Читать интересную книгу Мир иной (сборник) - Андрей Столяров

А потом накатилась дикая шумовая волна, вылетели стекла в домах, задрожали стены…

Под удар попали не только Ашкелон и Сдерот, но – Беэр-Шева, Ашдод и еще несколько городов. Около десятка ракет долетели даже до предместий Иерусалима, где разорвались, посеяв панику, как ни странно, в арабских кварталах. Впрочем, это, вероятно, были уже не «Кассамы», а ракеты класса «Фадшар-3», имеющие значительно бóльшую дальность.

Для израильского командования это было катастрофической неожиданностью. Ракетные удары из сектора Газа наносились по территории Израиля уже несколько лет. К ним успели привыкнуть, как привыкают к неизбежным дорожно-транспортным происшествиям. Тем более что, обладая малой боевой мощностью, «Кассамы» не могли нанести ни гражданскому населению, ни инфраструктуре большого вреда. Взрывались они, как правило, с неприятным шумом, но радиус поражения у них был весьма невелик. Фактически падала тупая металлическая болванка, и разрушения, которые она причиняла, ликвидировать можно было за пару часов. Однако, когда подобных ракет многие тысячи, когда они бухают непрерывно, заволакивая дымом и копотью все вокруг, то ощущение, по словам тех же ашкелонских свидетелей, возникало такое, словно раскалывается земля.

Ясно было, что «Кассамы» накапливались в секторе Газа заранее, и также было понятно, что военная разведка Израиля эти приготовления проморгала.

Впрочем, «пылающий небосвод» имел скорее психологическое значение. Главным же было то, что под аккомпанемент «дымных звезд», падающих одна за другой, по Стене безопасности, отделяющей Западный берег реки Иордан от израильской территории, точно шизофренический монстр, поднявшийся из-под земли, ударила тяжелая строительная и военная техника.

Стену начали строить еще в 2003 году, чтобы предотвратить проникновение террористов-смертников на земли Израиля. Правда, бетонной стеной она являлась лишь на небольшом участке около Иерусалима, а в остальной своей части, протяженностью более семисот километров, представляла собой лишь металлический листовой забор, обнесенный колючей проволокой. Пробить ее для бульдозеров и бронетранспортеров не составляло труда. А в открывшиеся проломы хлынули вооруженные отряды исламских боевиков.

Позже эта операция была названа «Палестинский самум» и трактовалась в исламском мире как образец гениального планирования широкомасштабных военных действий. Исламские теософы потом не раз утверждали, что в данном случае на стороне Палестины выступил сам Аллах. В действительности же, если судить по весьма противоречивым сообщениям прессы, это был сплошной натиск отчаяния, неподвластный уму, натиск фанатичной надежды, натиск сверхъестественной веры в то, что чудо арабского возрождения обязательно произойдет. Вся вековая ненависть к Израилю выплеснулась в этом порыве, все унизительные поражения прошлых позорных войн, весь иррациональный страх перед евреями, которые всегда побеждают, все ослепительное упование на данный богом единственный и последний шанс.

Сейчас или никогда!

Исламские боевики шли, даже не пытаясь защититься от пуль, обжигаемые безумием вопящих человеческих орд. Потери среди них были громадные. В первые же часы наступления погиб, вероятно, каждый второй. Но как вода, накатываясь раз за разом, в конце концов промывает плотину, так их отряды, дробясь и снова сливаясь, просачивались сквозь смертоносный огонь. Стоило наметиться щели – и туда устремлялись сотни бойцов, стоило израильтянам выстроить оборону – и десятки шахидов, взрываясь один за другим, безудержно проламывали ее. Невозможно было оказать организованное сопротивление: толпы беженцев, гражданское население, хлынувшее от границ, превращали войсковые соединения в хаос. Израиль имел одну из самых боеспособных армий мира. В обычной военной кампании он, вероятно, мог бы в считаные дни разгромить любую из арабских стран. Возможно, он мог бы, как это случалось ранее, одолеть даже их совместный напор. Однако дикий водоворот, который воцарился в стране, парализовал ее действия. Артиллерия не знала, куда стрелять, авиация, наблюдая бесконечные колонны людей, не знала, кого бомбить, израильские танки, поспешно выдвинутые к границам, попали в ловушку, обтекаемые со всех сторон волнами человеческого потопа. Все это чудовищно перемешалось. Нельзя было отделить своих от чужих. Нельзя было зацепиться за что-то и утвердить спасительный фронт. Положение усугублялось еще и тем, что восстали более двух миллионов арабов, проживавших в Израиле. Положение их с самого начала было двусмысленным. С одной стороны, они были все же арабами и потому страстно хотели, чтобы Израиль был стерт с лица земли навсегда. С другой стороны, как граждане этой страны они пользовались многочисленными, весьма ощутимыми привилегиями, и вовсе не жаждали превратиться в господствующее, но нищее большинство, каковое представляли собой жители автономного Палестинского государства. Те в свою очередь считали израильских арабов предателями, жалкими отщепенцами, уклоняющимися от священной борьбы. Не раз раздавались из арабского мира гневные голоса, что в час расплаты эти двурушники заплатят за все. Они ответят и перед богом, который не прощает отступничества, и перед братьями-палестинцами, на страдания которых они закрывают глаза. Страх вывел израильских арабов на улицы. Уже через три часа после того, как прошумел над страной пылающий звездопад, весь Восточный Иерусалим превратился в кипящий человеческий муравейник. Волны его выплеснулись в израильскую часть города: толпы арабов продвигались по улицам, громя все на своем пути. Это была бушующая огненная стихия, извержение ненависти, которая питала сама себя. Полиция была не в силах ее сдержать, тем более что в город со стороны Иордании уже начали просачиваться отряды исламских боевиков. Ситуация ухудшалась с головокружительной быстротой. Снимки, сделанные из космоса, демонстрировали клубы дыма, поднимающиеся над городскими кварталами. Продолжать войну в таких условиях было бы самоубийством. В середине дня израильское правительство объявило об эвакуации еврейского населения Иерусалима. Премьер-министр печально сказал в микрофон: «Прощай, Мединáт Исраэ́ль…» – и можно считать, что именно с этой минуты Израиль из царства земного, преисполненного скорбей, вновь стал царством небесным…

4

Остальное можно без преувеличений назвать агонией. Причем следует отметить, что в обстановке грандиозного государственного апокалипсиса израильская армия все-таки совершила некое чудо: она сумела организовать вокруг Тель-Авива и Хайфы жесткие оборонительные рубежи, которые исламские боевики так и не сумели преодолеть.

И такие же жесткие оборонительные рубежи были образованы вокруг атомного центра в пустыне Негев, где находились запасы израильского ядерного оружия. Впрочем, уже на следующий день там высадился сначала российский, а затем немецкий спецназ, а еще через сутки были развернуты две полноценных бригады, взявшие объект под охрану. По крайней мере, эта проблема была решена безболезненно: начался демонтаж и вывоз спецоборудования и расщепляющих материалов.

Что же касается Тель-Авива и Хайфы, где на крохотных пятачках скопились миллионы людей, то мировое сообщество, пребывая в состоянии, близком к панике, не сумело им предложить ничего, кроме экстренной эвакуации.

Не могло быть и речи, например, о введении в Иерусалим миротворческих войск: это привело бы лишь к кровопролитным боям, исход которых прогнозировать не брался никто. И также не могло быть и речи о применении каких-либо политических санкций: против кого их применять, если войну ведет не конкретное государство, а «вооруженный народ».

Военное вмешательство ООН тем более не имело смысла, что на третьи сутки хаоса и резни южный Израиль вплоть до городов Беэр-Шева и Ашкелон оккупировали египетские войска – разумеется, под предлогом восстановления там порядка и мира, – а с севера осторожно, не ввязываясь ни в какие бои, начали продвигаться сирийские военные подразделения.

Вот когда пригодился американский военный флот. Особенно тот, который патрулировал акваторию Средиземного моря. Суда подходили вплотную к Тель-Авиву и Хайфе, загружались беженцами под завязку, так что даже палубы были черны от людей, далее они полным ходом следовали к берегам Турции, Греции и Италии, где освобождались от груза и брали на борт горючее, продовольствие, медикаменты.

Через сутки к ним присоединились российские, греческие, французские, итальянские корабли. Это, вероятно, была крупнейшая эвакуационная операция, какую только знала история. По масштабам она более чем в десять раз превосходила известную Дюнкеркскую операцию Второй мировой войны, когда с побережья Франции, уже наполовину разгромленной, эвакуировался блокированный там немцами английский экспедиционный корпус. Кроме того, в тот же день к берегам Израиля устремились тысячи частных яхт, рыбачьих шхун, прогулочных катеров, которые прямо с пляжей, с купальных причалов снимали людей, не сумевших пробиться к главным эвакуационным пунктам.