Читать интересную книгу Загадка Прометея - Лайош Мештерхази

Знаем мы и второй акт: цари собираются на совет — возвращать Гесиону или готовиться к обороне? Теламон заявляет, что любит Гесиону и скорее умрет, чем с нею расстанется. Появляется Калхант с пророчеством: пусть не страшатся греки, они победят Трою (поверить-то приятно, да ведь кто знает — дело это темное!). Тем не менее все прекрасно, великолепно, словом — готовимся к войне! Но как? Кто, сколько, когда, где? И финал акта: с победой возвращается Геракл, он и как воин сослужил важную службу для Трои и всей Малой Азии, да еще выполнил ответственную дипломатическую миссию в интересах мира. Вот принесенная им весть от Приама: дружба и свободное мореплавание по Геллеспонту на вполне выполнимых и достойных условиях. И, наконец, он привел с собою бога. Правда, немного запятнанного бога. Но бога.

А дальше — вот что.

Геракл не хочет даже передохнуть как следует после утомительного пути, он готов к нападению. Прежде всего — поговорить с Атреем, если же Атрей не согласится на его доводы, открыто высказаться перед собранием царей. Никогда не были так велики шансы партии мира, как сейчас. В войне же цари Эллады могут только проиграть! Он готов даже в случае необходимости припугнуть почтенное собрание: если они желают войны во что бы то ни стало, что ж, пусть будет по-ихнему, но тогда он сам перейдет на сторону Приама, станет во главе дорийцев, за ним пойдут Фивы, мирмидонцы, кентавры, лапифы, Афины. Вот и поглядим, кто кого! Во всяком случае, Атрею не усидеть. И, как ни хитер старый лис, на этот раз Геракл не позволят удалить себя под предлогом какого-нибудь бестолкового задания. На худой конец — однажды так уже было — откажется служить Эврисфею.

Да только и Атрей подготовился к встрече.

Задача у него не из легких.

Нужно срочно удалить Геракла.

Нужно добиться соглашения с царями.

Необходимо основательно разобраться в Прометее, уяснить себе его намерения. На что употребит он свою божественную силу? Не причинит ли вреда городу, какие желает жертвы, чем можно его умилостивить?

Молнией проносится: нельзя ли использовать в интересах собственной политики древний титул, авторитет, пророческую силу божества? (Впрочем, лучше подождать, не предаваться преждевременным надеждам.)

И нет ли способа дотянуться до бесценного сокровища — его железной цепи?

Однако — тс-с! Все это потом. Прометей — бог, с ним нужно держать ухо востро! Обеспечить бы только его доброжелательный нейтралитет! Для начала довольно и этого.

Такова была, следовательно, драматическая ситуация в начале «третьего акта». Так складывалась игра.

И Атрей ее выиграл.

Выиграл прежде всего у Геракла. Разбил героя, как говорится, наголову.

Едва Геракл появился, Атрей принял его вне очереди. Обнял, расцеловал, назвал «милым родичем», поздравил с грандиозной победой, поблагодарил со слезами на глазах за верную службу отечеству, заверил, что теперь в Микенах все пойдет по-другому и героев почитать будут не в пример прежнему — «мы-то с тобой знаем, как Фиест прижимал сторонников Зевса». Тут Атрей сделал знак слугам — несите, мол, лучшие яства и вина дорогому гостю! — потом выслал всех из приемной и у дверей поставил стражу: «Меня ни для кого нет — важное совещание!» Геракла посадил на почетное место, и ласковая улыбка не сходила с его губ.

А Геракл, видя это подлое двуличие, только пыхтел да хмурился и лишь укреплялся в своем решении быть твердым.

Их диалог я и на сей раз воспроизвожу по форме свободно, что же касается содержания, то его подтверждают общеизвестные факты.

— Дорогой мой родич, — заговорил Атрей, — я знаю, ты считаешь меня старым двуличным лисом. И ты прав. Вообще я именно таков. Мне нельзя быть иным. Хотя жить прямо и правдиво куда проще. И к власти я рвусь, тоже правда. Хотя вести безмятежную жизнь при дворе, посещать, когда хочется, конные состязания, тратить несметные мои богатства на красавиц, устраивать увеселительные прогулки на парадных колесницах или кораблях под багряными парусами, уж конечно, было бы намного приятнее. И жесток я, правда. Хотя, видишь сам, ничего не люблю больше, чем тихую музыку и танец гибких, умащенных благовониями мальчиков. И у меня при виде их слезы наворачиваются на глаза, как у прочих смертных. Да только я тут же украдкой смахиваю слезу. Люди злы и глупы. Сурова наша судьба. Я ведь тоже родился затем, чтобы сделать что-то. Как и ты, милый мой родич. Воспрепятствовать глупости и злу. Даже самой судьбе. Не себя ради — ради людей. Да, ради людей, во славу Зевса.

Тут Геракл перебил его:

— Теламон украл Гесиону. Был гостем — и украл родственницу того, кто принял его под свой кров! На позор Зевсу!

Но Атрей лишь глубоко вздохнул: — Скажу и об этом, милый мой родич. Терпение, я скажу обо всем. Ибо желаю рассказать тебе все без утайки, хочу разделить с тобой все мои заботы. Да и с кем еще мне разделить их? С этими болванами?! Итак, прежде всего — наши внутренние проблемы. Покуда тебя не было тут, как ты знаешь, кое-что произошло. При Фиесте дела страны основательно пошатнулись. Двор — сплошное распутство, обезьянья погоня за модой, транжирство. На общественных работах — панама, деньги текли рекой, работа стояла. А нищета народная уже вопияла к олимпийцам. Я не мог далее оставаться безучастным. Не говоря уж о том, что Фиест, распутный Фиест осквернил мой дом, собственное мое ложе!… Случай распорядился так, чтобы я пришел к власти при поддержке военной партии. Забудь предубеждение! Я не военная партия, я — Атрей, Атреем и останусь.

— Нигде нет такой панамы, — опять вставил Геракл, — как на военных поставках. И нет нищеты народной страшнее, чем та, в какую ввергнет народ война. Я привез из Трои мир. Приам ничего и не просит, только чтоб вернули ему Гесиону да выплатили символический, можно сказать, штраф. Зато Геллеспонт будет наш!

— Знаю, — сказал Атрей. — И уже решил: строжайше потребую от Теламона удовлетворить требования Приама. Иначе пусть не рассчитывает на мое содействие, а тогда уж пеняет на себя. Поверь же мне, дорогой мой родич: я не принадлежу к военной партии!.. Ведь знаешь ты по крайней мере, что я не дурак?!

— Знаю, что ты умен, как лиса и змея, вместе взятые.

— Вот видишь! А если я умен, то могу ли не знать, что мы выиграли бы на мире с Троей и что проиграли бы, ввязавшись в войну?

— Зачем же тогда вертится здесь Теламон?

— А вот, видишь ли, какая беда. Гесиона в положении. И Теламон дал торжественный обет, заверил клятвенно, что признает будущего ребенка законным наследником и воспитает в собственном доме подобающим образом. Жена Теламона и ее малолетний сын Аякс дали на то письменное согласие. Гесиона же объявила, что дитя свое желает родить Теламону и в доме Теламоновом. Что прикажешь делать при таких обстоятельствах? Возлюбленная по доброй воле покинула родину вместе с возлюбленным. Ни Зевс, ни законы гостеприимства не посрамлены. Личное дело двоих. В этом духе я и хочу говорить с Приамом, вернее, быть посредником. Во всяком случае, сделаю все, чтобы помочь достигнуть соглашения, избежать войны, бессмысленной, братоубийственной войны.

— Приам не хочет войны. Я сумел разъяснить ему, что означал бы для него военный поход на Элладу.

— Знаю, он войны не начнет.

— А тогда, — вскричал, уже теряя терпение, Геракл, — к чему вся эта великая спевка — съезд царей, военный совет?

Атрей рассмеялся.

— Только смотри, никому ни слова! Если проговоришься, отопрусь… Половина этих царей — о всемилостивый Зевс, какие ж это цари! — невежественные, тщеславные забияки, другая половина — жадные свиньи. Я хочу того же, что и ты. Мира хочу, свободного мореплавания, возрождения колоний и расширения их сети. Однако разве не нужны для этого корабли, оружие, продовольствие, тысячи решительных юношей? Не нужны?.. Так откуда же все это возьмется? Одной сокровищницы Микен — особенно после фокусов Фиеста — для этого мало. Ну, а братия вроде Нестора… Скорее дохлый осел залп выдаст (не дай бог такой чести!), чем они — хоть один шекель. А ведь тут на тысячи талантов счет идет. Но сейчас они напуганы. И я еще больше их пугаю, сам распуская страшные слухи. Я буду не я, если не выколочу из них — когда же еще, как не теперь? — финансирование великого замысла. Нашего замысла! Моего и твоего, если поможешь! Да, твоего. Ибо на кого же мне рассчитывать, как не на тебя, дорогой родич мой!.. Ну, что скажешь на это?

— Я тебя слушаю.

Геракл оставался настороже. Однако Атрей умно, шаг за шагом продолжал развивать перед ним свой план, и Геракл словно бы слышал собственные речи:

Экспедиция на «Арго» сделала только полдела; но и та проблема, которую разрешил сейчас Геракл войной с амазонками, тоже, по сути, всего лишь полдела; самое серьезное и самое трудное еще впереди — западный бассейн Средиземного моря. А может, если удастся, и того дальше: на юге — Мавритания, за ней — прибрежные океанские острова; на севере — нынешняя Англия, берега северной Германии — родины янтаря и сильных рослых рабов, куда сидонцы едва осмеливаются забираться, греческие же мореплаватели, как говорят, прежде бывали там не раз.