гостью.
Я застонал и со стыдом признался себе в том, что, когда увидел ее в лапах опасности, одна из возведенных мною стен тут же рухнула. Я не мог потерять Малин.
Не потому что она была альверкой. Не потому что она заплатила гильдии украденными пенге.
Я не мог потерять ее.
– Расскажи мне о ней, – сказал Никлас. – Нет, скажу по-другому. Расскажи мне о том, о чем умалчивал все эти годы.
– Она заключила с нами сделку…
– Не надо так со мной, – перебил он. – Мы оба слишком много о себе мним, чтобы играть в такие скучные игры. Я знаю, что она умеет, Кейз. Остальные ввели меня в курс дела. Пока ты тут решал, умирать тебе или нет, я прокрутил в голове многие наши прежние разговоры. Думал о том, что ты предпринимал, и вот теперь я задаюсь вопросом и не понимаю, какие это скрытые мотивы были у моего давнего друга все это время?
– Хватит думать. Нет никаких мотивов.
Глаза Никласа потемнели.
– Ты утаил что-то, что может изменить жизнь абсолютно каждого, что-то, что способно изменить саму судьбу этого края.
– Нет.
– Не ври мне, – сказал он со спокойствием, напоминающим тихую ночь перед штормом. – Как давно ты знаешь о ней?
– Никлас. Я многих людей убил за то, что они знали еще меньше, чем ты. – Я сглотнул, прогоняя жжение в горле. – Оставь меня в покое. Пожалуйста.
Лидеры гильдий не умоляли. Ни в Клокгласе, ни в Скиткасте, ни в каком-либо другом регионе. Особенно не друг друга.
Этого хватило, чтобы он умолк.
Никлас долго изучал меня взглядом, затем вздохнул, качая головой.
– Тебе не помешать судьбе взять то, что она хочет.
– Я не верю в судьбу, – сказал я. – Мы сами выбираем свой путь.
Он мрачно усмехнулся.
– Тогда позволь мне верить в трех Норн за нас обоих. Ты отправляешься на маскарад по просьбе этой женщины. А тебе не приходило в голову подумать, что вдруг именно это и должно случиться?
– Это будет не больше чем наш обычный план.
– Надеюсь, что так. Если это станет чем-то большим, то как знать, кто выживет, а кто умрет. – Никлас встал и снял с моей груди несколько лоскутов ткани, осматривая кожу. Я никогда не сказал бы ему, – а то его голова совсем раздулась бы от гордости, – но Никлас был лучшим эликсирщиком, что я знал. Если кто и не дал мне умереть, так это он. Он скатал ткань в рулончики и бросил их в таз. – Они отравили тебя элдришем.
Я приподнял бровь.
– Таким количеством – и я выжил?
– Чудом, – сказал Никлас. – Я сумел создать такую смесь, которая вытянула яд прежде, чем он добрался до твоего сердца и разошелся по всему телу. Но если бы девчонка тут же тобой не занялась, не уверен, что мне хватило бы времени. Не могу взять в толк почему, но ты ей, кажется, небезразличен.
Я отвернулся к стене.
– Она знала меня прежде… в прежней жизни. Мы теперь другие люди.
– Ну ты-то точно другой, – сказал Никлас. – И все же ты прыгнул вперед и получил ведро элдриша вместо нее. Но мне и не кажется, что это лишь оттого, кто она такая. Думаю, все гораздо глубже.
– Ты слишком долго связан обетами с Джунис, ты совсем размяк, – сказал я, отчаянно желая сменить тему на что угодно.
– Ах, друг мой, я мог бы быть связан с ней хоть две тысячи лет, и все будет мало, – он рассмеялся и попятился к двери. – Я попрошу тебя отдыхать и ожидаю, что ты послушаешься. Вся твоя гильдия жива и здорова и допивает мой броан. О, и я бы прислушался к моему совету о чем-то, в чем я смыслю поболее твоего: не будь с ней Повелителем теней. Будь Кейзом. Думаю, ты и сам будешь этому рад.
Никлас вышел, оставив меня блуждать в тумане.
По правде говоря, я не знал, как быть Кейзом. Больше нет. Но впервые за много лет мне этого захотелось.
Вскоре я потерял счет времени. Мгновения сплетались в одно, когда было нечего делать, кроме как смотреть в стенку.
Где-то глубоко в гнезде странный звон, – наверное, от контрабандных часов Никласа из какого-то далекого королевства, – отметил новый час.
Дверь открылась.
Я ожидал Никласа, может, Тову, но моя кровь прилила к лицу, когда из-за двери выглянула Малин. Мы встретились глазами. Неспособный усмирить шторм, бушующий в груди, я прикрыл лицо рукой, надеясь, что она уйдет.
Не ушла.
Малин взяла полотенце и очищающую пасту, которую оставил Никлас. Ее пальцы коснулись моей воспаленной кожи, и я оттолкнул ее прочь.
– Меня Никлас попросил это сделать.
Вот гад. Вечно лезет не в свое дело.
Ее мягкая рука легла на мое плечо. Я напрягся под ее прикосновением. Просто невероятно, что любящее и заботливое касание выводило меня из равновесия сильнее, чем ножи и кровь.
Малин молча работала, пока волдыри не покрылись блестящим толстым слоем бальзама. Я не поворачивал к ней лицо, боясь уступить желанию, что ощущал внутри. Ради нее, ради себя. Поддаться ему значило признать, что мне не все равно, а если мне не все равно, то жестокие, злобные люди получат новый способ мучить нас.
Она позвала меня по имени, но я ничего не сказал в ответ.
Малин резко выдохнула, а затем обхватила ладонями мое лицо, чем и напугала меня. Ее прикосновения были нежными, не тревожащими ран. Она будто не хотела отпускать меня, боясь, что я исчезну.
Мои глаза закрылись, когда Малин прижала свой лоб к моему.
– Почему ты ненавидишь меня? – ее голос был хриплым. – Помоги мне понять, и я клянусь, если захочешь, чтобы я ушла, я уйду. Я оставлю тебя в покое.
По моей груди до самого живота прошла трещина. Медленно мои ладони потянулись к ее рукам, и я заставил ее подняться.
Она стала упираться, сильнее ухватившись за мое лицо.
– Пожалуйста, Кейз.
Я раздраженно усмехнулся.
– Я просто пытаюсь сесть.
– Ой.
Малин, не отрывая глаз, следила за каждым моим движением, пока я осторожно садился на разделочном столе. Поверхность моей кожи была воспаленной и красной. Запекшаяся кровь струйками засохла на груди и плечах. Ну, хотя бы голова больше не кружилась.
Когда я сел ровно, Малин устроилась на стуле передо мной, сцепив руки в замок на коленях.
– Ты ранена. – Прежде чем я успел себя одернуть, мои пальцы потянулись вперед и коснулись ссадины у нее на лбу.
Малин пощупала это место и пожала плечами.
– Это пустяки.
Я