но забыться ему невозможно.
Глава 37
Фотография 1902 года. Ялта.
Мать Антона Павловича в спокойной, не лишенной изящества позе, в ней какая-то странная отрешенность от всех забот. Сестра, как всегда, элегантна и аккуратна до излишества. На лице озабоченность повседневности. И лучезарная Книппер – светится счастьем и победительностью.
Чехов – сама болезнь и тоска. Особенно невыносимы глаза. Один из его докторов заметил: несчастьем Антона Павловича было счастье, выпавшее на его долю к концу жизни, – женитьба и театр. Несчастье? А может, шанс? Актриса и театр помогли еще раз собраться с силами? «Без тебя я бы постарел и одичал, как репейник под забором», – писал он Ольге Книппер.
«Ему мало моей красоты, забот и умных разговоров, и даже умения быть поэтичной (чему бы я научилась для него)», – поняла, угадала, как ей казалось, Лидия Стахиевна. Ему необходимо было дело!
Им стал театр. Ольга Книппер в Москве. Он в Ялте. Но им есть о чем говорить. Оба в счастливой лихорадке. «Художественный театр – это лучшие страницы той книги, которая будет когда-нибудь написана о современном русском театре». Вот куда он залетает! И своей «необыкновенной, знаменитой актрисе», «актрисище лютой», «великолепной женщине» дает десятки советов: оставить панические мысли об успехах и неуспехах, быть готовой к ошибкам, неудачам, гнуть свою линию. Советует, как играть Елену в «Иванове», Машу в «Трех сестрах», Аркадину в «Чайке»… Он ворчит: «Успех вас избаловал, и вы уже не терпите будней». И себя не жалеет: «Говорил со Станиславским, дал ему слово окончить пьесу к сентябрю… Пьеса начата, кажется, хорошо, но я охладел к началу, оно для меня опошлилось… Все время я сидел над пьесой, но больше думал, чем писал…»
Доктора последнюю зиму в его жизни разрешили провести в Москве. Он умилялся морозу, снегу, саням, скрипевшим полозьям, розовому солнцу, мохнатым елкам. Радовался новой шубе и бобровой шапке. Счастлив посещениям репетиций.
…Говорили, что Мария Андреева и Ольга Книппер, две красавицы актрисы, разыграли между собой двух писателей – Чехова и Горького.
«Если и так, – ставила точку в своих мыслях на всей этой теме Лидия Стахиевна, – они хотели славы театру».
И все-таки сколько достоинств и ухищрений… Сколько спорного и безусловного… Сколько искреннего и смоделированного…
И все это сложилось в венчанную совместную жизнь на 41-м году жизни Чехова.
Он – Книппер: «Ты адски холодна», – и грустный комментарий: «Как и подобает актрисе».
Книппер: «Я чуяла в нем человека-одиночку».
Но смысл всего этого: он влюбился в Ольгу Книппер. Ощущал с ней то, что человек с нежным сердцем чувствует в золотую пору детства. Она же взяла в руки не новую роль, а его сердце.
У сердца два закона: любовь и смерть. С ним это и случилось…
Лидия Стахиевна почувствовала усталость: дорого обходятся выяснения отношений с прошлым!
Глава 38
…Боли вдруг ушли разом, как сговорившись. Пропала и боль душевная – от предчувствия конца и осознания неудавшейся жизни. Исчезло ощущение места – больничной палаты с ее духотой и запахами витавшей рядом смерти – и времени: Лидия Стахиевна оказалась как бы нигде и одновременно везде – и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. И знала ответы на любые вопросы относительно себя, которые так мучительно искала в жизни. Вопросов, собственно, уже никаких не было. Только твердое знание и никаких сомнений.
Был момент, когда Антон Павлович мог действительно решиться на брак с ней. Стоило лишь продемонстрировать готовность соответствовать тому образу любимой женщины и жены, сложившемуся к этому времени в его голове и сердце. Но это было выше ее душевных сил и возможностей. И желания: никакой совместной жизни с ним она и представить не могла. С кем угодно – да, с ним – нет. Теперь она удивлялась, что так долго была интересна человеку, судьбой ей не предназначенному, общаться с ним на равных и даже по-женски ставить на место. Удивлялась и тому, что так долго считала неудавшейся собственную жизнь. Как глупо!
Собственно, все ее мужчины так или иначе ожидали от нее соответствия. За исключением одного – Санина, который, как она со всей отчетливостью поняла, и был ее судьбой. Он не требовал от нее никаких метаморфоз, довольствовался лишь одним ее соответствием – самой себе. А это и есть настоящая и чистая любовь, которая случается только в детстве.
В чувство ее привел запах, который раньше она считала запахом смерти. Широко открыв глаза, увидела наклонившуюся к ней сиделку с ватным тампоном в руке и мужа с запавшими глазами. По-прежнему она не чувствовала никакой боли, лишь легкость во всем теле.
– Милая, ты меня видишь? Ты знаешь, кто с тобой говорит?
– Знаю, Саша. Ты примирил меня с жизнью и с собой. Не плачь. Я не могу долго говорить… Тот русский больше не будет донимать тебя. Он прислал письмо…
Это были ее последние слова. Она умерла 5 февраля 1939 года.
Глава 39
– Вы передавали мадам Саниной какое-то письмо? – собрав все силы, спросил Александр Акимович у сестры.
– Нет, оно пришло два часа назад, но мадам Санина его не видела, так как была без сознания… Письмо в ее тумбочке… Извините, сегодня трудный день, и я забыла вам сказать.
Санин нашел конверт. Парижский штемпель и адрес больницы с номером палаты и фамилией адресата, написанный по-французски. Вскрыв конверт, Санин обнаружил в нем лишь давнее, знакомое ему письмо самоубийцы из Старицкого уезда. Значит, сын все же выполнил волю отца и передал письмо женщине, из-за которой отец застрелился. Вот почему последний перевод вернулся к Санину невостребованным…
…Когда Санин понес в редакцию извещение о ее смерти и похоронах, то он увидел в свежем номере, в рубрике «Происшествия», сообщение о загадочном самоубийстве Николая Арсеньевича Байковского, рожденного в Старицком уезде.
Теперь Александр Акимович знал, что в Россию ему уже не вернуться, как и то, что до конца дней своих он не свыкнется с этой мыслью.
Глава 40
Земные пути главных героев нашей истории закончились на чужбине.
Писатель Антон Чехов умер в Германии, похоронен в Москве, на Новодевичьем кладбище. На могиле – безвкусный, провинциально-разночинный памятник. С чайкой.
Прах женщины, вошедшей в историю русской литературы как муза Антона Чехова, покоится на кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа. На могильной плите надпись; «Лидия Стахиевна Санина. Родилась в Москве 8 мая 1870 года, волею Божьей скончалась в Париже 5 февраля 1939 года».
Артист и режиссер