под землей, а значит, я могу обрушить на них эти стены. Что бы это ни было – смерть, удушье, пытка, – я могу это создать.
Она так затихла. Несомненно, Малин теперь, наверное, немного боялась меня, и, если бы я не был пропитан ядом, блокирующим месмер, я бы это почувствовал.
Но, когда она переплела свои пальцы с моими, я начал сомневаться в ее способности бояться хотя бы чего-то. Может, и в ее здравомыслии. Ничто из тех ужасных вещей, что я делал или говорил, казалось, ни в коей мере не влияло на ее мнение обо мне.
– Ты был со мной на сеновале по ночам. Ведь был же? – прошептала она. – Я чувствовала тьму и убеждала себя, что это призрак следит за мной.
В чем-то она была права. Я был призраком. Вернувшись в дом Штромов, чтобы разыскать Хагена, я знал, что буду мельком замечать девочку, которую никак не мог вытащить из остатков моего окаменевшего сердца. Я просто не ожидал, что это «мельком» превратится во что-то большее.
Поначалу я был готов к ненависти. Безопасной, отдаленной ненависти. Если бы она ненавидела меня, я, по крайней мере, все еще был бы в ее мыслях. Но что я получил – так это совершенно определенную тягу и преданность.
– Я был там, – сдавленным голосом признался я.
– И все равно притворялся тем, кем попросту не являлся.
– А ты думаешь, Повелитель теней – это не я? – я выгнул бровь. – Я изменился. Вот почему я не хотел, чтобы ты вообще меня узнала, – я научился ненавидеть, Малин. Я больше не знаю любви.
– А я думаю, что знаешь, – сказала она. – Ведь это ты сделал все, чтобы защитить Кривов. Из любви, я уверена. Това рассказала мне, как ты спас Эша и Ханну, и со всеми остальными ты обращаешься, как с семьей.
– Славную картинку ты нарисовала, но, может, я действую лишь из необходимости выживать.
Малин неловко встала на ноги и потянулась, разминая ноющую спину.
– Может быть. Не стану отрицать, что мы оба изменились. Но я когда-то знала тебя, Кейз. Лучше, чем кто бы то ни было.
Какое-то мгновение я ничего не говорил.
– Я не такой, как тот мальчик.
– Может, и нет, но ты спас меня от скидгардов. Мне кажется, это поступок героя, а не злодея.
Я с облегчением улыбнулся.
– Поставь планку для героя повыше. Я выживаю благодаря тьме, Малин. Я держу ее близко, а она держит меня.
– Увидим.
Я взял ее за руку. Теперь, когда мы коснулись друг друга, жажда большего лишь усилилась.
– Я думал, что не успею. Фиске видел, что с тобой что-то случится, и с того момента, как мы ступили на берег Скиткаста, я был на взводе, все ждал этого.
– Он что-то видел?
– Что-то нечеткое, но ему показалось, что оно касалось тебя.
Очень осторожно я слез с разделочного стола и встал перед ней. Мы были близко, один небольшой шаг – и встанем грудь к груди. Глаза Малин закрылись, подрагивая ресницами, а когда я убрал с ее лба прядь волос, она даже немного подалась вперед.
– Почему тебе это было так важно? – Вопрос, на который я уже давно искал ответ. – Почему ты так и не перестала искать меня?
Ее пальцы обвели линию моей челюсти.
– Ты бы на моем месте не перестал.
Я коснулся пальцем ее подбородка и приподнял его, заглядывая в лицо.
– Малин, я не могу быть Кейзом Эрикссоном, больше не могу.
– Потому что в нем слишком много человечности?
Я лишь покачал головой, не зная, что сказать.
– Ну и пусть, – продолжила она, – но не ожидай, что я перестану видеть того мальчика, которого знала. Мне пора идти, твоим ранам нужен покой.
Малин двинулась к двери. Она помедлила, постукивая пальцами по стене, и с мягкой улыбкой вновь оставила меня одного.
В игре взяток и хитрых схем эмоциям не было места. Один неверный взгляд, один дернувшийся глаз, одно движение, которое выдаст, кто тебе дорог, могут определить, выигрышные у тебя карты или же нет.
Как влюбленный дурак, я позволил ей вновь пробраться в меня.
Я не сомневался, что риск в нашей игре возрос десятикратно.
Глава 27
Воровка памяти
Две ночи Кейза волной накрывала лихорадка. Я была так рада, когда Това достаточно окрепла, чтобы заняться его исцелением месмером. Благодаря ей и Никласу, который без раздумий признался, что он эликсирщик, Повелитель теней почти восстановился.
Дом Никласа и Джунис принадлежал еще нескольким дюжинам других людей, которые приходили и уходили, когда вздумается.
На третью ночь некоторые Кривы спали по углам главной гостиной. Другие натачивали и чистили свои обагренные кровью клинки. Гуннар улыбался, читая стопку писем, которые ему прислали из Северного королевства. От матери, как он сказал, и от тети, жены восставшего короля фейри. Эта женщина дружила с Джунис, так что послания доставлялись в гнездо Фалькинов.
Я смотрела на кувшин на столе. Раум сдержал слово и не соврал – скиткастский броан и правда менял жизнь, потому что был омерзителен. Как будто жидкую плесень пьешь.
Това ускользнула помыться, а Раум сидел рядом со мной, лениво проводя кончиком ножа по предплечью, очерчивая бледный шрам.
Никлас раздал всем яблочный эль, чтобы запить броан, и пристроился возле Джунис на диване с ножками в форме когтистых лап. Красивая вещь, такая, какой мог бы обзавестись член эксклюзивной гильдии Обменной биржи. Может, даже и кто благородный.
Он посмотрел на меня поверх своего рога для питья.
– Думаешь, откуда мы берем весь этот хлам?
– Приходила такая мысль.
Никлас поставил напиток на деревянный столик сбоку.
– Фалькины – это просто красивое название для контрабандистов, воров и всяких прохиндеев.
– Вы крадете вещи?
– Мы берем назад то, что было украдено. И возвращаем нуждающимся.
Я искренне рассмеялась.
– Так ты, значит, герой?
– Не оскорбляй меня.
Фалькин с кудрявыми светлыми волосами похлопал Никласа по спине.
– Да, он самый настоящий герой.
– Это Иро, – сказал Никлас. – Тот самый человек в этом гнезде, который не дает нам слишком сильно рисковать.
– Фалькины – это скиткастские Кривы, – пояснил Раум, но Никлас от этой идеи отмахнулся. – А Никлас может дать тебе кучу советов по поводу твоего месмера поцелуя смерти.
– Точно, – сказал Никлас. – Видишь ли, я отвратительно много прочел о месмере. Это просто сводит Джуни с ума.
– Он только об этом и говорит, – согласился Иро и взял с подноса чашу