ему, что в столице большевики пользуются доверием масс. Опасаясь недовольства со стороны общественности, Керенский ранее не решался предпринимать решительные меры против большевиков, но теперь у него не оставалось особого выбора, кроме как действовать. В ночь с 23 на 24 октября он издал приказ об аресте нескольких видных большевистских лидеров и закрытии двух большевистских газет. Большевики предприняли ответные действия: силы Военно-революционного комитета начали захват ключевых правительственных учреждений. В стремлении защитить Временное правительство Керенский попытался сосредоточить в Петрограде верные войска [Lincoln 1986:443–445].
Утром 24 октября начальник штаба Петроградского военного округа генерал-майор Я. Г. Багратуни направил командиру 1-го Петроградского женского батальона капитану Лоскову срочное предписание перевести батальон в Петроград, где находился штаб округа [Булыгин 1957: 281]. С августа батальон располагался в лагере под столицей, у станции Левашово на Финляндской железной дороге. Там женщины завершили обучение и ждали приказа об отправке на фронт. Весь батальон, включая командный состав, считал, что их вызывают в столицу для участия в торжественной церемонии и параде перед отправкой на Румынский фронт, в соответствии с распоряжением Ставки от 17 октября. Подразделение прибыло в столицу в полдень 24 октября, полностью вооруженное и оснащенное для отправки на передовую. Распевая солдатские песни, батальон промаршировал по улицам к Зимнему дворцу, готовый к смотру перед военным начальством. Расположившись на Дворцовой площади, батальон присоединился к нескольким отрядам юнкеров из различных военных училищ города, а также казачьим подразделениям [Шагал 1969: 10].
1-й Петроградский женский батальон перед Зимним дворцом, готовый к смотру, октябрь 1917 г. (любезно предоставлено Государственным центральным музеем современной истории России, Москва)
Женщины-военнослужащие 1-го Петроградского женского батальона на площади перед Зимним дворцом, октябрь 1917 г. (любезно предоставлено Государственным центральным музеем современной истории России, Москва)
Прибыв на Дворцовую площадь, женщины узнали, что их вызвали к Зимнему дворцу не для парада, а для защиты находившихся внутри членов Временного правительства. Военнослужащие батальона были сильно расстроены этой новостью, поскольку их целью было сражаться с внешними врагами России на фронте, и они не хотели «вмешиваться в политическую борьбу» [Сенин 1987:181]. Женщины чувствовали, что правительство предало их, заставляя «сражаться за революцию» против собственного народа. Как сказала одна из молодых женщин-добровольцев: «Я солдат и сражаюсь только с империалистическими захватчиками» [Bryant 1918:216]. В сущности, многие женщины-солдаты было плохо осведомлены о внутренней политической ситуации. Несмотря на нежелание участвовать во внутреннем конфликте, женщины осознавали возможность такого развития событий. Перед отправкой в Петроград их предупредили, что большевики могут попытаться на них напасть. Поэтому перед тем, как покинуть лагерь, они зарядили винтовки одним патроном, но поставили их на предохранитель. Карманы и подсумки они наполнили патронами. «В случае нападения» им было приказано дать залп в воздух. Если бы это не подействовало, они должны были открыть огонь на поражение [Бочарникова 2001: 198].
Лоеков, считая нецелесообразным использовать его подчиненных для подобной цели, приказал большинству личного состава батальона вернуться в лагерь в Левашово. Очевидно, он чувствовал, что попытки столь малыми силами защитить Зимний дворец от красногвардейцев и многочисленных сторонников большевиков из петроградского гарнизона окажутся тщетными. Многие из тех, кого вызвали защищать Временное правительство, уже покинули позиции, в том числе большинство казаков. Основную часть оставшихся составляли не имевшие боевого опыта юнкера, которых историки описывают как «шумных подростков», чье «представление о войне еще оставалось романтическим и незапятнанным» [Lincoln 1986:447–448]. Руководство Петроградского военного округа – очевидно, при помощи угроз – заставило Лоскова оставить в городе небольшую часть женского батальона, якобы для обеспечения безопасной доставки бензина с завода Нобеля [РО РНБ. 1957: 36]. Половина второй роты женского батальона в составе 137 человек осталась на позициях у Зимнего дворца. Среди них были Мария Бочарникова и доброволица С. [Бочарникова 1962: 215–227; Бочарникова 2001: 198–201; Петунина 2000:2]. Очевидно, эту роту Лоеков выбрал по определенной причине – возможно, он полагал, что служившие в ней женщины едва ли станут ввязываться в схватку, в которой могут погибнуть. Когда командир третьей роты капитан Шагал спросил Лоскова, почему тот не оставил его роту или роту штабс-капитана Долгова, батальонный командир ответил: «Ну, знаете, оставь вас здесь, вы, наверное, подняли бы восстание против большевиков!» [Шагал 1969: 5].
Вечером 24 октября командир роты поручик Сомов получил из штаба Петроградского военного округа предписание направить людей к городским мостам. Женщины должны были помочь юнкерам развести мосты и не допускать их обратного сведения, чтобы отрезать рабочие районы Петрограда от центра и тем самым лишить большевиков поддержки [Предписание штаба Петроградского военного округа 1957: 332]. Половина взвода была приставлена к Николаевскому мосту, еще половина – к Дворцовому, а целый взвод направился к Литейному мосту. Юнкерам удалось развести мосты, но прежде чем женщины успели прийти к ним на помощь, красногвардейцы и другие сторонники большевиков быстро оттеснили юнкеров и свели мосты [Бочарникова 1962: 216]. Женщины вернулись в Зимний дворец и заняли позиции на первом этаже здания. Их разместили в роскошных покоях, окнами выходивших на Дворцовую площадь, и роздали боеприпасы. Вероятно, сознавая историческую значимость событий, в которые они оказались вовлечены, все женщины оставили на память один или два блестящих медных патрона. Женщины расположились в комнатах, которые, как им сказали, принадлежали Екатерине Великой, и сели на полу, боясь испачкать дорогую мебель грязными гимнастерками. Там они провели ночь. Утром их отвели в дворцовую церковь, где они получили благословение от священника, который при этом не мог сдержать слез [Петунии 2000: 2].
В течение ночи и следующего утра большая часть войск, расположенных во дворце, покинула позиции и забрала с собой почти все броневики и пулеметы, оставив только два тяжелых орудия и выведенный из строя броневик. К вечеру 25 октября ушли все казаки, отказавшиеся проливать кровь за Временное правительство, к которому они не чувствовали особой преданности. Правительство обратилось к другим подразделениям, в том числе мотоциклетному батальону, но они перешли на сторону нападавших. В течение дня те, кто оставался во дворце, получали сообщения, что большевики и левые эсеры захватили ряд ключевых зданий и сооружений по всему городу и двигаются к Зимнему дворцу. С обеих сторон царила неразбериха и «полная неспособность к управлению». Ситуация складывалась сложная [Рассказ офицера о защите Зимнего дворца 1957: 425].
С наступлением темноты женщины получили приказ занять позиции на баррикадах, которые они и юнкера днем соорудили перед дворцом. Между осаждающими и защитниками происходили разрозненные перестрелки. Число защитников составляло приблизительно 2500 человек, а осаждавшие в количестве