Народ зашебуршал сильнее а затем, один за другим они стали представляться.
– Алексей, фаворит Болконских, – протянул руку тот постарше, что спрашивал первым.
– Игнат, фаворит Меньшиковых, – это был второй, в фиолетовом.
Затем последовали Герман, Сергей, Иван, Родион и еще с десяток имен, которые я просто не смог сходу запомнить, пожимая каждый раз руку и представляясь, – Очень приятно, Петр, очень приятно, Петр.
В общем мое внедрение в местную мужскую тусовку прошло удачно и меня приняли в свой круг, что не могло ни радовать.
Прием меж тем шел своим чередом, княгиня Еникеева что-то говорила, кого-то представляла, потом был благотворительный сбор на что-то там, я особо не вникал. А затем, где-то через час, церемонимейстер вдруг объявил на весь зал, несколько раз стукнув посохом по полу, – Госпожи, танцы!
– Да-да, – подключилась хозяйка приема, похлопав в ладоши, – какое благородное собрание без танцев, и для начала, я бы хотела предложить уникальное представление подготовленное мужчинами моего рода, для вас, дорогие гости.
Тут нам принесли напитки и я сразу подхватил себе два бокала, потому что стало интересно, что такого вдруг смогли придумать. Я помню, Захаровна нам про местные танцульки лекцию читала, но тут был только некоторый вариант вальса где вела женщина и еще нескольких средневековых танцев разной степени унылости. А раз уникальное, то, вероятно, что-то новенькое.
Бахнув один бокал залпом, в котором оказалось кисловатое шампанское, я принялся смотреть, как на расчищенное место посередине зала вышла пятерка парней в килтах. Встав рядком, они сцепились локтями, и вдруг, под заигравшую музыку, выгнув в стороны колени, стали двигаться то в одну, то в другую сторону, комично переставляя ноги.
Пару минут я втыкал в этот сюр, а затем меня озарило, это же был самый натуральный танец маленьких лебедей. Балет, мать его.
Внезапно они остановились, и начали синхронно попеременно задирать ноги и я понял, что теперь они танцуют какую-то пародию на кан-кан. Бабы вокруг восхищенно загомонили, а я прикрыл глаза чтобы не видеть этот ипанный стыд, когда из под задираемого ногой килта то и дело задорно сверкали голые яйца танцоров.
Быстро допил второй бокал и взялся за третий. Вот уж действительно уникальное зрелище достойное анналов истории. Как его развидеть только.
Минут через пять форменного позорища, они, наконец, под дружное рукоплескание раскланялись и убежали, а гости начали дружно поздравлять хозяйку с отличным представлением.
– Божественно! Великолепно! Потрясающе! Браво! – то и дело раздавалось отовсюду, а Еникеева только самодовольно улыбалась, купаясь в эпитетах публики, словно сама этот, с позволения сказать, танец, и придумала.
– Ну как тебе? – спросил Андрей Болконский, после недолгой паузы. Оглядев остальных парней, я понял, что они также не разделяют восторгов женской публики.
– Пошлость, – раненый в самое сердце, чуть дребежжащим голосом, произнес я, – звенящая пошлость. Ни грамма эстетики, ни единой капли уважения к нам.
Остальные только закивали в ответ, тоже не одобряя такого показного глумления над слабым полом.
Решительно бахнув четвертый бокал, я поднялся, поправил маску и подергав за пояс килта, проверяя надежно ли сидит, другим, жестким и твердым голосом, произнес, – Сейчас я покажу как надо танцевать.
Княгиня еще принимала поздравления, когда я чеканя шаг, прямо от нашего угла, по диагонали стал пересекать весь немаленьких размеров зал идя к расположившемуся в другом углу оркестру.
Постепенно гости стали оборачиваться на меня, переставая хлопать. Барыни я не видел, хоть и мог предугадать ее реакцию, но уязвленная гордость за всех мужиков, толкала меня вперед подобно паровозу и остановить меня сейчас мог только выстрел из танка, наверное.
Становилось все тише и где-то с середины зала я уже шел в полной тишине, каблуками собственных ботинок отбивая звонкий и четкий ритм. Обернулась и Еникеева, с удивлением глядя на меня – того кто посмел внимание с нее – хозяйки вечера, перетянуть на себя. Но я только чуть зло усмехнулся – “Сейчас я вам покажу, что такое танцы!”.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Подойдя к дирижеру, кстати, тоже мужчине, как впрочем и остальные музыканты. Поздоровался и попросил, – А выдайте-ка мне,что-то из русского народного, сначала в медленном темпе а затем в среднем.
Немолодой уже, усатый дядька, прищурился, а затем, бросив взгляд на продолжавших в тишине пялиться на нас баб, чуть кивнул, поворачиваясь и что-то говоря остальным. Я уже не слушал, потому, что снова выходил на центр зала.
Дождался,когда заиграет медленная плавная мелодия и вытянув в сторону правую руку, а левую уперев в бок, стал по кругу обходить зал. Затем добавил хлопки и различные кренделя ногами как любил говорить мой дед, который меня этому танцу и научил. Круг, второй… а затем ритм ускорился и я как вжарил вприсядку все так же по кругу, да с подпрыгом. Ух, красота. Хоть и подростком был, а как “барыню” танцевать, со злости вспомнил.
Минут пять я лихо отплясывал, пока оркестр не перестал играть.
Глубоко дыша, раскрасневшись и дернув ворот блузы, раскрывая горло, я вновь подошел к улыбающемуся в усы дирижеру, и снова попросил, – А теперь что-нибудь быстрое и на украинский манер.
Второй танец я выбрал гопак, за его прыжки и более быстрый ритм. Разучивал, когда-то, когда ходил в школе в танцевальный кружок. Ну а под конец, чувствуя, что могу еще выдать что-нибудь этакое, я рубанул лезгинку.
Все эти вращения, выпады, замирания на долю секунды в горделивой стойке, резкие движения ног и рук. Это было самое быстрое, что я когда-либо танцевал и, наверное, самое впечатляющее. Не даром, почти сразу среди гостей нарастая пошел слитный гул хлопков ладоней в такт музыки. А я, задыхаясь, до темноты в глазах, все крутился и крутился, выбивая искры каблуками, наконец замер, резко с поворота опустившись на колено и склонив голову.
Стоило затихнуть последним бодрым запилам музыки, как зал взорвался аплодисментами, а я, тяжело дыша, поднялся на подрагивающих от перенапряжения ногах, обвел взглядом толпу и увидев стоявшую в первом ряду боярыню, пошел к ней.
– Госпожа, – хрипло произнес, смотря на Руслану. По её непроницаемому лицу, невозможно было понять, сердится ли она или нет, и я застыл перед ней, чуть склонив голову и смотря чуть исподлобья в её глаза.
Паузу нарушил голос княгини, что, подошла и громко во всеуслышание объявила, – Руслана Анатольевна, удивили. Я-то думала, что подготовила нечто необычное, но ваш фаворит и его танцы, это просто что-то необыкновенное. – Еникеева окинула взглядомподтянувшихся поближе прихлебал, – положили меня на обе лопатки, брава! В присутствии всех официально заявляя, что это был лучший номер из виденных мною когда-либо!
Приблизившись, она фамильярно потрепала меня за щеку, а затем, наклонившись к боярыне, прошептала, – Руслана, я утраиваю предложение. – Увидев, как лицо той становится непроницаемым, добавила, – пока ничего не отвечай, подумай. Если хочешь, могу также поспособствовать решению пары вопросов в столице. Сама знаешь каких. Поэтому не торопись. Обдумай всё хорошенько.
– Хорошо, Евгения, я подумаю, – ровным голосом ответила боярыня, а затем подставила локоть, за который я ухватился и мы медленно двинулись по залу прочь от ничуть не обескураженной таким демонстративным ответом “нет”, княгини.
Меж тем к нам стали подходить пары других гостей, выражая Руслане своё восхищение. Меня это слегка задевало, но я не подавал виду, и так понял, что своей выходкой только усилил напряжение между своим родом и княжеским.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Да, я уже считал род Златолесских своим. Как-никак положение фаворита обязывало, да и обвыкся, чего греха таить, обустроился тут, привык к местным реалиям и даже начал получать какое никакое удовлетворение от жизни.
Тут под ручку к нам с подошла высокая дама с моим новым знакомцем Андреем, и улучив минутку, пока две главы родов зацепились языками, мы с ним перекинулись парой фраз.