в лесу, на высоком берегу Волги, начались работы по обустройству помещений. Предполагалось, что в одном из них будет жить Сталин. В теле самого берега соорудили бомбоубежище. О нем написано немало небылиц, и даже Светлана говорит о его "колоссальности". Думаю, что она написала это с чужих слов, сама она вряд ли была в нем, так как бомбоубежище было построено только летом 1942 года, уже после ее отъезда в Москву.
Не знаю, как выглядит это сооружение сегодня, но тогда, в 1942 году, оно удивило меня своими скромными размерами. Я был в нем дважды. Один раз, когда его показывали бабушке и матери, а во второй раз, когда его приехал осматривать К.Е. Ворошилов — летом 1942 года. Бомбоубежище было расположено глубоко под землей и могло выдержать любую бомбардировку, вплоть до атомной. Попасть в него можно было прямо из дачи, на которой летом 1942 года мы жили. Уже при нас в дачу был вмонтирован специальный лифт. Это был верхний вход в бомбоубежище. Был еще нижний вход (или выход), расположенный практически на самом берегу Волги.
Как известно, И.В. Сталин никуда из Москвы в войну не уезжал. Разгром немцев под Москвой снял с повестки дня вопрос об эвакуации правительства.
Весной 1942 года Светлана отправилась самолетом в Свердловск, где в то время жила семья Л.П. Берия — его жена Нина Таймуразовна и восемнадцатилетний сын Серго. Наша семья хорошо знала Нину Таймуразовну и была с ней дружна.
Поскольку в Свердловске жила семья Павла, мать решила лететь в Свердловск вместе со Светланой, взяв с собой и меня. Жили мы все у Нины Таймуразовны. Серго почти все время пропадал на заводе, дома я видел его редко. Встречались мы часто с Евгенией Александровной, Кирой, Сергеем и Сашей. Свердловск мне очень понравился, а теплая солнечная погода, установившаяся на всю неделю нашего в нем пребывания, придавала городу особую привлекательность.
Позднее, когда мы в 1942 году вернулись в столицу, моя мама много занималась благотворительной деятельностью, Нина Таймуразовна также активно в ней участвовала. Маме приходилось часто бывать у нее дома, в особняке на улице Качалова или на даче в Рублеве. Я был тогда еще маленьким, и мама обычно брала меня с собой в эти поездки, С Серго я встретился еще раз уже в 1971 году на похоронах его тещи — Надежды Алексеевны Пешковой (жены сына А.М. Горького). Прошло столько времени, но он узнал меня сразу: "Ты очень похож на свою маму, вот я и узнал тебя так быстро". Мы разговорились, я узнал, что Серго живет в Киеве вместе со своей матерью, работает по специальности. Нина Таймуразовна, хоть и постарела, но чувствует себя хорошо и держится молодцом.
Вскоре после нашего возвращения из Свердловска в Куйбышев приехал Артем Сергеев, друг детства Василия, сын старого большевика Артема Андреевича Сергеева, погибшего в 1921 году во время испытаний аэровагона. Артем, как и Яков, был артиллеристом и с первых дней войны участвовал в боевых действиях, был ранен, попал в окружение. Долго с боями пробивался к своим и наконец прорвался из окружения. В Куйбышеве Артем поправлялся от ран и частенько заглядывал к нам на Пионерскую, рассказывал нам о войне.
В Куйбышеве мама познакомила меня с Рубеном, сыном Долорес Ибаррури, воевавшим с немцами с первых дней Великой Отечественной. Своей внешностью и мягкостью характера он напомнил мне Яшу.
В Куйбышев привезли и тяжело раненного генерал-майора Р.П. Хмельницкого, в прошлом порученца К.Е. Ворошилова.
В июне 1942 года, как только закончились занятия в школе, Светлана, ее няня и Клинч, а также жена Василия Галина с Сашей и Гуля с няней вернулись в Москву, а мы с мамой, бабушкой и братом на некоторое время переехали на дачу в ПриВО. От нас тогда недалеко жила семья Н.С. Хрущева. В Москву мы вернулись примерно в середине лета.
Перед нашим отъездом в гараж на Пионерской улице пригнали бронированный "паккард", предназначавшийся, видимо, для Сталина на случай его приезда в Куйбышев. У машины были толстые темно-зеленые пуленепробиваемые стекла, а на заднем стекле красовалось аккуратное отверстие — след испытательной стрельбы из винтовки.
Я много читал в последнее время о "холуях", которые обслуживали вождей и готовы были пойти на все, лишь бы отсидеться за их спинами в тылу. Видимо, писавшие об этом мерили по себе. Всего одна деталь. В Сочи на сталинской даче было два красивых голубых ЗИС-102, их обслуживали два лихих водителя, виртуозно ездивших по горным дорогам Кавказа. С первых дней войны эти парни стали проситься на фронт. Перед нашим отъездом в Москву мы получили письмо из Сочи, где сообщалось, что просьбу ребят удовлетворили, и они отправились на фронт в танковые части.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});