Иван промолчал, хотя в целом был с ним согласен. Площадь живой, очищенной земли, не используемой для выращивания еды. Отделка дорожек и самого дома. Ощущаемое вокруг дыхание магии, расходуемой на одного человека. Кабанкин в свое время похлебал командирского дерьма и знал, как тяжело нести ответственность и решать за других, но в то же время, советники могли бы и не выставлять все это напоказ.
— Советник Птицын готов уделить вам пять минут. Но только вам. Господин Тузов, прошу следовать за мной.
Внутри дом тоже был обставлен как-то… чрезмерно. Сразу возникали мысли, что такой человек вполне мог пойти на преступление, чтобы грести еще больше под себя, еще больше хвастаться богатством.
Птицын вел себя все так же дергано, словно не знал, куда девать энергию.
— С детства, попал под удар, когда магией накрыло Гончарный квартал, — пояснил Птицын, пожимая руку Ивана. — Наслышан, наслышан о ваших подвигах, а также вашем агентстве. Давайте без формальностей, мне этого на работе хватает. Можете звать меня Петр, наливайте, что хотите, спрашивайте, что хотите, а я в ответ тоже задам вам один вопрос, идет?
— Вполне.
— Почему "Штык"?
— Штык прям, надежен и никогда не подводит, — пояснил с легкой улыбкой Иван.
Случались и у них провалы, но все же, агентство постепенно набирало обороты, помогало людям.
— Хо-хо-хо! — захохотал Птицын, потирая руки. — Даже в голову не пришло! Надо бы приберечь на будущее, такой внезапный дипломатический ход, а? Ведь вы за этим пришли, да? Вашу сотрудницу задержали, по подозрению в убийстве, а я вот вроде как соперничал с Котовым за место в совете от Тырнова, как там Прежние говорили, куи продест, да?
Кабанкин лишь пожал плечами, он занимался самообразованием, конечно, но настолько глубоко его познания не простирались.
— Да еще и метресс эта, — широко улыбался Птицын, потирая руки и подергивая веком. — Глаша! Глашенька!
— Да, Петенька, — отозвался нежный женский голосок.
Глафира Дубинина выпорхнула, иначе и не скажешь, хрупкая и невесомая, казалось, дунь и сломаешь. Платье из струящейся ткани дополнительно подчеркивало ее невесомость и воздушность, и смотрелось так, словно Прежние создавали эту ткань специально для Глафиры.
— Могу сообщить вам то же, что и следователям стражи, весь вчерашний день я провел на заседании, в обществе других советников, а также Глафиры Дубининой и ряда других магов, как городских, так и прибывших из общин и просто из других городов. Возглавлял заседание мой хороший друг и негласный глава магов Тырнова, Родион Кругликов. Присутствовал там и советник Котов, но без жены. В какой-то мере именно вы стали причиной этого заседания.
— Я? — изумился Кабанкин.
— Разве не вы нашли климатическое оружие Прежних в общине Малых Норок? — удивился в ответ Птицын.
Иван чуть повел шеей. Духота и отсутствие метеомагов неожиданно стали чуть понятнее, хотя именно что чуть. Могли бы и после или до испытаний помахать немного посохами, да исправить погоду!
— О своей прошлой вражде с сотрудницей вашего агентства, метресс Листвой, Глашенька поведала мне сразу по прибытии в Тырнов, — продолжал Птицын, умильно глядя на мелкую магессу.
Глашенька, отметил Кабанкин.
— Едва услышала о ней от Настеньки, так и поведала все, без утайки.
— Мотив, не так ли? — спросил Иван, чуть откидываясь и глядя на Дубинину.
— Не знаю, что там вам поведала Леська, — заговорила Глафира тоненько и пронзительно, — но среди магесс такое не принято! Какой смысл кого-то убивать, если он даже не осознает после этого твое превосходство в магии?! Я специально прибыла в Тырнов, чтобы победить Олесю в соревновании зелий! Показать всем, что я лучше! Лучше! Чтобы она сама признала это и больше не корчила из себя невесть что!
Ее аж затрясло, только пыльца вниз не летела, в отличие от фильмов Прежних. Мотивчик, подумал Иван, но в то же время, эмоции из Глаши рвались наружу неподдельные.
— Теперь ее казнят! Все было напрасно! Напрасно!
— Не напрасно, — оживился Кабанкин, — если вы поможете мне доказать ее невиновность.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Неожиданная союзница, причем та, которую Олеся считала главной виновницей! Впору было потирать руки, как Птицын, но Иван сдержался, конечно.
— Если она виновна — то виновна, — припечатала Глаша. — Оправдывать ее я не буду.
— О, разумеется, — кивнул Кабанкин. — Честная, беспристрастная помощь в расследовании, о большем и не прошу.
Что-то там еще было в поведении Дубининой. Желание восторжествовать над Олесей путем спасения, только без секса? Или что Листва априори окажется ей должна? Но в любом случае, вариант выходил почти идеальным. Главная подозреваемая рядом, на глазах у Ивана, или выдаст себя, или поможет, а разборки двух магесс, с тасканием за волосы, можно было устроить и потом, когда никому уже не угрожала бы казнь или шахты, или лесоповал, не слишком отличающиеся от казни.
— То есть вы верите мне? — вдруг спросил Птицын.
— У меня нет возможности перепроверить записи заседания, но уверен, следователи особой группы обязательно их посмотрят. Капитан Лисов — крепкий профессионал. Впрочем, других в ОСГ не держат.
Если они присутствовали там, то выходило так, что все главные подозреваемые имели алиби, и стало быть Олеся оставалась главной подозреваемой, да еще и в убийстве жены советника. Хоть как-то замедлить нынешнее скорое на расправу правосудие могло только то, что Олеся — магесса, но замедлить не означало предотвратить.
Если уж Иван с Ахматом так быстро все проверили, то Лисов справился бы еще быстрее.
Особый порядок? Нет, его уже проигнорировали, во имя власти советников.
— Вот и отлично, как раз уложились в пять минут! — радостно воскликнул Птицын. — Глашенька, ты уже уходишь? Но ведь я только пришел!
На его округлом лице отразилось разочарование, а Иван ощутил себя так, словно попал в один из романов, которые обожала Олеся. Что-то тут творилось непонятное, вся эта индустрия зелий, рейтинги красоты, интриги и подсиживания. Непонятное, липкое и грязное, не хотелось влезать, но в то же время скорее всего не имеющее отношения к убийству.
В то же время, рано было отказываться от подозрений.
— Помогу и вернусь, Петенька, — ласково пропела Глафира.
Не стоило забывать, напомнил сам себе Иван, что ее изгнали из общины за попытку убийства своих же. Она легко могла врать в глаза, даже заранее спланировать все, чтобы к ней кинулись, как к главной подозреваемой, убедились в алиби и отстали, не стали копать глубже.
— Командир, меня подожди!
Появился Ахмат, и что-то в его виде было не так. Иван даже не понял сначала, но потом всмотрелся и чуть не заорал. О да, никаких подтверждений, но Кабанкин не сомневался — пока он сам беседовал с Птицыным, Ахмат вступил в связь с его зазнобой, как ее там, Настя… судя по приглашению и времени, она сама его отлюбила.
Да, такое тоже случалось, но не посреди же расследования!
— Ничего не хочешь мне сказать?
— Хочу, — ухмыльнулся Ахмат, облетая Глафиру, — но только без посторонних.
— Летающее кресло общины Златоцвета, — задумчиво протянула Дубинина.
Она склонила голову, чуть надувая губки и приняла вид невинной девочки — ромашки. Ахмат горделиво заулыбался и крутнулся вместе с креслом, демонстрируя себя со всех сторон.
— Да, пожалуй, я смогу сломать его в два взмаха жезла, — пришла к выводу Глафира.
Ахмат немедленно увял и отлетел за спину Кабанкина, направлявшегося к мотоциклу.
— Командир, я думал ты ее арестовал!
— Глафира Дубинина поможет нам в расследовании, — коротко сообщил Иван, заводя мотоцикл.
Мог бы рассказать и подробно, но не стал, пусть помучается. Ахмат, впрочем, мучиться не стал, и начал свои ритуалы соблазнения, включавшие, как правило, демонстрацию коротышечных ножек и кресла. Вместе они направились к зданию ОСГ.
Хотелось надеяться, что их пустят внутрь.